Темный путь (СИ) - Кос Анни

— В общем, дорогая моя воспитанница, вся эта троица отчаянно влюблена и как следует уязвлена всеми вчерашними событиями, — продолжил Лонхат. — Но они поклялись, что не станут мешать друг другу добиваться твоей благосклонности. Что ты можешь выбрать любого из них, а остальные признают его самым достойным. Проигравшие в этом поединке обещают хранить, оберегать, защищать…и что-то в этом роде еще довольно долго.

Йорунн с невнятным шипением опустилась обратно на лавку и спрятала лицо в ладонях.

— Что ты им ответил, брат?

— А что мне отвечать? — Лид улыбался открыто и жизнерадостно. — Как правитель я не мог допустить, чтобы сыновья верных моему дому семей уехали в добровольное изгнание. По законам Степи они в праве принести вторую клятву служения, если я даю на то одобрение. А я его даю. Но чтобы быть до конца честным, я предупредил, что ты свободна в любых своих решениях, а значит можешь отказать им всем.

— На что эти мальчишки тут же клятвенно заверили конунга, что их верность трону в целом и вашей семье лично, ни в коей мере не зависит от того, что решишь ты, — закончил Эйдан.

— Лучше бы я вчера вовсе осталась дома, — тихо подытожила Йорунн. — Где они сейчас?

— Я отправил их позавтракать на кухне, — ответил Лид. — А теперь они сытые, хоть и не выспавшиеся, терпеливо ждут аудиенции в соседней комнате.

— Прямо тут? — изумилась девушка.

— Ну не отправлять же их с глаз подальше. Еще решат штурмом брать дворец. Так что давай, сестра, доедай поскорее и готовься принимать клятвы вечной верности от тех, кого так неосторожно обнадежила вчера, — Лид был неумолим и Йорунн пришлось молча кивнуть, соглашаясь с наказаним, которое, по правде говоря, наказанием-то особо не было.

Однако девушке было мучительно стыдно за то, что она выставила всех троих дураками, дав им ложную надежду. Она и имен-то их не запомнила, а они готовы стать ее прямыми вассалами. «Больше не прикоснусь к вину, никогда в жизни», — мрачно думала она, глаз не поднимая от тарелки.

5. Во имя неба, трав и ветра. Клянусь!

Закончив трапезу Йорунн нерешительно встала.

— Я провожу, — предложил Эйдан. — Хочу узнать, чем все закончится.

Отказывать смысла не было, как и возмущаться или спорить.

— Ты с нами? — Эйдан обернулся к Лиду.

— Нет уж, второй раз за день любоваться этой компанией мне не хочется. Мое согласие было озвучено раньше, так что, сестра, иди сама, не заставляй своих рыцарей томиться ожиданием. Меня ждут на дворе, хочу проводить наместника Астарте, он отбывает после обеда. Кстати, раз уж ты, Йорунн, теперь обзаведёшься личной гвардией, думаю, тебе полезно присутствовать на советах. И с завтрашнего дня будешь выполнять некоторые мои поручения, хочу, чтобы ты поменьше занималась глупостями. В конце концов, Лонхат прав, ты не крестьянка, должна соответствовать своему статусу.

— Как скажешь, брат, — покорилась Йорунн.

Троица вчерашних знакомых оказалась в одной из боковых комнат. Широкие окна ее частично выходили на площадь около дворца, откуда было прекрасно видно и сборы, и суету, царящую перед отъездом. Услышав шаги, двое парней как по команде отвернулись от окна, третий вскочил с лавки, на которой, по всей видимости, успел задремать. А затем все они преклонили колени, коснувшись пальцами правой руки земли — старинный жест почтения и уважения, именно так в древности приветствовали конунга. Йорунн чуть не споткнулась, однако взяла себя в руки и твердо произнесла:

— Встаньте, воины. Назовите свои имена и то дело, что привело вас сюда.

Первым ответил светловолосый коротко подстриженный парень. Он поднялся с колена и дерзко шагнул вперед, не сводя взгляда с сестры конунга. Сейчас Йорунн смогла как следует рассмотреть его.

Простая, ладно скроенная одежда, украшенная по вороту и рукавам нехитрым рисунком, напоминающим о волнах под ветром. Синие темные глаза, с примесью серинки у краев, руки сильные, натруженные тяжелой работой, хотя парень был явно младше всех в этой комнате. Меч в простых кожаных ножнах, лишь на конце отделанных металлическим навершием. Зато рукоять была заботливо обернута лентой, которая еще вчера украшала косу Йорунн. Лука при нем не оказалось, но девушка отлично помнила, как парень упрямо сжимал губы, каким сосредоточенным было его лицо, когда он посылал в речные воды три стрелы. Он был одного роста с Йорунн, широкоплеч, но все еще казался мальчишкой — слишком торчат скулы и ключицы, словно он разом за одну ночь вырос, а тело не успело набрать ни силы, ни мощи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эйдан рассматривал молодого человека со снисходительным одобрением. Пройдет немного времени и этот невзрачный подросток должен превратиться в сильного воина и мужчину. И пусть сейчас на его щеках играет румянец тревоги, а в жестах так и сквозит скованность, вчера ему хватило силы духа отбросить все сомнения и страхи, чтобы вырвать победу у соперников. А еще ему достало дерзости принять в награду ленту, расшитую узорами рода Хольда. Да, он определенно заслуживал не только уважения, но и пристального внимания.

— Меня зовут Кит из рода Кеттингов, госпожа. Моя семья живет на побережье, рыбачит во внутреннем море и строит быстроходные и устойчивые лодки. Мой отец не воин, обычный мастеровой, но в наших краях его хорошо знают и уважают. Всю жизнь я помогал ему в морском деле. Прошлой зимой, узнав, что ваш брат созывает всех желающих под свои знамена, я с позволения отца решил прибыть в Витахольм. Вчера я с легкостью прошел первое посвящение. И кроме знака воина я также получил нечто более важное — цель, понимание, почему судьба позвала меня сюда. Я хочу служить вам, госпожа. Примите ли вы мою клятву верности и позволите ли при всех назвать вас своей повелительницей?

— Для меня это будет честью, Кит из рода Кеттингов. Разумеется, я принимаю твою клятву. Вчера ты показал себя превосходным лучником и отличным воином. Отныне ты можешь считать себя моим подданным.

Кит просиял и коротко поклонился, а затем отошел в сторону, уступая место товарищам. Теперь вперед шагнул другой воин. Высокий, плечистый, с плавными и мягкими движениями, видимо, он был неплохим охотником. Хмурый лоб его пересекала неглубокая морщинка, которая делала его на вид старше своих лет. Светло-русые волосы коротко острижены, глаза отливали холодным серо-зелеными цветом. По одежде сразу и не скажешь, из какого он рода, но ткань рубашки была не самой простой, вытканной из ровной гладкой нити, на ногах — обувь на добротной кожаной подошве, а на шее поблескивала серебром витая цепочка.

— Мое имя Хала, — коротко представился он. — У меня нет рода, госпожа. Еще младенцем меня подбросили в приют всех Богов в Гилоне. Родителей я не знал, детство провел при храме, а по достижении десяти лет меня отдали на обучение в городскую стражу. Мне нравилась моя судьба, и я всегда знал, что буду служить в войсках конунга. Я благодарен учителям, за то, что имею возможность быть здесь. Однако вчера, когда я увидел вас на ристалище, понял, что жизнь моя не станет полной, если я не смогу посвятить ее вам. Примите ли вы мою клятву служения?

— Сочту это честью. Мне жаль, Хала из Гилона, что судьба лишила тебя дома и семьи. Как своему подданному я обещаю тебе покровительство и защиту. Прошу, останься в Витахольме и служи мне так, как велит твое сердце.

— Я не смею мечтать о большем, миледи, — поклонился Хала. — Отныне ваше слово для меня — закон.

— Во имя неба, трав и ветра, — Йорунн произнесла часть ритуальной фразы, которой скрепляли в древности подобные договоренности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хала склонился в глубоком поклоне, и лицо его разгладилось, будто он сбросил с души тяжкий груз.

Третьим был темноволосый и кудрявый юноша с веселыми карими глазами. При взгляде на него невольно хотелось улыбнуться, так много в нем плескалось жизнерадостной силы. Казалось, что усмешка родилась раньше, чем он сам. Он был без оружия, темные кудри опускались почти до самых плеч. Невысокий, но крепко сбитый, он словно камень, наполовину вросший землю, стоял так уверенно, будто и сам вырос из земли. Вчера Йорунн победила его на скачках, но сама она точно знала, что причиной тому было не ее особенное искусство наездницы, а юность и легкость тела. И то, что таких кобыл, как ее серая в яблоках Крисги, во всей степи было не слишком просто найти. Так что заслуженное второе место было, скорее, первым. Однако из почти детского тщеславия сестра конунга так и не признала ничью. Теперь вчерашний поступок казался ей самой недальновидным и не совсем достойным. Впрочем, судя по лукавому взгляду этого человека, он не держал на Йорунн обиды.