Коршун и горлица (Орел и голубка) - Джейн Фэйзер

Они повернули на дорогу, обсаженную кипарисами, оставив позади себя основное здание дворца. Путь их был опять‑таки освещен факелами и Сарита увидела, что впереди них маячит дворцовая стена. Человек в чалме открыл маленькую калитку, ведущую в садик, в конце которого находилась башня, встроенная во внешнюю стену дворцовой крепости. Было похоже на то, что путешествие их подошло к концу. Может быть, в башне находится тюрьма? Но их обычно не окружают садики, а они располагаются в отталкивающих зданиях. В этой же башне не было ничего отвратительно. Не успела она принять решение о том, как себя вести, как похититель соскочил на землю, так же крепко держа ее на руках. Сарита знала, что почти ничего не весит, но в той легкости, с которой ее держали, было что‑то угнетающее. Эта легкость не давала никакой надежды на возможность обретения свободы — свободы, которой так хотелось Сарите.

Человек в чалме открыл дверь и ее внесли в башню, где осторожно поставили на ноги.

Это определенно не было тюрьмой. Сарита оказалась в маленькой зале, скорее напоминающей внутренний дворик, чем комнату. Стены ее были украшены ляпис‑лазурью, фонтан окружен цветами и пахучими кустами. Тонкие столбы образовывали колоннаду. Плащ соскользнул с плеч Сариты, и она с восхищением огляделась — в жизни не видела ничего столь же прекрасного. Красоты природы — восхитительные виды, буйство красок цветов и деревьев, — все это было знакомо и раньше и воспринималось ею как должное, но с внутренним убранством такой красоты она не сталкивалась никогда. Ей доводилось останавливаться в трактирах, заходить в магазины и церкви, последние часто бывали богато украшены, но подобного великолепия она еще не видела.

Здешнее убранство было красивее убранства любой церкви и даже сейчас, будучи в ослеплении, она почувствовала, что не одобряет высокомерия того, кто украсил свой дом так, как будто это была обитель Божия. Но в следующий момент она вспомнила, что имеет дело с не правоверными. Она открыла было рот, чтобы спросить, что это за место, но, вспомнив о своем решении не разговаривать, промолчала.

Абул внимательно наблюдал за ней. Он прочитал по ее лицу, что ей понравилось здесь и ждал, когда она заговорит. Она же решительно закрыла рот, не произнеся того, что собиралась, он вздрогнул, успокоив себя, однако, что, слава Аллаху, она, очевидно, не немая.

— Здесь ты будешь жить, — сказал он, — пойдем наверх. — И он указал на лестницу.

Сарита взглянула наверх и увидела верхнюю галерею, огибающую внутренний дворик. Сводчатая крыша, очевидно, поднималась до самого верха башни, яркий лунный свет проникал сюда сквозь окна, расположенные на галерее. Он сказал, что она будет здесь жить. Сарита была так поражена услышанным, что какое‑то время не могла двинуться с места. Инстинкт подсказывал ей не шевелиться и не общаться с похитителем, только так она могла, как ей казалось, продемонстрировать свой отказ подчиняться ему. Но он и не думал ждать, чтобы посмотреть, будет ли она ему повиноваться. Вместо этого он уже поднимался по лестнице. Кроме того, не будет никакого вреда, если она посмотрит, что там — наверху. Любопытство победило сомнения и, последовав за ним, она оказалась на галерее.

Стены ее были украшены дамасским шелком, между двумя окнами стоял мягчайший диван, а на низком мраморном столике — хрустальное зеркало.

Сарита никогда раньше не видела зеркала — свое отражение ей удавалось лицезреть только на поверхности начищенного котла. Рука Сариты коснулась шелковой обивки дивана. Она подумала о соломенном тюфяке, который служил ей постелью в фургоне, о грубых простынях и тонком одеяле, которые использовала зимой.

— Как тебя зовут? — в третий раз за этот день спросил ее Абул. Сарита не ответила. Вместо этого она подошла к окну. Внизу было ущелье, по бокам которого виднелись крыши зданий, за которыми поднимались горы. Ей захотелось спросить его об этих домах, но снова упрямство взяло верх и она промолчала.

Меня зовут Мули Абул Хассан, — продолжал как ни в чем не бывало Абул, — я калиф Гранады, а это — мой дворец. Но ты, наверное, это знаешь?

Ответом ему опять было молчание. У него не было даже чувства, что она хоть немного напугана тем, что ее похитили. Ее молчание таило в себе какой‑то вызов, и он снова осознал, что, несмотря на хрупкость и тонкость, в ней есть что‑то от дикого зверька. Он вспомнил, что она убежала. Не очень‑то осторожный поступок. Скоро к ней, безусловно, пристали бы, и весьма вероятно, что исход событий был бы для нее куда менее благоприятным. Даже если бы ей удалось добраться до города, одинокой и беззащитной женщине находиться там было вовсе небезопасно. Да, неосторожный поступок. Может быть, она совершила его от отчаяния?

Подойдя сзади, он поймал ее за плечо и потребовал тем самым повернуться к себе. Глаза цвета водорослей с досадой посмотрели на него. Он коснулся губы девушки кончиком пальца (Абул еще раньше заметил легкую ее припухлость), потом отвернул губу, отчего обнажился порез.

Итак, один человек убил сегодня другого из‑за этой женщины. Укус страсти? — догадался он, наблюдая за ней. На ее щеках появился румянец гнева, сменившийся горестной бледностью.

— Ах, — тихо протянул он, — я начинаю понимать. — Насильственная смерть любовника могла послужить веской причиной отчаянного побега!

Прекрасные глаза девушки зажглись таким возмущением, что он понял, что ей было трудно сдержаться и не высказать то, что она о нем подумала. Неожиданно Абул понял, что безумно хочет услышать ее голос, пусть даже и звенящий от злости. Но усилием воли она загнала свой гнев внутрь.

Повинуясь внутреннему порыву, Абул нагнулся и накрыл ее уста своими, касаясь ранки кончиком языка.

Сарита внутренне содрогнулась от этого поцелуя. Но кроме возмущения она почувствовала кое‑что еще; этот мужчина почему‑то притягивал ее к себе. Подавив вздох, Сарита отпрянула от Абула и прислонилась к стене, закрывая рот, тем самым как бы охраняя его от дальнейших посягательств.

Внизу кто‑то тихонько открыл и закрыл дверь. Она посмотрела туда. Во дворик вошли две женщины, одетые в простые темные платья, с платками на головах. Они взглянули наверх и, увидев ее и калифа, поспешили подняться по лестнице. Женщины поклонились Абулу, при этом открыв свое лицо.

Он небрежно ответил на их приветствия. Сарита с любопытством осматривала вновь пришедших.

Они были молодыми, как ей показалось, не старше ее самой. Одна из них имела довольно заурядную внешность, лицо ее было изрыто оспой, но ее простоту целиком искупало приветливое выражение лица и мягкие темные глаза. Глаза другой, веселые и умные, встретили внимательный взгляд Сариты с неприкрытым интересом. Сарите она очень понравилась, и ее неожиданно потянуло к ней, как бывает иногда, когда в незнакомце распознаешь человека, с которым возможны глубокие и длительные дружеские отношения.