Замок Спящей красавицы - Барбара Картленд

Возникла короткая пауза, как будто собеседницы оценивали друг друга. Первой заговорила мадам Реназе:

— Так вы скажете мне, мадемуазель, чем я могу помочь вам? Вы же знаете, вам достаточно лишь попросить меня и я сделаю для вас все, что в моих силах.

— Можно мне сначала попросить вас называть меня Йола? — ответила вопросом на вопрос юная графиня. — Единственным, кто так меня называл, был папа, но мне кажется, что он так называл меня и в разговорах с вами.

— Да, конечно, — ответила мадам Реназе. — Он так гордился вами и часто строил планы о вашем будущем.

— Он когда-нибудь говорил с вами о моем предполагаемом замужестве? — уточнила Йола.

— Ваш отец несколько раз упоминал о нем, когда мы находились в Венеции.

— Что же он говорил?

— Он как-то сказал: «Это город влюбленных, и Йола когда-нибудь приедет сюда с тем, кого полюбит». Затем рассмеялся и добавил: «Но не со мной. Есть слишком много мест на свете, куда я хотел бы съездить с ней, но не в Венецию. Здесь она должна провести медовый месяц и испытать счастье, как мы с тобой».

Голос мадам Реназе оборвался. Она потянулась за кружевным носовым платочком, заткнутым за пояс юбки, но тут в комнату вошел слуга и принес кофе.

Когда он вышел и хозяйка дома налила бодрящий напиток в фарфоровые чашки, Йола спросила:

— Скажите, папа когда-нибудь упоминал имя того, за кого я, по его мнению, должна выйти замуж?

— Насколько мне помнится, он хотел, чтобы вы вышли замуж за вашего дальнего родственника, маркиза де Монтеро.

Йола чуть не ахнула.

— Значит, то, что говорила бабушка, правда.

— Но ваш отец сказал и кое-что другое, что вам следует знать.

— Что же именно? — уточнила Йола.

— Он говорил, причем не единожды, а многократно: «Йола ни за что не должна стать такой же несчастной, как я. Ее нельзя заставить выйти замуж против ее воли за того, кого она не любит, за человека с чуждыми ей интересами и идеалами. Мне невыносима сама мысль о ее возможных страданиях».

Йола облегченно вздохнула. Она обрадовалась, узнав, что отец думал о ее будущем. Это и был ответ на вопросы, которые мучили ее после разговора с бабушкой.

Не вставая с кресла, она подалась вперед, не сводя глаз с мадам Реназе.

— Поскольку отец говорил вам это и вы прекрасно знаете, как несчастлив он был в браке с моей матерью, вы поможете мне? — спросила она.

— Надеюсь, вы все-таки скажете мне, какой именно помощи ждете от меня? — уточнила хозяйка дома.

— Бабушка сказала мне, — ответила Йола, — что она написала маркизу де Монтеро письмо, в котором попросила его приехать в следующем месяце и погостить в замке. Вы понимаете, так же как и я, что это означает нашу с маркизом помолвку.

— Но ведь?.. — начала, но не закончила фразу мадам Реназе.

— Вы не знаете мою бабушку, — перебила ее юная графиня. — За ее жалобами на здоровье скрывается железная воля. Именно она женила папу на моей матери, когда ему был двадцать один год. Сейчас она задалась целью выдать меня замуж за маркиза, и я знаю, что, как только он появится в замке, это свершится.

— Значит, вы не хотите выходить за него?

— Я никогда не встречалась с ним, но то, что мне доводилось слышать о нем во время учебы в пансионе недалеко от Парижа, заставляет меня предполагать, что как муж он мне не подходит.

— Почему вы так считаете? — удивилась мадам Реназе.

— Вы должны понимать лучше, чем кто-либо другой, — ответила Йола, — что папа привил мне благородные идеалы, в том числе и понимание того, что я должна иметь ясную цель в жизни.

Мадам Реназе ничего не ответила, и Йола заговорила дальше:

— Судя по тому, что я слышала о маркизе, его жизнь представляет собой нескончаемую череду развлечений. Хотя я в Париже не жила, но наслышана о том, что там происходит. Знаю об экстравагантных званых вечерах, балах и маскарадах. До меня доходят слухи о скандалах и сплетнях, которые нередко приводят к дуэлям.

Сделав выразительный жест, Йола добавила:

— Маркиз — порождение Второй империи. Как вы думаете, он будет доволен или только вынужденно согласится терпеть размеренную жизнь в поместье Богарне, ограничив себя общением с одной лишь женой?

После короткой паузы мадам Реназе ответила:

— Я никогда не встречалась с маркизом, но кое-что о нем слышала.

— Так же как и я! — возбужденно добавила Йола. — Именно поэтому, мадам, я и прошу вашей помощи!

Мадам Реназе с любопытством посмотрела о на Йолу, и та поспешила объяснить:

— Я хочу познакомиться с маркизом до того, как он прибудет в замок и встретится с его молодой хозяйкой. Хочу познакомиться с ним инкогнито, под другим именем, чтобы оценить его как человека, а не как просителя моей руки.

Лицо мадам Реназе выражало недоумение.

— Но как это устроить?

— Вот в этом я и прошу вашей помощи, — ответила Йола.

Когда их взгляды встретились, хозяйка дома недоверчиво спросила:

— Что же вы предлагаете?

— Могу я быть с вами искренней, не опасаясь оскорбить вас, мадам?

— Меня не оскорбит ваша искренность, что бы вы ни сказали, моя дорогая, — заверила ее мадам Реназе. — Поверьте, я просто пытаюсь понять, чем же я могу быть вам полезна.

— Мой план таков, — произнесла Йола. — Я хочу познакомиться с маркизом не как представительница аристократического рода и не как хозяйка поместья Богарне, а как женщина, принадлежащая к другому миру, миру, в котором, как я понимаю, он играет очень важную роль.

В очередной раз немного помолчав, мадам Реназе ответила:

— Теперь я понимаю, о чем вы меня просите, но это невозможно! Абсолютно, категорически невозможно! Поскольку вы принадлежите к благородному роду и воспитаны совершенно иначе, вы просто не представляете себе, что такое «другой мир», о котором вы упомянули.

— И все же, мадам, именно к нему вы и принадлежали, но мой отец все равно любил вас! — собравшись с духом, выпалила Йола.

— Это совсем другое дело, — не сразу ответила мадам Реназе.

— Почему?

— Потому что я влюбилась в вашего отца и потому что мы с первой минуты нашего знакомства поняли, что созданы друг для друга.

— И вам достало отваги, чтобы пренебречь условностями и жить с ним в качестве его chère amie[3] и сделать его, в чем он был уверен, самым счастливым человеком на земле. — Улыбнувшись, Йола добавила: — Честно говоря, я не вижу в этом ничего предосудительного.

— Я не говорю, что это предосудительно, — ответила мадам Реназе. — Но временами мне бывало нелегко. Впрочем, у меня была любовь вашего отца, а все остальное не имело никакого значения.