Цветы к сентябрю - Николай Станишевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я всегда буду помнить тебя!
— Я знаю… — было видно, что слова давались Джине с трудом. — Прошу тебя, не перебивай! Так вот, если ты захочешь меня вспомнить, прошу тебя, смотри почаще на свою жену.
— На жену? — изумился я.
— Да. На Дженни. Тогда все действительно будет хорошо.
Она загадочно улыбнулась и поправила упавший на глаза локон.
— Если ты будешь постоянно обращать на неё внимание…
— …ты никогда меня не забудешь…
Затем она повернулась и медленно вышла из гостиной. Я двинулся следом и смотрел, как она уходит от меня, изящная, лёгкая и хрупкая, похожая на красивый грациозный цветок. И уходит, наверное, навсегда.
Выйдя в коридор, Джина взялась за ручку и, повернув её, открыла дверь. В Дом ворвался шум начавшегося дождя.
— Скоро сентябрь, — не оборачиваясь, печально произнесла она. — Наступает осень, вода в реках и озёрах становится мутной, и рыба уходит в глубину. Вот так и мы с тобой сейчас уходим в глубину, подальше друг от друга. Дай Бог, чтобы это было лишь на время!
Она повернула голову и ещё раз грустно посмотрела на меня.
— Ник, — её голос слегка задрожал, и я почувствовал, что от этого у меня задрожали колени. — Я хочу на прощание задать ещё один вопрос. Можно?
Поняв, что сейчас я не смогу произнести ни слова, я лишь коротко кивнул в ответ.
— Ник, — улыбка скользнула по её лицу, но она уже не была такой лучезарной и ослепительной, как прежде. — Можно, я буду твоим цветком к сентябрю?
Я всегда хотел, чтобы под моим окном росли красивые цветы…
— Можно, — с трудом разлепив губы, выдохнул я.
— Я хочу, чтобы ты и это тоже запомнил…
— … и, чтобы, когда в очередной раз наступал сентябрь, ты знал…
— … что к нему у тебя всегда есть цветок…
И она ушла. Ушла в унылый и терпкий, словно дым осенних костров, мелкий, моросящий дождь. Я знал, что она уходит навсегда. Знал и ничего не мог с этим поделать. Потому что в первый раз за всю жизнь я почувствовал, как разум начал медленно меня покидать.
23 августа
С утра я ощущаю мелкий, противный озноб. Зубы непроизвольно выбивают барабанную дробь, и особенно сильно дрожит правая рука.
Я считаю это чисто нервным явлением, поэтому стараюсь не обращать внимания. Как могут быть в порядке нервы, если её нет рядом?
И очень странно, что сегодня никто не стоит за дверью…
До сих пор я ощущаю вкус её губ, а в воздухе стоит изумительно-лёгкий запах духов «Бертюжар». Почувствую ли я его когда-нибудь ещё? Если доведётся, я смогу распознать его среди сотен других, в любой многотысячной толпе.
К вечеру начало трясти сильнее. На улицу я сегодня не ходил — нет никакого желания. Вскипятив чаю, я добавил в него водки и забрался под тёплое одеяло. Внешняя дрожь немного поутихла, зато усилилась внутренняя. Довольно неприятно чувствовать, как содрогаются стенки твоего желудка и стучат друг о друга лёгкие. Сегодня она не появилась, но ничего, день уже подошёл к концу, будем ждать завтра. Мне очень плохо, поэтому сейчас надо попытаться заснуть. Свет, пожалуй, выключать не буду, кажется, в темноте у меня могут наступить неприятные ощущения.
Дежавю.
24 августа
Дрожь улеглась, но внутри появилось какое-то тревожное, щемящее чувство. Словно должно произойти нечто такое, чего я очень жду, но опасаюсь его наступления и каждый раз подсознательно радуюсь, когда оно отодвигается. Может быть, я боюсь ещё раз увидеть её? Если она всё-таки придёт, я буду знать, что вижу её в последний раз. Вот тогда на самом деле можно умереть от отчаяния.
24 августа. Вечер
Она так и не пришла.
25 августа
С утра я решил побриться, но когда подошёл к зеркалу, сразу заметил, будто в лице что-то изменилось. В глазах появился лихорадочный блеск, а под ними — зеленоватого цвета круги. И нос словно стал немного длиннее.
Неужели я превращаюсь в изгоя?
Наверное, это от нервов, да ещё из-за отсутствия свежего воздуха. В последнее время я никуда не выхожу.
Но если бы кто-нибудь знал, как мне одиноко в этих липких сиреневых сумерках…
Завтра надо обязательно сходить прогуляться. А сегодня не пойду — вдруг она появится, а я пропущу этот момент?
Всякое может быть.
26 августа
Сегодня решился выйти на воздух, но почти сразу вернулся. И вне Дома мне нет покоя. Не могу подходить к тем редким деревцам, где в первый раз увидел её. Мне все время кажется, что сначала появится краешек голубого платья, а потом и она сама. И я увижу её в последний раз. Так пусть лучше эта встреча немного отодвинется.
27 августа
Утром, когда пытался позавтракать, ощутил, будто что-то мешает во рту. Когда посмотрел в зеркало, мне показалось, что зубы слегка заострились и удлинились.
Мистика какая-то.
Не могу же я на самом деле превратиться в вампира?
Нос стал длиннее, щеки ввалились, глаза запали. И кожа очень странно посерела. Кажется, надо съездить в город, и купить витаминов. А ещё лучше обратиться к врачу.
Но все это завтра. А сегодня я буду ждать мою Джину.
28 августа
Поездки не получилось. Машину я ещё сумел открыть, хотя руки очень плохо слушались. Но когда сел за руль, понял, что не смогу сдвинуться даже на фут. Необъяснимый страх, больше ничего сказать не могу.
Обратил внимание на руки, пока они лежали на руле. Кожа стала совсем серой, сморщилась и загрубела. Ногти отросли и посинели, пальцы стали похожи на конечности мертвеца.
Или мне все это только кажется?
Не знаю, что и думать.
Как мне попасть к врачу? Телефона в этом Доме нет, свой я забыл. Хотя, собственно говоря, зачем мне врач? Буду ждать Джину, мне кажется — она лучшее лекарство.
29 августа
Зачем-то взял дневник и перечитал записи за вчерашний день. Поразило словосочетание «моя Джина». А как же Дженни? Ведь в последние дни я совсем не вспоминал о Ней.
Моя Дженни…
Очень необычно всё получается. И Джина моя, и Дженни моя. Вроде бы, есть две женщины, но на самом деле нет ни одной. Хотя Дженни, может быть, уже не моя, ведь столько времени прошло… Я жду Джину, потому что она напоминает мне Дженни, а когда вспоминаю Дженни, мне кажется, что в молодости Она была очень схожа с Джиной. Когда я закрываю глаза, я представляю сразу обеих женщин, они медленно сходятся в одну и та, что остаётся, грозит мне пальцем.
За что?
За то, что я остался совсем один и стал всего бояться? Я боюсь увидеть Дженни, потому что буду чувствовать стыд за встречи с её молодым двойником. Я боюсь увидеть Джину, потому что это будет в последний раз, а потом мне захочется увидеть Дженни. Ведь Джина сама сказала — для того, чтобы вспоминать её, я должен чаще смотреть на свою жену.
Вопрос в другом: захочет ли моя жена смотреть на меня?
30 августа
Сегодня на море был шторм. Покой в душе закончился раз и навсегда, но оно и немудрено — ведь осень уже совсем близко. Её дыхание чувствуется во всем — в холодной, печальной свежести ветра, в запотевших по утрам оконных стёклах, в тёмных морских водах, которые в бессильной ярости набрасываются на берег. Все вокруг пронизано печалью и злобой.
Да и сам я полон этими чувствами. Печаль давит оттого, что я остался совершенно один, злоба грызёт меня от собственного бессилия.
Я не могу больше оставаться в этом чёртовом Доме, но я не могу… уйти… Судьба распорядилась так, что мне суждено коротать эти серые дни у окна….
Ну почему, почему Дженни не настояла тогда, чтобы я остался?
А почему я сам этого не захотел? Останься я тогда — и всё…
И я не встретил бы Джину…
Ну и что, возможно, это было бы к лучшему…
Нет, нет, тогда бы я…
Что, Ник?
Тогда бы я не смог всего этого прочувствовать и осознать…
Что осознать, Ник? Того, что, увидев молодую, привлекательную девушку, ты сразу решил за ней приударить?
Но эта девушка так похожа на мою жену…
Это твоё больное воображение, Ник… Она совершенно на неё не похожа…
Пропади все пропадом! Как же вы все мне надоели! Я хочу убежать, я хочу спрятаться, только чтобы не слышать и не видеть вас…
Кого, Ник? Ты злишься, потому что не можешь… простить себе минутную слабость?
Это не слабость, это большое чувство…
Не строй воздушные замки, Ник! Этот возраст для тебя давно прошёл!
Мне же ещё только сорок…
Вот именно, что сорок. Кстати, на кого ты всё время злишься?
На кого ты всё время злишься?
