Мифы Райского Серпентария - Наталия Касторф

Я бы на Ритином месте давно наплевала и на дядю-кретина, и на его битую тарелку, требующую дорогого капремонта. Но Рита была девушка другого склада. Она даже красоту свою не очень афишировала и одевалась во всё скромненькое, сиреневенько-фиолетовенькое.

Нудно-сиреневый цвет, ближе к нудно-фиолетовому, был официальным цветом Первой Вечности, признаком хорошего тона.

Недавно на Конкурсе Межкоконовых Стандартов Рите присудили второе место за красоту рта. "Само совершенство!" – так отозвался о ней дядин знакомый, кстати, крупный ученый, знаток красивых ротиков. Он бы присудил ей и первое место, так как возглавлял жюри, но большинством голосов первое место было отдано Зомме, Ритиной подруге.

Это Риту не расстроило, а, наоборот, страшно порадовало. Радоваться в Первой Вечности надо только за других. За себя можно только рыдать – в неограниченном количестве.

Я, конечно, могла бы повысить её авторитет среди местного населения, поднять её статус в глазах окружающей среды. Я могла бы заставить её рыдать круглосуточно, рассказав про свои догадки насчёт дяди с тётей. Про их жалкие останки, пылящиеся под кроватью в достоевской коммуналке, про то, как дядю, возможно, долго пытали веником, перед тем как притырить войлочной тапочкой. Но это было лишнее. Рита и без того имела солидный рыдательный стаж, и все её за это безумно уважали. Тем более что раньше времени такие вещи говорить неправильно. Вдруг всё неправда?

5.

На полпути к планете апендаунеров мы сделали привал у папы в раю. Папа, втихаря от Риты, дал мне не только ряд полезных советов, но и бумажку с адресом дремучей коммуналки, где, по его предположениям, теплилась жизнь Климпа с Климпочкой. Еле-еле.

И уже готова была угаснуть. Вот-вот.

Этот псевдо-Менделеев, недоделанный Ритин родственник, загремел вместе с женой под старомодную кровать с панцирной сеткой. От жестокого удара Антоныча-палача.

Антоныч не всегда палач, а только когда "уыпьет". И только спросонья. Он убивает своих жертв исключительно тапочкой, плохо понимая, что творит.

До своего непонятного убиения дядя Климп широко гулял в грязной питерской рюмочной и, с непривычки, разгулявшись, много денег задолжал. Его веником пытали не из-за таблицы Менделеева, а элементарно требовали деньги за пять бутылок водки, выжранных на халяву. Потом заперли его на всю ночь в рюмочной, где он собирался томиться до утра, в преддверии более страшных пыток…

Была глубокая ночь, когда сквозь форточку к нему проникло привидение – папин тайный осведомитель и советник в логове апендаунеров. Привидение помогло ему избавиться от скелета, чтобы в форточку смог пролезть, потом вынуло ему его бесполезные мозги, чтобы больше ничего такого не придумывал, потом дало ему добрый совет: вместе с женой, в форме двух бесплотных духов, лететь куда-нибудь на ночёвку. Имелся в виду отель пятизвёздный, где можно с кайфом повисеть на французских гобеленах, разместившись там в виде двух светлых пятнышек, якобы двух лунных бликов или фонарных отражений, упавших из окна.

Но дядя, хоть и был уже без мозгов, неожиданно вспомнил, что накануне вечером, ещё до начала пыток веником, очень смачно пил на брудершафт с симпатичным дворником Антонычем, когда ещё тот не был его палачом, и даже обменялся с ним адресами.

Когда Климп и Климпочка в усталых позах повисли на обоях, над кроватью своего потенциального палача, Антоныч крепко спал на ржавой панцирной сетке и вонючем перьевом матраце рядом со своей сожительницей Маврой, кстати, недавно закончившей курсы экстрасенсов.

Увидев два светлых блика на стене, Мавра заорала: "Так это ж дУхи! Климп и Климпочка! Я ж их проинтуичила!.. Я ж экстрасенс, ядрёноть!!!" Услышав крик "ядрёноть!!!", Антоныч спросонья решил, что на стене клопы, взял войлочную тапочку и… Сразу по двум пятнышкам!

Лично я теперь с бликами на стенках буду очень осторожно – вдруг это чьи-то дядя и тётя!

Рите всю эту бодягу перед вылетом из папиного рая было знать не обязательно. В раю рыдать категорически чревато. Могут заставить съесть полкило внеплановых марципанов. Или взять сухим пайком, а у нас и так багажа немеряно.

Адрес достоевской коммуналки был такой: "Санкт-Петербург (Россия), Сенная площадь, дом мышиной масти напротив "Раскольников-хаус".

Давая мне записку с адресом, папа добавил, что гостей там обычно раньше полдника не ждут.

Почему не раньше полдника, я догадалась неделей позже, непосредственно по прибытии на Сенную Площадь, в самые, что ни на есть, достоевские места.

Но до этого мы хорошо повеселились по Европам. Глупо было не повеселиться по Европам перед достоевскими переживаниями. У нас даже было три привода: два – в полицию (Мальмё-Париж) и один – в милицию – в СПб (Россия)…

Развлекаться и вживаться в апендаунерский быт мы начали в Швеции. Там, якобы, спокойнее всего послерайская акклиматизация проходит, там народ, якобы, не буйный. Это мы в самом начале так превратно думали.

6.

В городе Мальмё (самая, что ни на есть, южная Швеция) ж/д вокзальчик вечно пустой. Но о-о-очень красивенький, с пением птиц по радио, с неустанной продажей жвачки в киосках молчаливыми шведскими тётко-роботами. Кстати, жгучими блондинками, не конкурентками красавице-брюнетке Рите.

Выйдя с вокзальчика на его фасад, где тридцать две ступеньки ведут вниз к такси, мы обнаружили странное несовпадение: людей на фасаде вокзальчика двое (только мы с Ритой), а таксистов, по пустым "вольвам" сидящих, молчком, как биороботы, целых пятнадцать штук! Это уж как минимум.

Все пятнадцать таксисто-роботов были в новых синих униформочках, синих же фуражечкках, в белых перчаточках и в белых причёсочках типа "жгучий блондин" – как раз для брюнетки-красавицы Риты, хотя ей уже ничего такого было нельзя, она ведь замуж собиралась за Диму-дауна.

Я ещё тогда подумала: раз формы синие, перчатки белые, а сами жгучие блондины, то, наверное, они большого мнения о себе? Может, они считают, что им всё можно?

Не успела я так подумать, как один из них, самый первый, самый заждавшийся, самый головной таксист в колонне, из дверцы резко выскочил и помчался вверх, через все тридцать две ступеньки, прямо к нам. Грабить-насиловать, что ли, собрался? А ещё говорили, что шведы не буйные…

Вместо нас таксист напал на третьего, совершенно неожиданного пассажира, на дядьку с колыхающимся пузом, с "дипломатиком" в пухленькой ручке (чисто наш Димулька-даун, только с виду сорок лет). СамогО-то пузатого он не тронул, а только выхватил у него "дипломатик", потом резко помчался вниз, через все тридцать две ступеньки, к багажнику своей грёбаной синей "вольвы".