Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси - Василий Седугин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот у нас и добровольный охранник появился, – сказал Вячеслав. – Пока она рядом, можем спать спокойно. Ни один зверь не подойдет.
Целых четыре дня стояли на этом месте. Питались почти одной рыбой. Ее и варили, и жарили, и сушили, и солили. Наконец поплыли дальше.
– Я бы чего-нибудь такого особенного съел, – произнес Вавула, сидя на скамеечке и задумчиво глядя вдаль.
– Чего бы этакого такого? – поддразнил его Воимир.
– Сам не знаю. Но так надоели и рыбная и мясная пища! Эта солонина поперек горла стоит.
– Не видно, чтобы стояла! – с притворным возмущением проговорил Ярий. – Чашка у тебя всех больше, жрешь все без разбора и еще жалуешься!
Действительно, у Вавулы чашка была необъемных размеров, он наливал ее с краешком, съедал полностью и еще просил добавки. Сам он был высоким и тощим, кожа до кости. И друзья удивлялись:
– И куда в тебя помешается столько? Прямо можно сказать, что не в коня корм!
– А чего бы тебе хотелось съесть? – спросил его участливый Вячеслав. – Может, кабанчика поджарить?
– Не отказался бы и от кабанчика. Может, организуем охоту на кабана?
– Я вам поохочусь! Я вам поохочусь! – пригрозил дядька. – Я за ваши жизни в ответе перед вашими родителями. А вы тут про кабана заговорили. Шутки с ним плохие, клыками животы пропорет, будете знать!
– Ты же сам первый про кабана заговорил, а теперь мы стали виноваты! – удивленно и обиженно проговорил Ярий.
– Ладно, ладно, разговорились. Беритесь за весла, поворот впереди.
Назавтра Вячеслав встал с восходом солнца, потихоньку выбрался из палатки и ушел в лес. Вернулся с мешком грибов. Присел возле воды, почистил, в большой сковороде нажарил с луком и маслом. Сел возле костра, ожидая когда проснутся его подопечные.
Первым высунул из палатки продолговатую голову с длинным носом Вавула, поглядел вокруг совиными глазами и спросил:
– Это чем таким вкусным пахнет?
– Подойдешь – узнаешь, – ответил Вячеслав.
– Чую запах жареных грибов! – проговорил Воимир. Он уже сидел рядом с Вавулой. Личико у него кругленькое, щечки пухленькие, глаза голубые, с виду – чистый ангел.
– Угадал! – поощрительно поддержал его Вячеслав. – Умывайтесь и с ложками побыстрее к костру.
Жареными грибами объедались. Вавула хлебом подчистил сковородку, покачиваясь от переедания, направился к речке, наскоро вымыл ложку и, тут же ткнувшись в песок, снова уснул.
На обед Вячеслав сварил грибной суп, в котором были лишь вода, грибы и соль. Но это было такое объедение, что ребят от котелка было невозможно за уши оттащить.
После обеда стал задувать ветер, повеяло прохладой, запахло дождем. В это время откуда ни возьмись к ним прибежала молодая, лет тридцати, женщина, стала причитать:
– Ай, ай, беда! Только сено раскидала, а тут дождь собирается! Насквозь промочит, сгубит все сено! А мужики, как назло, на другой луг ушли. Помогите, не дайте пропасть добру!
Вячеслав только мигнул, как все повскакали и помчались к лугу. Там кто вилами, кто вручную стали сгребать душистое, высушенное сено и складывать в стожки. Только управились, как хлынул ливень. Все спрятались под навесом, который когда-то был сооружен сельскими жителями.
– Спасибо вам, милые, спасибо, хорошие, – распевно говорила женщина, любовно глядя на путешественников. – Уж я вас отблагодарю, уж так я вас отблагодарю!
И верно, в течение трех дней, пока они стояли на берегу, носила она им по две крынке парного молока, оставляла возле палаток, а сама торопливо уходила: летом жителю села время на вес золота!
Молоко они и пили, и ели с ягодами, которые собирали в лесу, а однажды сварили молочную пшенную кашу. Добрая попалась женщина!
Последние дни плавания прошли спокойно. К плоту привыкли, виды на природу прискучили и стали казаться однообразными. Зато после ужина не сразу разбредались по палаткам, а окружали костер и вели неспешные разговоры, рассказывали случаи из жизни или разные истории.
Вечера выдавались удивительно тихими. На небе ни облачка, Волхов словно замирал. Ни волн, ни ряби, стальная гладь воды. Только изредка всплеснет рыба да вздохнет вырвавшийся откуда-то из глубины бурун. И снова тишина.
Взгляды людей приковывало пламя костра, живое, подвижное и переменчивое, а потому всегда привлекательное, взгляда не оторвать. Вечер незаметно сменялся ночью, темнота сгущалась и вплотную подступала к лагерю, пугая своей таинственностью, загадочностью и неизвестностью. Иногда глухо ухал в лесу филин или коротко кричала какая-то птица. А тут еще рассказы один другого страшнее.
– Слышали про волка, который не так давно бродил возле Новгорода? – спрашивал Мстислав.
– Это который двух человек загрыз?
– Вот-вот!
– Ну и чего?
– Говорят, это оборотень! Волхв в волка превратился!
– Да что ты!
– Вот и что! Обозлился волхв на всех христиан, заделался волком и давай охотиться за нашим братом!
Города и их окрестности давно приняли христианство, но в непроходимых лесных чащобах многие продолжали верить языческим богам, а религиозные требы совершали жрецы – волхвы.
– Разве может человек оборотиться волком? – спрашивал Воимир.
– В кого угодно! Может свиньей или лисицей стать. Для него это – раз плюнуть, – отвечал всезнающий Вавула.
– Но как они это делают? Тайна, наверно, большая?
– Тайны нет. Надо найти в лесу пенек, на котором любят сидеть леший или кикимора, положить шапку, перепрыгнуть через него три раза, произнести заклинание, и станешь волком!
– Заклинание бы узнать...
– Проще простого! Набрать побольше драгоценностей или денег и купить у волхвов. Они богатство любят, расскажут.
– Кто отвергнет богатство? Я бы тоже с удовольствием забрал.
– Ишь чего захотел. А кукиш не хочешь?
– Да ладно вам! Тоже мне, нашли, из-за чего вздорить. У самих вошь на шнурке, а тоже мне, – урезонил их Ярий.
– Ты больно богатый!
– Какой есть! Я про другое. Кто из вас видел лешего или кикимору, когда они сидели на пеньке?
Наступило недолгое молчание. Наконец Вавула произнес медленно:
– Сколько живу, ни разу не встречал.
– А я, кажется, видал! – сказал Воимир. – Иду как-то лесом, а в глубине чащи зеленые глаза горят... Ну, думаю, леший! Кому еще быть?
– Но ведь не на пне же!
– Нет...
– То-то и оно! А нам надо, чтобы они на пенечке сидели.
– Вместе или порознь?
– Чего – вместе или порознь?
– Сидели-то!
– Леший и кикимора, что ли?
– А кто же еще?
– Да какая разница? Главное, чтобы сидели.
Оказывается, никто их на пне не видал.
– Выходит, не удастся нам волками побывать, – удрученно сказал Вавула.
– Ну и слава Богу, – ответил Воимир. – Станешь волком, а как обратно заделаться человеком, не знаешь. Надо очень, всю жизнь по лесу голодным мотаться!
Друзья с ним согласились, человеком жить все-таки лучше!
– Человека домовой охраняет. А волка кто? – спросил Ярий.
– Домовой наш защитник. Главное, не обидеть. А то он может отомстить, – добавил Вавула.
– Это верно. Наведет порчу на скот или самих людей, бед не оберешься.
– А у нас однажды дедушка-домовой помог пожара избежать, – сказал Вавула.
– Это как?
– Очень просто. Истопили мы печь, спать легли. А огненные угли и высыпи на пол. Пол затлел, дым пошел. Вот-вот пожар мог начаться! А тут домовой во сне подошел к папе и говорит: «Просыпайся, хозяин, а не то сгоришь!» Вскочил отец – и правда: еще немного – полог бы загорелся, он возле печки сушился. Никто бы не выбрался. Вот у нас какой заботливый домовой!
– А я как-то шел по полю вечером, уже солнце за край неба скрывалось, и вижу – среди жнивья русалки забавляются, – рассказывал Ярий.
– Девушки, наверно, гулять вышли, на них такое находит, – проговорил недоверчиво Воимир.
– Не-е-ет! Я бы сразу отличил. Русалки были прозрачные, будто хрустальные.
– Если были русалки, то они тебя до смерти бы защекотали!
– Они и пытались защекотать. Как кинутся ко мне, как окружат! А я не растерялся, сорвал веточку полыни и перед собой выставил. Одна из них и спрашивает: «Что у тебя в руках?» Я ей сразу под нос сунул веточку и говорю: «Полынь вонючая». Она отпрянула назад да как крикнет громко так: «Прячьтесь под тын!» И все разом исчезли.
– Эх ты, лапоть! – в сердцах сказал Вавула. – Встреча с ними приносит несметные богатства, а ты проворонил!
– Или большие несчастья, – добавил Мстислав. – Так что ты, Ярий, правильно сделал, что сумел от них оборониться.
И так из вечера в вечер, история за историей...
Две недели продолжалось плавание. Наконец показалась Ладога. Жаль было расставаться с плотом, который им казался чуть ли не одухотворенным существом. Они поднимались по крутому берегу и все оглядывались: что-то с ним будет? На него уже налетели мальчишки, облепили со всех сторон. Самый бойкий встал у кормового весла, громко прокричал:
– Я объявляю себя кормчим! Приказываю слушаться всем моим приказам! Сейчас поплывем в тридевятое царство, в тридесятое государство!
