Минский. Изгнанный попаданец - Миф Базаров

Мысленно прикинул, во сколько штрафов мне обойдётся данный инцидент, и что я услышу от начальника поезда в свой адрес. Радовало то, что это мой последний рейс, и скоро руководство можно будет послать куда подальше.

— И вот ещё что, Антон. Все расходы запишите на мой счёт, — увидев, как насупился адмирал, Пестов исправился, — я хотел сказать, на наши счета поровну.

Они опять переглянулись, и князь добавил:

— И будьте так любезны, дорогой наш проводник Антон, принесите нам что-нибудь покрепче, градусов сорок или выше.

— Антош, что-нибудь… но как можно быстрее и холодненькое, — подтвердил адмирал.

Я кивнул и направился за горячительным.

Меня даже немного удивило, что оба пассажира запомнили моё имя. Большинство обычно не утруждается, ставя проводника вровень с холопами. Хотя, судя по наблюдениям Антона, попадались среди его пассажиров очень приличные и вежливые люди, которых привилегированность и богатство не портили.

На этом поезде, впрочем, должность проводника занимали люди тоже вполне родовитые. От более удачливых собратьев их отличало только то, что во время инициации у них не открылся дар. Чтобы спасти положение, они шли на службу к Императору.

— Ты опять захватил моё тело? — раздался в голове голос бывшего владельца тела Антона.

— Какие люди! — удивился я неожиданному голосу. — Я уж думал, ты окончательно пропал, две недели тебя не слышал.

— Проваливай из моего тела!

— Не начинай опять.

— Егор, я думал мы тебя изгнали, как это тебе удалось провести меня и мага жизни? И почему я не слышал тебя у себя в голове всё это время?

— Мне пришлось немного переждать. Ты чуть не угробил меня. Знай, я на тебя за это зол.

— Зол? Злой должен быть я, ведь это ты опять захватил тело!

— Смирись. Я с тобой надолго. Антон, ты прекрасно знаешь мои цели, и я к ним приду. Тело своё получишь назад только после того, как я сделаю это — не раньше.

— Даже не мечтай! Я всё равно получу контроль над ним раньше, и в этот раз уж точно от тебя избавлюсь.

— Да-да, удачи. Ну а пока я тут главный, ответь мне на пару вопросов.

— Тебе все ещё не доступна моя память?

— Доступна, и с каждым днём твоих воспоминаний у меня всё больше и больше, но всё же пробелы имеются.

— Задавай, — недовольно буркнул он.

— Как ты оказался служащим императорской железной дороги?

— Деньги закончились.

— Погоди, если прикинуть начало твоего контракта и дату, когда мы с тобой расстались, прошло всего четыре дня. Ты умудрился промотать всю сумму, на которую можно было жить полгода ни в чём себе не отказывая, за четыре дня?

— Ну если честно, то за два, — немного смущённо ответил реципиент.

— Да вы, молодой человек, тот ещё кадр. Гульнуть опять решил?

— Да, гульнул. Поиздержался немного. Ну а напоследок там у меня ещё конфликт с одним студентом магической академии произошёл.

— Подрался с ним что ли или дуэль?

— Я хотел его на поединок честный вызвать, но он попросил представиться, как положено: с титулом, родом. А я-то этого лишён, вот и сорвался, полез на него с кулаками. Хорошо, что охрана заведения вмешалась и скрутила меня.

— Тебе за это что-то могло грозить? — поинтересовался я.

— Если бы я ударил аристократа, то меня бы отправили на несколько лет на рудники, куда-то в колонии. А оттуда шансов вернуться мало.

— Ну теперь мне понятно, что тебя мотивировало на службу устроиться. Личное дворянство даст возможность в случайной потасовке не разбирать, кто перед тобой, и попросту начищать морду любому оппоненту.

— Это тебе и так никто запретить не может, потасовка или нападение, где люди друг друга не знают, это другое. А вот поставить на место заносчивого аристократа, которого ты знаешь — это да.

— Постой, тут же простор для мошенничества, подстав.

— Нашу имперскую службу дознания не обманешь. Она вся поголовно состоит из сильных магов жизни, а те умеют докапываться до правды. Они на дознании быстро выяснят, знал ли ты, на кого нападал и с кем дрался.

— Ну у вас и мирок! А что насчёт других привилегий, открывающихся у тебя при получении личного дворянства? — полюбопытствовал я.

Но в ответ так ничего и не услышал. Видимо, это максимально доступный мне диалог сейчас. Ну да ладно, разберёмся ещё с этим.

Вообще удивительно, что Антону при его вздорном характере хватило усердия на эти пять лет службы.

Ладно, это всё лирика, работа не ждёт.

Вначале принёс пассажирам запотевший графин с быстрыми закусками. Потом позвонил Борису Петровичу, начальнику поезда, и сделал краткий устный доклад о произошедшем в моём вагоне. Начальник бросил трубку и через несколько минут уже был тут, чтобы лично всё проконтролировать.

Борис Петрович, как обычно, сорвался на крик и ругань. Я не реагировал, и это его ещё больше злило. Со стороны, наверное, мы смотрелись смешно: высокий, почти под два метра, спортивный парень и пухлый маленький человечек лет сорока пяти, лающий как маленькая собачонка.

Затем Борис Петрович отправился к моим пассажирам. Я слышал, что он всячески извинялся, ссылаясь на ИСБ, и предлагал расселить их в разные вагоны. Обещал даже попробовать подселить к ним их сопровождающих, согласовав это со столицей. Пассажиры, после того как на кулаках выяснили всё, что хотели, явно собирались пообщаться наедине с графином. Навязчивые предложения начальника поезда их очевидно раздражали. Когда главный по поезду пошёл со своими извинениями на второй круг, пассажиры просто выставили его за дверь.

Борис Петрович покраснел как помидор. Напомнив мне, что в конце смены ждёт письменный доклад, умчался успокаивать нервы привычным способом. Обычно к концу дня от такого успокоения он уже был неспособен стоять на ногах.

Спустя несколько часов я вновь постучался в дверь второго купе.

— Извините, вы просили… — не успел договорить я, как услышал ответ.

— Заходи, заходи. Во, молодец! Принёс то, что надо, — похвалил меня фабрикант Пестов.

То, что надо — это уже третий графин. Предыдущие два стояли пустыми на полу около ножки стола, который вместе с другой новой мебелью в считанные минуты доставил и установил отдел снабжения. Очевидно, ограбили другой люксовый вагон.

Раны у пассажиров были обработаны. Уже к завтрашнему вечеру от них не останется и