Пульс (СИ) - Самылов Алексей Леонидович

— Ну, если совсем упрощённо, то да, — хмыкнул профессор. — Этот вирус сложнее. И для того, чтобы изучить и пришлось его заставить мутировать под воздействием SARS-CoV-1. Также нам нужно было решить проблему не только создания вакцины, но и «предохранителя». Нам же не нужно вымирание. Исходный вирус обладает очень большой изменчивостью и способен был мутировать очень… Непредсказуемо. Поэтому, мы сделали так, что после пяти волн мутации, вирус, мы назвали его SARS-CoV-2, теряет способность к репликации. То есть через некоторое время он исчезнет сам.

— И сколько это? — уточнил Джонстон.

— От года до трёх лет, — ответил Райши. — В зависимости от плотности населения и внешних условий. И противодействия. Чем больше инфицированных будут контактировать друг с другом, тем быстрее будут происходить волны мутации. SARS-CoV-2 наиболее вирулентен при температурах от пятидесяти до ста двадцати (по Фаренгейту, в США используется эта шкала. По Цельсию это от десяти до пятидесяти градусов). Разумеется, если будет происходить противодействие, это тоже увеличит скорость мутаций. А, судя из условия, что вирус должен был действовать… сильнее в отношении гаплогруппы «М», то такое противодействие будет. В Китае весьма сильная теперь школа. А раз будут они, то непременно подключаться и русские. А у них уже есть вакцина против Эболы. И она может послужить основой для вакцины против SARS-CoV-2.

— Но вакцина — это же не лечение? — негромко произнёс Джонстон. — На её применение нужно время. Создать, обеспечить вакцинацию.

— Китайцы, после две тысячи второго имеют серьёзный опыт, — ответил профессор. — Уверен, они смогут быстро всё наладить.

— То есть, ваш штамм… — начал было Джонстон.

Но Райши поднял руку, прерывая его.

— Простите, — произнес профессор. — Я бы не хотел знать ЭТИХ подробностей. Жизнь научила меня, что это бывает крайне опасно. Результат получен. Как его будут использовать и будут ли, меня не интересует. Я не хочу отвечать за чужие ошибки.

— Понимаю, — чуть усмехнулся Джонстон. — А что это там?

В помещении за стеклом и вправду, какая-то суматоха началась. Люди в защитных костюмах сбежались в палату к одному из больных.

— А вот это и есть тот критический этап, — ответил Райши. — Катастрофическое падение сатурации. И остановка сердца, как итог. Сейчас его подключат к ИВЛ.

Джонстон покосился на совершенно спокойного собеседника.

— Но, думаю, это будет не слишком действенно, — равнодушно заметил профессор и продолжил. — По срокам. Через три месяца работа будет полностью завершена. После чего я бы хотел поработать с этим вирусом уже по личной программе.

— И какой же? — поинтересовался Джонстон.

— Теория Панспермии, — ответил Райши. — Этот вирус есть прямое доказательство происхождения жизни на Земле из космоса…

* * *

29 мая2018 года. Двачасадня

«Saitama Citizens Medical Center»

番地１Shimane, Nishi Ward, Saitama, 331−0054

Кабинет психолога Утиды Митсуко

Доктор Утида не любила кондиционеры. Она постоянно про них забывала, и потом её продувало. Поэтому доктор открыла дверь на балкон. И тёплый весенний ветерок наполнял кабинет цветочными ароматами.

— Честно говоря, — говорила Асо Фумико. — Сначала я удивилась. Но Такеши на самом деле починил машину.

— Вы же сами говорите, ваш сын перед этим посмотрел ролики, — заметила доктор.

— Да, но… — Фумико замялась. — Как можно чему-то так научиться? Серьёзному?

Утида-сан слегка улыбнулась.

— На самом деле, Фумико-сан, — мягко произнесла доктор. — Источник не важен. Важно желание человека. И я хочу вам подчеркнуть. Ваш сын проходит или даже уже прошёл важный этап. Что отличает ребенка от взрослого? Чувство ответственности. А Такеши, не надо забывать, побывал в ситуации на грани смерти. Даже взрослые, пройдя через такое, могут резко изменить поведение.

— То есть, это нормально? — спросила Фумико. — Просто Такеши не один раз что-то там с машиной делал.

— Ну, Фумико-сан, Такеши — мальчик, — улыбнулась доктор. — В смысле, мужского пола. Это абсолютно нормально, я бы даже сказала, эталонно-нормально, что он интересуется машинами.

— Но раньше его это совсем не интересовало, — негромко произнесла Фумико. — Честно говоря…

Женщина вздохнула.

— Я не знаю, что его интересовало, — с грустью добавила она.

— Такеши становится мужчиной, — снова мягким тоном сказала Утида-сан. — Он уже берёт на себя ответственность. И, так сказать, пробует себя в мире. Я опять, возможно, скажу не очень приятные вещи, но произошедшая с ним ситуация подтолкнула его к взрослению. И это очень хорошо, Асо-сан. Сейчас многие юноши не могут выйти из образа мыслей подростка… довольно долго.

Фумико покивала. Кстати, Утида-сан отмечала, что женщина уже не настолько зажата. Сумку поставила на стул у двери, когда снимала плащ, да так и оставила её там. Сидела более свободно. А ещё, пусть Фумико-сан и не признаётся в этом, она сыном гордится. Можно сказать, что сюда она пришла именно для этого, погордиться.

Так как, к сожалению, больше об этом ей, видимо, поговорить не с кем. Бич больших городов — одиночество и равнодушие…

… Высокий парень стоял у машины и, сложив руки на груди, смотрел вокруг. У него были очень короткие волосы, не по молодёжной моде. Одет парень был просто, в спортивные брюки, футболку. Легкая серая куртка.

Опять же, не в привычке молодёжи было стоять вот так, без смартфона в руках. А этот парень смотрел вокруг, причем с интересом. Он глядел на поля, которые начинались сразу за стоянкой. На проходящих мимо людей, на машины.

Стоянка около клиники

Зазвонил телефон. Парень залез во внутренний карман куртки, достал аппарат. Тоже, кстати, несколько необычно. Тут молодежь суёт мобильники в штаны.

— Да, доктор Акияма меня уже отпустил, — произнес парень.

Снова послушал, что ему говорят.

— Да, жду на стоянке, — добавил он. — Нет, всё нормально, у меня же смартфон с собой и не холодно. Да, не торопись.

Закончив разговор, парень убрал телефон от уха и зачем-то некоторое время смотрел на экран. По его губам скользнула грустная улыбка.

— Мама, — словно пробуя это слово, произнес парень.

Он вздохнул, убрал аппарат. А потом поднял голову, смотря в чистое синее небо. Прикрыл глаза.

— Весна, — пробормотал парень. — Молодость.

Он опустил голову. Но его взгляд, выражение на лице… Он словно вспоминал далекое прошлое, хотя какое такое прошлое может быть у столь молодого человека? Тем не менее, темно-карие глаза сейчас смотрели не на здание клиники, а куда-то вдаль.

— I go crazy, crazy, baby, I go crazy, — еле слышно пропел парень.

(Aerosmith — Crazy)

Он снова улыбнулся. Чистой, светлой улыбкой. И тряхнул головой, как бы выходя из ностальгического режима…

… Машина спокойно завелась. Когда Фумико поехала назад, ничего не щелкало. И, кстати, ручной тормоз тоже работал. А поначалу женщина всё время боялась, что машина укатится.

Такеши молчал. Он смотрел в окно с задумчивым лицом. Вот теперь он походил на прежнего себя: молчаливый, хмурый.

— Заедем в магазин одежды, — сказала Фумико.

А вот сейчас он повёл себя по-другому. Раньше бы только кивнул. Если бы вообще хоть как-то отреагировал.

— Зачем? — спросил Такеши, посмотрев на мать.

— Такеши, у тебя же вообще нет одежды, — с легким укором произнесла Фумико. — Школьная форма — это всё же именно форма.

— Я сейчас не голый, — возразил парень. — В школу не хожу. Вообще никуда не хожу. Зачем мне ещё одежда?

А вот это её прежний сын. Такеши никогда не фанател от шмоток и вытащить его в магазин за ними — это целая история.

— Тогда я себе куплю, хорошо? — улыбнулась Фумико.