Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

Никто не смел призвать их к порядку. Карга, оказавшаяся старой девой — фрейлейн Бохманн, как она отрекомендовалась соседке, негодовала, краснела до корней волос и шипела как гусыня в адрес резвящихся «бестий». Карл, которого она отругала за отдавленную собачью лапу, тихо злорадствовал: «Ну, если я, по ее мнению, невоспитанный молодой человек, то чего стоят эти черные ангелы преисподней? Послушай-ка, фрейлейн, истинно тевтонские шутки».

Хотя его и коробило их поведение, связываться с пьяными эсэсовцами ради красного носа и мутных глазок фрейлейн Бохманн было верхом неблагоразумия.

Вспомнив о приглашении фон Штауффенберга, Карл на следующей остановке зашел в седьмой вагон. Но партия в скат не состоялась, так как фон Браухич опоздал к отходу поезда. Поболтав об общих знакомых, Карл вернулся на свое место. Кто знает, быть может, сама судьба хранила Карла от более близкого знакомства с графом? Разве мог он подумать, что этот юноша с прекрасными манерами десять лет спустя попытается взорвать Гитлера в его бункере?

В пятом вагоне стало еще более шумно. Эсманы достигли того состояния обалдения, когда невыносимо хотелось служить фатерлянду, и все разговоры велись только вокруг тем служебных, близких и неисчерпаемых. Из их болтовни Карл понял, что все они из охраны какого-то концлагеря.

— Михель, ты щенок против Юргена, — бубнил рыжий эсман с руками, осыпанными веснушками. — Чем ты хвалишься? Подумаешь — он отработал «пинок для закрытых помещений»… Ничего хитрого в нем нет. Любой осел может лягнуть каблуком в низ живота…

— Вот когда ты научишься давать пинок в зад, как Юргенс или Эрих, тогда мы скажем, что ты мастер, — поддержал конопатого второй эсман, протягивая обиженному Михелю только что открытую бутылку. — Увидите, что я скоро научусь бить не хуже ротенфюрера Бутлера.

«Вот тебе и закон о защите кошек и собак, — подумал Карл, наслушавшись болтовни пьяных эсманов, — оказывается, многие в фатерлянде могут позавидовать животным».

Вскоре эсманы, поддерживая друг друга, высадились на какой-то маленькой станции, а Карл еще долго размышлял об услышанном.

«Впрочем, — поставил он точки на i, — враги третьего рейха не заслуживают гуманного обращения. Террор необходим. Одной болтовней не заставишь народ делать то, что требует от нас фюрер».

Когда Карл сдал последний экзамен, в Дрезден-Нойштадте появился Гуго фон Эккарт.

— Собирайся, Карл, — сказал он, — я уговорил вашего генерала отпустить тебя на недельку. Все равно до самого производства в офицеры будешь здесь болтаться без дела.

Во время Лейпцигского процесса над «поджигателями рейхстага» Гуго, будучи в числе ближайших помощников Геринга, сделал неплохую карьеру. Он получил чин штурмбанфюрера СС. Кроме того, и на должностной лестнице шагнул вверх на две ступеньки. Теперь Гуго фон Эккарту были вынуждены улыбаться даже те, кто раньше его не хотел замечать.

Карл, обрадованный недельным отпуском, горячо поблагодарил Гуго и за пять минут собрал чемодан.

— Но учти, что мы едем не домой, — сказал Гуго.

— А куда же? — удивился Карл, недоверчиво глядя на родственника. «Уж не разыгрывает ли он меня?»

— Я думаю, Карл, эту неделю употребить с пользой для твоей будущей карьеры. Мы поедем в Магдебург, полетаем на «клемме».[14]

— Хайль, Гуго! — радостно воскликнул Карл.

Гуго поморщился:

— Никогда, не бросайся такими словами… Твоя глупость может дорого стоить. За длинный язык и неумные шутки сейчас запросто «сконцентрироваться».

— А что это такое?

— Угодить в концлагерь.

— Извини, Гуго.

— Хорошо, что мы вдвоем. Будь осторожным в речах даже с самыми близкими приятелями. Знаешь, сколько появилось доносчиков и тайных осведомителей в гестапо? Поэтому научись в первую очередь держать язык за зубами. В наше время можно сделать блестящую карьеру, но еще легче потерять голову. Ни с кем не делись своими сокровенными думами. Даже лучшие друзья могут предать из зависти или мстя за какой-нибудь пустяк…

За эту поездку в автомобиле Карл услышал от Гуго много поучений, как нужно жить. От некоторых советов попахивало цинизмом. Но Карл внимательно слушал его, запоминая слова наставника.

Центр по подготовке летного состава, созданный под вывеской аэроклуба, находился на окраине Магдебурга. С Дрезденского шоссе были хорошо видны бипланы, летающие по кругу.

— Гуго, ты давно летал на самолете?

— Недели две назад. У меня после тридцатого года не было больших перерывов в полетах. Ты помнишь мои частые заграничные командировки?

— Ну конечно.

― Я выезжал в другие страны, где на правах концессий находились наши летно-тренировочные центры. В одном из них мы полтора месяца тренировались вместе с Германом Герингом. Туда мы приезжали инкогнито, под чужими именами. Вместе летали, жили и проводили свободное время, а это, Карл, здорово сближает, гораздо быстрее, чем обычная служба и протокольные банкеты. Мне удалось завоевать расположение «толстого Германа», а благосклонность «наци номер два» стоит дорого, — самодовольно сказал Гуго, даже не заметив, что он произнес слово «наци», которое его раньше шокировало.

«А Гуго честолюбив и не слишком разборчив в средствах для достижения своих целей», — подумал Карл. Впрочем, это открытие его не огорчило. Он и сам чувствовал в себе бездну честолюбия. «Чем выше взлетит Гуго, тем легче мне будет делать карьеру за его широкой спиной».

— Да, Карл, — вспомнил Гуго, — как поживает наш Эрвин Штиммерман?

— Уже летает в школе «Люфтганза».

Гуго положил в рот мятную таблетку:

— Задал ты мне работы с этим студентом. Еле-еле отскоблил с него дерьмо, которое на него навешали в университете.

При въезде в «аэроклуб» предъявили документы охранникам, штатские костюмы которых не могли скрыть военной выправки.

— Хайль Гитлер! — вскинули они руки, увидев у Гуго удостоверение штурмбанфюрера СС. На их наглых физиономиях засветилось почтение.

Фон Эккарт уверенно ориентировался на огороженной территории «аэроклуба». Попетляв по липовым аллеям и между складских помещений, они выехали к стоянке самолетов. Поставив автомобиль в тень, подошли к подрулившему самолету.

— Привет, Тео! — обратился Гуго к летчику, выпрыгнувшему из кабины «бюккера».

— А, Гуго, здравствуй! — откликнулся тот, улыбаясь одной стороной лица. Вторая половина его была неподвижна, словно окаменевшая.

— Не знаешь, где сейчас полковник Удет?

— Зачем он тебе?

— Я договорился, что приеду полетать на его биплане и поучу вот этого фенриха,[15] — Гуго кивнул на Карла, таращившего глаза на легкомоторный «клемм».

― Эрнста вызвали в Берлин. А машина его вон стоит. Он распорядился, чтобы ее подготовили для тебя.

— Будь здоров, Тео, тогда мы пошли.

― Гуго, а что — Удет уже полковник? — удивился Карл.

— Да, Геринг взял его себе в заместители. Такой летчик, как Эрнст, позарез необходим для будущих люфтваффе.

Пока вызывали механика, Карл с интересом присматривался к здешней организации полетов. Она не была похожа на ту, с которой он сталкивался в «Люфтспортфербанд». В квадрате, размеченном флажками неподалеку от стоянки, сидели и стояли около сотни молодых парней. Они терпеливо ожидали своей очереди, чтобы подняться в воздух.

По кругу над аэродромом летало восемь «клеммов» и «бюккеров». Совершив круг, аэропланы подруливали к квадрату, и очередной счастливчик садился в кабину учебной машины. Полет занимал не более четырех-пяти минут, поэтому очередь подвигалась довольно быстро. «Пожалуй, за летный день они смогут каждый выполнить по пять-шесть полетов», — подумал Карл и поинтересовался:

— Гуго, на сколько часов рассчитана летная программа?

— На тридцать. Пять вывозных и двадцать пять часов налета самостоятельных. У нас будет свой самолет. Я тебе за неделю постараюсь дать такой налет, который они получают за два месяца. Выдержишь?

— Приложу все силы и старание.

— Ну, посмотрим. Все будет зависеть от тебя, как будешь усваивать вывозную программу. На планерах у тебя хорошо получалось. Если меня отзовут в Берлин, с тобой займется Тео. Этот обер-лейтенант — отличный летчик-инструктор.

— Почему у него такое странное лицо?

— Ранение. Пуля зацепила лицевой нерв. Мы с ним летали на Западном фронте. Тео привык к своему лицу, мы тоже, да и ты скоро перестанешь замечать этот мелкий дефект.

Пока механик готовил самолет к полетам, Гуго ознакомил Карла с оборудованием кабины учлета. Рассказал о режимах работы двигателя на различных этапах полета.

― Сегодня запуск и пробу мотора делаю я. А ты до завтрашнего дня должен выучить вот эту инструкцию. — Гуго протянул книжицу в темно-синем коленкоровом переплете. У тебя впереди целая ночь, — улыбнулся он.