Добродетельная куртизанка - Никола Корник

— В таком случае можете не затрудняться, — всхлипнула Люссиль. — Меня уже обозвали здесь потаскухой, моей экономке ни в магазинах, ни на лотках ничего не продают! Каждый считает себя вправе меня оскорблять! Я ни минуты не желаю дальше здесь оставаться.

К своему ужасу, Люссиль почувствовала, что вот-вот разрыдается. Вконец расстроившись, она отвернулась и закрыла лицо руками.

Сигрейв крепче сжал ее локоть.

— Да не обращайте вы внимания на слова старой ведьмы, мисс Келлавей! Она злится из-за того, что наследство уплыло из-под носа ее сыночка, а ваша нравственность, поверьте, мало ее трогает.

Люссиль глубоко вздохнула, стараясь удержать слезы, и даже выдавила на своем лице некое подобие улыбки, вспомнив чуть не полетевший ей в голову кочан цветной капусты.

— Во всяком случае, не могу не поблагодарить вас, сэр, ведь вы меня спасли. Еще немного — и тетушка закидала бы меня овощами. Но вряд ли нам стоит на виду у людей стоять и разговаривать — это может повредить и моей, и вашей репутации. Не беспокойтесь более обо мне — отсюда я прекрасно доберусь до дома сама.

— Моя репутация выдержит все что угодно, — не без юмора заметил Сигрейв, — а ваша…

— А моя давно испорчена, — закончила за него Люссиль. Она устало пожала плечами. — Как вам будет угодно, сэр.

Хотя Люссиль безо всякого энтузиазма согласилась, чтобы он остался, Сигрейву почему-то не хотелось уходить. Он взглянул на нее, на сей раз более пристально. Нет, нет, красавицей ее не назовешь, но есть в ней нечто притягательное, скорее всего и объясняющее ее успех у сильного пола. Благородные очертания лица, на котором сверкают огромные васильковые глаза, маленький вздернутый носик, мягкий рот, созданный для улыбки или поцелуев… В твердом, чуть-чуть выдвинутом подбородке таится вызов, шея длинная, грациозная… Он, Сигрейв, согласен с теми, кто считает мисс Келлавей неотразимой.

В Лондоне она запомнилась ему более полной, но сейчас узкий синий жакет, надетый поверх приталенного бледно-желтого платья, выгодно подчеркивал женственность ее фигуры. А вот что не поддается никакому объяснению, так это интеллект, светящийся в васильковых глазах. При предыдущих встречах с Сюзанной он заметил в них лишь жадность и расчетливость, вызвавшие в нем презрение. Но самое удивительное то, что она кажется такой невинной, такой беззащитной! С чего бы иначе он бросился ей на помощь? Ругая себя последними словами за малодушие, Сигрейв решил, что ему необходимо соблюдать дистанцию между ними.

— С вашей стороны все же неразумно разгуливать по окрестностям в дневное время, — проворчал он. — Я полагал, что вы отваживаетесь покидать пределы дома только после наступления темноты.

— Как летучая мышь? — нарочито наивным тоном спросила Люссиль, получив в ответ удивленный взгляд Сигрейва.

Она старалась взять себя в руки, вернуться к исполняемой ею роли, иначе вся затея с маскарадом может провалиться. Ведь Сюзанна никогда не произнесла бы этих слов! Но радость оттого, что она избежала ужасной сцены, и присутствие лорда Сигрейва настолько ее взволновали, что она совершенно потеряла голову. В этот миг она бы даже не возражала против того, чтобы весь обман выплыл наружу, но опасалась, что у Сигрейва это встретит неизбежное осуждение и презрение. А после сегодняшнего унижения это было бы уже слишком.

Они продолжали медленно двигаться по аллее, окаймлявшей сады «Кукса», за ними тяжело ступал могучий Буцефал. Люссиль все время ощущала близкое присутствие Сигрейва, касание его рукава к ее руке, силу ладони, сжимавшей ее локоть. Она представила себе на миг, как его загорелые пальцы скользят по ее коже, но тут же с негодованием отогнала от себя это видение, не понимая, что за чертовщина с ней происходит. Чтобы отвлечься от греховных мыслей, Люссиль напомнила себе, что она — Сюзанна, которая не стала бы смущаться, гуляя ярким летним днем с обаятельным лордом.

— Ну, как, «Кукс» нравится вам? — спросил Сигрейв спустя несколько минут.

— О да, очаровательный домик! — Люссиль в подражание Сюзанне старалась растягивать слова. — Вам, милорд, это, наверное, не по душе, так скажу без обиняков: из Дилингема я могу уехать, а вот от аренды не откажусь ни за что!

— В этом я ни на миг не сомневался, мисс Келлавей! — Он насмешливо улыбнулся. — Но я-то хорош — не сразу сообразил, что вам надо просто заплатить — и вы мигом уедете.

Он, значит, судит о ней по меркам Сюзанны. Прекрасно! Этого она и добивается!

— Я рассмотрю любое разумное предложение. Ведь молодой даме необходимы средства, чтобы хорошо выглядеть! — Заметив, как у лорда презрительно скривились губы, она мысленно зааплодировала себе. Значит, есть у нее, есть актерский талант!

— Я подумаю над этим. Прикину, насколько аренда «Кукса» выгодна мне, — сказал Сигрейв.

— Но дело не только в аренде, милорд. Сдается мне, вы бы не поскупились, чтобы не видеть меня в вашем имении, но предупреждаю: моя цена будет высокой!

— Об этом я наслышан. — И он окинул ее оценивающим взглядом, как бы раздевая донага. Люссиль приложила гигантские усилия, чтобы не покраснеть. Ну что ж, она сама напросилась: если уж изображать из себя куртизанку, то до конца. — За аренду я вам предложу справедливую цену, а от прочих расходов, пожалуй, воздержусь.

Какое унижение! Зная от миссис Эйплтон, что более всего на свете Сюзанна не терпит, когда ее отвергают, Люссиль, войдя в образ сестры, надулась и, выдержав продолжительную паузу, заговорила обиженным тоном:

— Хорошо еще, что по условиям аренды вы не вправе выставить меня из «Кукса», как грозились поначалу.

— Да, к сожалению, избавиться от вас будет не так-то легко, мисс Келлавей! Я тогда заблуждался.

Они подошли к воротам.

— Я рад, что инцидент на рынке не так уж вас расстроил, мисс Келлавей. Вы, по-моему, уже и думать забыли о нем.

— Приятного, конечно, мало, но чего можно ожидать от простых безграмотных деревенщин?

— Простые безграмотные деревенщины очень часто придерживаются строгой морали, — сухо произнес Сигрейв. — Чего о вас никак не скажешь. И куда только смотрел ваш приемный отец?

Люссиль деликатно зевнула, как сделала бы на ее месте Сюзанна.

— Да уж, мистер Маркхэм не иначе как все эти девять лет ворочается в своем гробу. Но каким занудой оказались вы, милорд! Ну, точь-в-точь как моя приемная мать, вечно уговаривавшая нас выйти замуж и остепениться. Но уж если я и выйду за старика, то лишь за большие деньги!

— Весьма разумно, мисс Келлавей. А ваша сестрица, школьная учительница, наверное, смотрит на жизнь иначе.

— Не знаю! Никогда ее не спрашивала! — Это была чистая правда. — Она не высовывает носа из школы мисс Пим, где учит маленьких девочек. От этого одного можно рехнуться! — Она протянула ему руку. — Я в ближайшее время уеду, мы, наверное, больше не увидимся, так что я прощаюсь с вами.