Кортни Лав : подлинная история - Поппи Брайт

Робин Брэдбери (урождённая Барбер) вспоминает, как сопровождала Кортни в гости к Хэнку в Сан-Франциско. «Он взял нас на концерт старой группы, аккомпанировавшей Джэнис Джоплин, — вспоминает она, — а потом он дал нам такой пластиковый пакет, полный таблеток ЛСД. «Вот вам, может, вы, девочки, сможете отвезти это домой и продать это вашим друзьям». Вот это да, спасибо, мистер Харрисон».

Примерно в это же время, вспоминает Робин, Фрэнк Родригес подарил своей падчерице зубную щётку. «Я не думаю, что она получала обычные вещи, которые дети получают от своих родителей. Я имею в виду, чтобы так разволноваться из-за грёбаной зубной щетки. Потому что Фрэнк на самом деле заботился о здоровье её зубов и купил ей эту зубную щётку, которая значила больше, чем, — Робин пожимает плечами — таблетки ЛСД».

Урсула Уэйр добавляет: «Каждый раз, когда Кортни получала деньги, она покупала своей матери духи «Joy», все эти дорогие подарки, и она возвращалась вся расстроенная, потому что никто не оценивал их по достоинству».

Потом появился некто Роджер и предложил Кортни шанс, который выпадает раз в жизни. Он приглашал детей на кофе в клубах, на улице. Он был своего рода агентом, говорил он, человеком, который мог помочь ей путешествовать по миру и заработать много денег. Делом Роджера было посылать несовершеннолетних девочек в Японию, чтобы работать в стрип-клубах. Его японские связи — мощная преступная организация, известная как Якудза — оплачивали проезд девушки и обеспечивали её жильём, как только она туда добиралась.

Кортни уже умела раздеваться за деньги, и она с радостью согласилась на эту возможность выехать из страны, не привлекая никого из своих родителей. Поскольку у неё уже был паспорт, всё для неё произошло быстро, и вскоре она летела на самолёте в Японию.

У богато одетого японца, встретившего её в аэропорту, не было мизинца (у Якудзы есть традиция отрезать суставы пальцев, чтобы умиротворить начальников, которых они рассердили). Он конфисковал её паспорт и в маленькой блестящей машине привёз её в стрип-клуб возле Токио, где она должна была работать.

Кортни раньше никогда не видела систему, подобную этой. Все танцовщицы спали на хлопчатобумажных матрацах в одной большой гримёрке, где постоянно горели сетки от комаров. За ними минимально присматривали мама-сан и папа-сан, которые подавали им каждый день две порции риса и рыбы. Бразильская девушка, от которой Кортни унаследовала свой хлопчатобумажный матрац, оставила кучу лобковых вшей, и Кортни их ловила. Сперва вся обстановка её не беспокоила; там было, как на Марсе. Она думала о себе как о нейтральном наблюдателе, детективе, который видит слишком много. Но не было ничего, с чем бы она не могла справиться за 2 500 $ в неделю.

Она работала в клубе в дневную смену и ездила на сверхскоростном пассажирском экспрессе в Токио, чтобы напиваться каждый вечер. В барах было полно японских бизнесменов, которые делали ей слюнявые, непонятные предложения. Когда пошёл второй месяц пребывания Кортни в Японии, клуб предложил ей повышение. Ей понадобилось несколько дней, чтобы понять, что они хотят, чтобы она оказывала сексуальные услуги за дополнительные деньги. «Я не понимала того факта, что то, что я была плоскогрудой и девственницей, делало меня более ценной для Якудзы», — признавалась она спустя несколько лет.

Кортни была не готова продавать себя какому-нибудь головорезу из Якудзы или служащему-садисту. Поскольку её паспорт был конфискован, она явилась в американское посольство, которое начало процедуру депортации. Тем временем, её поместили в камеру с ещё четырьмя женщинами, филиппинкой и тремя кореянками, которые постоянно трогали её бледную кожу и волосы; говоря по-японски: иностранка, иностранка. Их пальцы были нежными, но после четырёх дней это постоянное дёргание и влюблённые взгляды казались медленной пыткой.

Кортни всё время ожидала, что появятся мужчины в костюмах-тройках и без пальцев и уведут её. Она отвлекалась, задаваясь вопросом, отдадут ли её, в конце концов, в торговлю белыми рабынями, или просто порубят её на куски и выбросят где-нибудь в мусорный контейнер. Но в итоге её посадили в самолёт обратно до Портленда. Этот эпизод стоил месяцев похвальбы в «Met».

Вскоре после возвращения в Портленд Кортни избавилась от последних остатков своей стадии рок-группи. Настало время действовать. Она купила значок «сид ЖИВ», побрилась наголо и купила гитару. Она устала от того, что другие люди решали, как она должна выглядеть, как она должна себя вести. Она жила независимо и училась играть на своей гитаре. На этой сцене она знала все входы и выходы. Судя по всему, успех в Портленде был ей обеспечен.

И, как ни странно, она снова решила уехать из страны.

Глава четвёртая

На этот раз она улетела в Ирландию, куда она получила приглашение погостить от Хэнка. Хэнк утверждал, что он преподаёт курс в Тринити-Колледже в Дублине (введение в «Grateful Dead»?). Это, конечно, оказалось, ложью. Он даже жил не в нормальном доме в Дублине, а в насквозь продуваемом старом особняке в захолустье графства Мит.

Кортни не хотела видеть БиоПапу, но, имея немного денег из трастового фонда в своём кармане, она была неспособна сопротивляться возможности уехать из страны и исследовать кельтские корни, которые, как она всегда подозревала, у неё были. Однако вскоре она пожалела, что приехала.

Накануне её отъезда Хэнк взял её в паломничество по нескольким менгирам в сельской местности. «Я спала под ирландской луной, — говорила она впоследствии, — между Кноутом и Доутом, с дикими молодыми лебедями, кричащими в реке Слэйни поблизости, звёздами на камнях и всем таким прочим».

Потом она поехала в Дублин и немедленно приступила к внедрению на музыкальную сцену. Она быстро обнаружила, что английским музыкантам нравится тусоваться в Дублине, потому что у дублинцев считается неприличным делать вид, что они признают кого-то известного. Кортни говорит, что она прослушала полтора семестра занятий в Тринити и стала фотографом ведущей дублинской музыкальной газеты, «Hot Press».

«Hot Press» официально отрицала, что Кортни когда-либо на них работала, но источник, близкий к газете, говорит, что их записи о работе за этот период времени загадочно неполные. Легко себе представить, что модная ирландская газета наняла эту дерзкую молодую американку, которая утверждала, что была гитаристкой; с другой стороны, не слишком трудно представить Кортни, кружащую по городу с камерой, прокладывая себе путь на концерты, говоря, что она работает на «Hot Press».

Работала она в этом журнале или нет, она так или иначе сумела связаться с Джулианом Коупом из «Teardrop Explodes». В её глазах Коуп быстро стал её дверью в кричаще безвкусное волшебство рока, которого она жаждала.