Отличница - Елена Глушенко

Как будто огласили приговор.

– На самом деле, человеку для счастья никого и ничего не нужно. Потому что счастье – это всего лишь состояние души. Это не результат какого-то процесса, это сам процесс. Тот, кто ищет денег, потому что ему нужна уверенность в себе или завтрашнем дне, рано или поздно получит деньги, но никогда не получит уверенности. Тот, кто перебирает партнеров в поисках счастья, будет иметь много партнеров, но не найдет счастья. Не потому что плохо ищет, а потому что ищет не там. Он ищет снаружи, а надо искать внутри себя.

– Как же так? Я всегда думала, что счастье – это когда двое…

– Распространенное заблуждение. Обычно человек полагает, что вот сейчас появится кто-то, и этот кто-то сделает его счастливым. На самом деле все с точностью до наоборот: стань счастливым – и тогда появится кто-то.

Это не укладывалось у меня в голове.

– И все же я не понимаю…

– И не поймешь. Это невозможно понять. Это надо принять.

Я отказывалась.

– Машка, ну как тебе объяснить?! Козьму Пруткова читала? Если хочешь быть счастливым – будь им. Это и есть правило номер три.

Козьму Пруткова я читала и эту фразу помнила. Правда, всегда думала, что это так – шутка, игра слов.

– Вот так просто?

– Я же сказал, что это самое сложное.

Если честно – я была убита. Все это отдавало безнадежностью.

– Ну, и как это работает?

– Как работает? Начни с себя, и все придет. Знаешь такую поговорку: что посеешь, то и пожнешь?

– И что?

– Думай, Петрова.

Я задумалась. Поговорка была древняя, знакомая с детства. Впрочем, как и фраза «Обращайтесь с людьми так, как хотите, чтобы они с вами обращались». Мы часто используем в своей жизни слова, не особо задумываясь над их смыслом. Но иногда какая-то мысль, затасканная до дыр, вдруг встает перед тобой во всей своей первозданной чистоте, свободная от полутонов и искажений, и становится непонятно: как же ты всю жизнь слушал, но не слышал, смотрел, но не видел?

Если хочешь быть счастливым – будь им. Начни с себя, и все придет. Если я хочу пожать любовь, я сначала должна ее посеять. Если я хочу, чтобы меня любили, я должна научиться любить сама. А кого? Начни с себя. И вот сижу я, значит, одна-одинёшенька и люблю себя…

– Так что же мне теперь – сидеть и излучать счастье?

– Ну, почему же сидеть? Живи полноценной жизнью – встречайся с людьми, общайся.

– Где? На работе? Я же нигде, кроме работы не бываю!

– Так, я не понял! Я что – еще и твою личную жизнь устраивать должен?!

Он почти кричал. Я почти ревела.

– Нет, конечно, но мог бы и помочь!

– Ну, ты даешь, подруга! Я знал, что тебе палец в рот не клади – по локоть откусишь, но не предполагал, что ты настолько нахальна! И прекрати хныкать, меня этим не проймешь.

Я шмыгала носом, но держалась.

– О, Господи! – он воздел глаза к небу. – И за что мне такое испытание? Ну, хорошо, что я, по-твоему, должен сделать?

– Я не знаю.

– И я не знаю. Как придумаешь – так скажешь. А пока допивай компот, и пошли отсюда.

Я цедила компот и думала. На последнем глотке мне в голову пришла одна идея.

– Леша, – сказала осторожно. – Может, ты меня сводишь куда-нибудь? Выведешь, так сказать, в свет. А?

– Чего? – он не верил своим ушам. – Ты на что это намекаешь? Чтобы я тебя с кем-нибудь познакомил? Сводником поработал, что ли?

Я попыталась оскорбиться.

– Ну почему сразу сводником? И не надо меня ни с кем знакомить. Просто я на самом деле нигде не бываю. Дом – работа, дом – работа…

Я почувствовала, как слезы снова подступили к глазам. Так вдруг стало себя жалко!

– А кто тебе мешает? Кто мешает оторвать зад от стула и сходить в музей, в театр, на концерт, в ночной клуб, наконец? Молодая, здоровая, красивая…

– Да? Ты вправду так думаешь?

Мне сразу стало лучше.

– О, женщины! – Леха тяжко вздохнул. – Ладно, я подумаю, куда тебя сводить. И за что мне это?

…

Думал Леха неделю. Я уж, было, решила, что он про меня забыл. Но в четверг вечером он позвонил и сказал, что завтра в Доме Ученых открывается фотовыставка его друга, Андрея Авдеева.

– Пойдешь?

– Завтра? А во сколько?

– В семь. А что?

– Да завтра у Лариски День рождения. Мы хотели после работы посидеть немного, чисто символически.

– Ну, смотри. Мое дело – предложить, твое дело – отказаться. Только потом не говори…

– Нет-нет! Я пойду.

– Тогда до завтра!

И он повесил трубку.

Назавтра после работы мы, по сложившейся традиции, быстренько накрыли стол в комнате отдыха. Мне очень нравилось, как в «Инфо-сервисе» отмечали дни рождения сотрудников. От фирмы приобретался букет цветов. Народ сбрасывался по полтиннику, и, поскольку коллектив был большой, собранных денег хватало и на подарок, и на продукты с выпивкой. Таким образом, виновнику торжества не нужно было делать вообще ничего – даже стол за него накрывали другие. Вот это я понимаю – праздник!

За бортом температура опустилась до минус двадцати, а у нас становилось все жарче. Трудовая неделя наконец-то закончилась, и народ расслабился. Долго спорили, с чего начать: с шампанского, коньяка или водки. В итоге открыли все и уже все выпили. И даже сгоняли в магазин за добавкой.

Время шло к семи. Было шумно и весело. Ревела музыка. Лариску запоздравляли и зацеловали. Она сидела вся в цветах, раскрасневшаяся и счастливая. Мне тоже было хорошо – рюмка коньяка на голодный желудок сделала свое дело, и я чувствовала себя легко и свободно.

Честно говоря, мне не хотелось идти ни на какую выставку. Но поскольку я сама напросилась – отказаться было невозможно. Леха не простит. Он позвонил после обеда и сказал, что не сможет отвезти меня к Дому Ученых: у него была какая-то важная встреча. Поэтому мы договорились встретиться прямо на месте.

Делать нечего, приходилось отчаливать. Я не помню в который раз поцеловала именинницу, распрощалась с остающимися и поехала на выставку.

На стоянке возле Дома Ученых Лехиной «Мазды» еще не было. Я не собиралась мерзнуть на улице, поджидая его, поэтому пошла внутрь.

Складывалось впечатление, что фотовыставка была значительным событием – народу собралось множество, от молодежи студенческого вида до солидных дяденек и тетенек. Были и представители прессы. На само открытие я, похоже, опоздала, так как телевизионщики уже собирали свою аппаратуру. Но остальная публика и не думала расходиться. В руках у многих были бокалы. Я поискала глазами стол, но не увидела его. Не то чтобы мне хотелось выпить, просто было интересно, где это они взяли шампанское.

Люди разбрелись по залу и разглядывали фотографии, обмениваясь впечатлениями. В нескольких метрах от меня собралась веселая компания, состоявшая преимущественно из бородатых и усатых мужиков. Они громко смеялись, и почему-то их лица казались мне смутно знакомыми.

А потом меня осенило. Это же были ребята из Лехиной компании! Я видела их в его фотоальбоме. Ну, точно! Вот и викинг. Ух, какой красавец! Великолепный экземпляр. Неудивительно, что с боков к нему прижались две девицы. Брюнетистые, хищного вида – вылитые пантеры. Н-да. Такого, конечно, надо охранять.

Маркин все не появлялся. Я еще немножко постояла сироткой, а потом пошла по залу, разглядывая огромные снимки, висящие на стенах. Чего зря время терять?

Экспозиция делилась на три части. В первой, самой обширной, были фотографии из разных путешествий. Очень красивые, очень яркие, очень цветные – горы, море, солнце. Мужественные и сильные люди, борющиеся со стихией. Потрясающая природа, сказочные виды. Меня это не очень тронуло, поскольку такие фотографии теперь есть в каждом глянцевом журнале. К тому же, я уже видела нечто подобное у Лехи в альбоме. Ну, может, у него были и не такие профессиональные снимки, но в принципе все то же самое.

Второй раздел задержал меня надолго. Я никогда не видела ничего подобного: огромные черно-белые фотографии, нечеткие, даже как будто специально размытые. Голое дерево с последним, еще не оторвавшимся листом. Мокрая скамейка, на которой кто-то забыл газету. Фонарный столб со старыми и никому не нужными объявлениями. Пронзительные работы, вызывающие какое-то щемящее чувство. У меня комок встал в горле. Это был мир глазами одинокого человека. Как же не похожи эти работы на предыдущие, словно их делали два разных автора!

Самое интересное, что, похоже, никто не воспринимал фотографии в этой части экспозиции так, как я. Люди утыкались в снимки носами, пытаясь разглядеть мельчайшие детали, обсуждали светотень и перспективу и не видели очевидного. Может, я выпила слишком много коньяка?

В третьей части выставки были фотопортреты. Нет, это не были официальные портреты наподобие снимков на доску почета. Мужчины и женщины не позировали специально, а скорее были застигнуты врасплох за своими занятиями. А некоторые, видимо, даже и не подозревали, что их фотографируют.