Твой друг вампир - Мария Некрасова

– Ой, какие мы правильные! Какие мы замечательные, все такие из себя! Щеночков бездомных жалеем-пристраиваем! Старушек, блин, омолаживаем! А собственные родители нам уже по барабану, нам мальчика жалко! – Невидимка сидел на подоконнике и негодующе ковырял в носу: – Его, между прочим, дома никто не ждал! Его мать, алкашка чертова, уже не знает, что бы эдакое на грудь принять, чтобы забыть о своих детях! А отца и не было никогда! А у твоих родителей есть ты! И друзья, и клиенты, и начальство! Что бы с вами со всеми было, если бы вы их потеряли?!

– Заткнись. – Я валялся на диване и разглядывал карниз: петля занавески соскочила, а в углу – паук паутину сплел. Паука мне тоже было видно: жирный, солидный, с белым брюхом.

– Сам заткнись! Как ты со мной разговариваешь?! Мы с тобой это уже обсуждали: не нравится – давай верну тот день на реке! Ты утонешь – и не будешь больше ни за кого бояться. Только твои родители расстроятся. Но я им объясню, что за балда их сын…

– Заткнись! – Я запустил в Невидимку подушкой. Она спокойно прошла сквозь него, попала в оконное стекло и отскочила обратно.

– Он еще и кидается! Неблагодарная тварь, да другой бы на твоем месте…

– ЗАТКНИСЬ, я сказал!

– Ну и как хочешь. Лежи здесь один, надумаешь – позовешь! – Невидимка испарился. И слава богу!

Не удивлюсь, если ДТП спровоцировал он. Не то что не удивлюсь, а наверняка так оно и было! Именно так. Зачем этот самосвал понесло в город?! Куда родители собрались на ночь глядя – не планировали же с утра?! Почему мне вдруг приспичило включить телик, да еще «Хронику происшествий»?! Да я к этому ящику подхожу раз в месяц, и то – чтобы запустить дивидюк! Слишком много дурацких совпадений, чтобы я поверил, что Невидимка ни при чем.

При чем. Но разве он виноват: вампир, что с него взять?! Только вампир – он, а убийца – я. Хорошо, что парень выжил, хорошо, что Невидимка сообразил вернуть его за мой счет. Только меня это не оправдывает. Парень умер из-за меня. Выжил – тоже из-за меня. И теперь будет из-за меня маяться ночными кошмарами про вампиров. Еще, говорят, от таких потрясений заиками делаются…

Я побил все рекорды по тупости и самоуверенности. Вообразил себя Господом Богом муниципального масштаба. Хочу – лечу, хочу – калечу. Даю жизнь и здоровье одним, отнимая у других, даже не всегда зная, кто есть кто. А хоть бы и знал, нет у меня такого права!

Я сам виноват. Сам поддался на провокацию, сам показал, что мне не хватает фантазии и что фокусы с убитыми людьми всегда прокатывают! Если бы я тогда не пожалел водилу… Он до сих пор лежал бы лицом в сугробе, а мы с Машкой добирались бы до города на попутках. До-о-лго добирались бы: мало кто согласится взять пассажира со свиньей. Чушь!

Спина неумолимо чесалась, но руки отказывались слушаться: подниматься, чесать… Само пройдет. Ерунда это все.

Паукашка в углу сидел себе, паутина блестела на солнце. Каждое мое неосторожное слово и даже промелькнувшая дурацкая мысль могут казнить и миловать, награждать и наказывать всякого, кто неосторожно окажется рядом. А я даже не узнаю – вот в чем прикол! Я до сих пор не знаю, с какого завода стырен мой скутер и чего стоило учителям принимать экзамены по субботам, когда Андрею Александровичу приспичило закончить школу на три года раньше. У людей вообще-то могли быть свои дела, и, наверное, – поважнее моих экзаменов. Русичка вроде жаловалась, что у нее ребенок заболел… А я хотел закончить школу и не желал знать, кому это чего стоило. Я же кровью платил, как же, как же! Правда, не всегда – своей. И я до сих пор не знаю, кто и чем заплатил за мое спасение – тогда, на реке.

Пристроенные щенки и больные старушки? А черт их знает, может, старушкам неохота снова выходить на работу, учиться-переучиваться (все позабыли небось за годы, проведенные на пенсии!). Но ни фига: получите-распишитесь, и вас не спрашивают, надо вам это или нет… Да если бы за меня так решали – убил бы и дал кошкам закопать!

Щенки – тем более не просили они их пристраивать. Может, вольная жизнь на помойке милее сухого корма и ошейника с поводком! Я же не собака, откуда мне знать!

Лузер. Мое место на необитаемом острове, где нет ни щенков, ни старушек, ни свиней, ни людей. Одни змеи, но вряд ли они заинтересуют Невидимку, потому как холоднокровные. Только там я больше не смогу никому навредить.

А спину все ломило. Я попрощался с паукашкой, пообещал передать от него привет тропическим членистоногим и сказал:

– Хочу на необитаемый остров!

Ничего не произошло. Только диван подо мной скрипнул, и спину заломило с новой силой.

– Хочу на необитаемый остров!

– Ну и хоти! – Невидимка возник в кресле передо мной, закинул ногу на ногу: – Ты с дуба рухнул, родной? Думаешь, тебе все можно?

– Нет. Именно поэтому я хочу на необитаемый остров.

– Перебьешься. Нельзя быть эгоистом! Там же змеи одни, еще рыбы, обезьяны. Ни свиней, ни людей!.. Парень, за что ты меня так? Я не заслужил такого обращения! Между прочим, ты передо мной в долгу!

…И правда… Ну уж нет, если Невидимка позволяет себе так давить на мою психику, то сам напросился! Я потянулся через Невидимкино кресло, взял со стола нож для бумаги:

– Хочу на необитаемый остров! – Зажмурился и полоснул себя по шее. Кровь ливанула так, что я испугался: не сильно ли? Впрочем, неважно: Невидимка не даст мне истечь кровью. И просто не сможет не выполнить мое желание. Я эту вампирскую натуру изучил, будь спок!

Теплая струя из шеи разлилась по всему телу. Сперва пригревало, потом припекло. Я даже не сразу сообразил, что это просто солнце.

Глава XII В которой я не могу никому навредить

«Горячий песок» – это вам не жженый сахар, когда простудишься. Это когда лежишь и думаешь: где же у этой сковородки края, и как под землей разместилась газовая конфорка, ведь там и кислорода-то нет, чтобы огонь горел! А спину поджаривают ощутимо, даже сквозь одежду. Что же дальше-то будет?! Я сел на песке и проморгался. Так: море (или океан?), пальмы – пока все, как положено. Только надо еще ракушку из-под мягкого места убрать – колется. Привстал, увидел, как семенит, улепетывая по песку, маленький краб: вот ты какая, острая ракушка!

Солнце так лупило по макушке – сил нет, а пальмовые заросли привлекали своей тенью. Книги о джунглях я, конечно, читал, знаю, что за твари могут прятаться в этой тени: крокодилы всякие, змеи, плотоядные растения. Но не торчать же весь день на солнце!

Тапочки непривычно скользили по песку. Пару шагов я увязал ногами, но потом приспособился: главное – скользящий шаг, как у конькобежцев. С верхушек пальм вспорхнула стайка маленьких попугаев – как воробьи, а красиво! Скрипнула у ноги большая лягушка – яркая, лучше не трогать. В голове вертелся стишок: «В Африке акулы, в Африке гориллы». Вот сейчас забреду на территорию какого-нибудь горилльего пахана, он мне устроит райскую жизнь! Популярная игра островитян: «догони меня, горилл»!

Под ногами сплетались корни деревьев, перед носом – ветки. Ползком, что ли, пробираться?! Или возвращаться на песок, продолжить самообработку грилем? Я ругнул себя за тормознутость и крикнул:

– Хочу мачете! – Шею привычно резануло, а в руке появился нож, очень подходящий, чтобы прорубаться сквозь джунгли. Взмах ножом, другой, третий, веткой по носу – шаг. Взмах, другой, еще один, еще парочка, тяжелой веткой по ноге – шаг.

Я шел и шел, наверное, час, спотыкаясь о корни под ногами, получая по носу ветками, распугивая ярких лягушек и огромных жуков. Пару раз чуть не наступил на каких-то мелких змей (они сами виноваты, ползут напролом, как будто одни в джунглях!). Рука устала быстро. Мысли типа: «Чего меня туда понесло?» и «Надо возвращаться на берег, строить шалаш, а не валять дурака», – посещали меня примерно раз в минуту. Я пробовал менять руку и работать левой, в результате чуть не отхватил себе нос. Нелегкое занятие – прорубаться через джунгли, особенно когда сам не можешь толком сказать, зачем тебе это надо.

Наконец вышел на поляну – и понял, что надо сматываться. На вид вроде поляна как поляна, на поляне – лужа как лужа, озером-то не назовешь. А из лужи торчат гнилые коряги и слышится детский плач. Это плачут крокодилы (забыл, как называются), и они же торчат. Вряд ли они надеются, что я, дурак, подойду их утешить, но я читал истории, где так и бывало. Идет себе человек по джунглям, слышит – ребенок плачет, меняет курс, движется в ту сторону, а там… В общем, я развернулся и пошел обратно: встреча с крокодилом не входила в мои планы.

Нырнул на свою «звериную тропу» и начал прорубаться в другую сторону: куда-нибудь да выйду. Но уже через пять минут понял, что переоценил себя. Неспешно прогуливаться по джунглям, срубая по десять веток зараз, чтобы сделать шаг, – так себе занятие. Рубить дрова и плясать одновременно не пробовал, но, думаю, это что-то очень похожее. Сверну лучше на пляж.