Девочка в реакторе (СИ) - Анастасия Котова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валерий, заметив ее вскрытие, покачал головой: тот, кому удалось это сделать, обладал сверхмощными способностями. Взгляд прочно уцепился за необычную картинку, создавая хаос в головах пролетающих над реактором людей. Пытаясь привести взбудораженные мысли в порядок, ученый постарался найти причину произошедшего, но не смог.
Верхняя часть реакторного зала полностью разрушилась, на крышах машинного зала и территории валялись графитовые обломки. Одни были разломаны полностью, другие — частично: наметанный глаз отметил элементы тепловыделяющих сборок.
— Это был действительно взрыв, Борис Евдокимович. — Валерий устало потирал руки, вернувшись обратно на землю. — Если предположить, что вместо двух взрывов произошел один, то его вполне хватило для такого рода разрушений. Подобный взрыв составляет, предположительно, три из четырех тонн тринитротолуола. И меня волнуют несколько важных вопросов, которые бы я хотел изложить.
Во-первых, я заметил малиновое пятно над станцией. Насколько я знаю, графит, который горит равномерно, выделяет белесый дым. Скорее всего то, что было в небе, это результат сильного горения графита.
И плюс, скорее всего, активностей из четвертого блока выходит достаточно много.
И второй, немаловажный вопрос… а работает ли еще реактор, продолжается ли процесс наработки короткоживущих радиоактивных изотопов? Последнее мне бы хотелось самому выяснить, и я надеюсь, что вы мне с этим поможете, Борис Евдокимович.
Когда Валерию сообщили, что все готово и его уже ждут, военные облепили бронетранспортер свинцовыми щитами и снабдили специальными для радиационного измерения датчиками. Ученый вместе с солдатом в специальной защите, сидящим за рулем, двинулись с места, направляясь к станции.
Бронетранспортер, наезжая на очередной обломок графита, тряхануло, и Валерий, охнув, судорожно схватился за первое попавшееся под руку. Выкручивая руль, молчаливый мужчина, объезжал препятствия, пока ученый пытался измерить излучение.
После долгих и изнурительных объездов, Валерий, обливаясь потом, пришел к неутешительным выводам: вокруг станции таки существуют мощные излучения. Об этом свидетельствовали громкие потрескивания датчиков и привкус металла во рту. Он нахмурил брови и готов был отстаивать до последнего свое мнение перед упрямством правительственной комиссии.
— Персонал станции врать не будет. Пусть реактор и разрушен, но он еще может работать. Нужны более веские доказательства. Мы надеемся на вас, Валерий Алексеевич.
Ему самому хотелось верить, что какая-то часть конструкций все еще жива и дышит, выдыхая из кратера нейтронные излучения. Но чем больше ученый углублялся в эти мысли, тем больше они походили на бред сумасшедшего. От перенапряжения у него затряслись руки, пересохло во рту, мышцы скрутило судорогой, а кожа покрылась мелкими мурашками.
Водитель в защитном костюме терпеливо дождался, когда взбудораженный ученый придет в себя. Он медленно постукивал пальцами по рулю, тщательно скрывая свои истинные эмоции. Валерий позавидовал мужчине: несмотря на всю сложность ситуации, на опасность, что грозила каждому из них, тот сохранял холодное равнодушие — возможно, этот человек просто не понимал, где именно оказался.
— Прошу простить меня за любопытство, — бронетранспортер вновь двинулся с места, — но как вам удается сохранять спокойствие? Разве вы не понимаете, что происходит?
— Я все понимаю, не дурак. — Водитель хмыкнул. — А вы сами подумайте, имеет ли смысл нервотрепка. Тут поможет только холодная голова и знания. Я, возможно, не смыслю в этой научной ерунде… — тут он выдержал паузу, — но и панику я тоже не приемлю.
— Я завидую вашей выдержке… — Валерий ошеломленно покачал головой.
— А вы не завидуйте, а берите пример. — Военный усмехнулся.
— Придется подойти к реактору. — Валерий бросил взгляд на датчики. — Нужно как можно детальнее все изучить.
Мужчина коротко кивнул и добавил газу.
— Мне стало легче. — Валерий, еле держась на ногах, вернулся в штаб правительственной комиссии. От изнеможения он рухнул на стул напротив Щербины и с громким вздохом вытянул ноги, позволив себе дать немного слабины. — В общем, повторное измерение показало… — ученый вытер потные руки о пиджак и достал из кармана пачку сигарет, — что мои первичные выводы были ошибочны.
Нейтронный канал, именно как нейтронный, не работает, так как он чувствует не нейтроны, а лишь гамма-излучения. Чтобы получить достоверную информацию, нужно для соотношения взять коротко- и относительно долгоживущие изотопы йода, например, сто тридцать четвертый и сто тридцать первый.
Я провел небольшое радиохимическое измерение и быстро убедился, что наработки короткоживущих изотопов не происходит.
Исходя из вышесказанного, можно прийти к выводу: реактор не работает и находится в подкритическом состоянии.
— И что вы предлагаете, Валерий Алексеевич?
Валерий согнулся в три погибели, словно старец, и, схватившись за голову, начал раскачиваться из стороны в сторону:
— Мы весь вечер потратили на локализацию пожара. Локальный огонь был потушен, но реактор по-прежнему горит. Я чувствую бессилие. Я испробовал все, что мог, и, когда мне пришла гениальная мысль, я почувствовал себя идиотом. Юнцом на первом курсе! Как я мог так ошибиться?
— Все имеют право на ошибки. — Борис поморщился. — Вы не исключение. Даже профессионалы ошибаются.
— Пожарные потушили огонь оперативно и точно. Они ликвидировали очаги возгорания в машинном зале, но масло до сих пор горит. Из кратера же четвертого блока разносится мощный поток аэрозольной газовой радиоактивности. Горит графит. Каждая из его частиц несет в себе большое количество радиоактивных источников. Обычная скорость горения графита составляет где-то тонну в час. В четвертом энергоблоке его заложено около две с половиной тысячи тонн, и он может гореть двести сорок часов, при этом выносить и разносить радиоактивность на большие территории.
— Так в чем заключается ваша гениальная мысль, Валерий Алексеевич?
Разговор прервал тихий и короткий стук.
