Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 1 - Коллектив авторов

Покорение и освоение европейскими колонизаторами многих стран Востока и Юга нанесло в целом ощутимый удар по их архаичным социально-экономическим системам, сопровождалось немалыми жертвами и потерями для коренного населения. Вместе с тем межцивилизационное взаимодействие, обусловившее становление мирового рынка, придало, в конечном счете, определенный (хотя далеко не равный) импульс развитию всех участников этого «контакта».

После периода упадка и стагнации, продолжавшегося в целом до последней трети (четверти) XIX в., в колониальных и полуколониальных странах обозначилось увеличение темпов роста населения и ВВП. В 1870–1950 гг. в раде крупных и средних стран Востока и Юга (которые рассматривались в данной работе) экономический потенциал вырос в 2,1–2,3 раза, т. е. лишь не намного меньше, чем за первые восемь столетий второго тысячелетия (примерно в 2,4–2,8 раза). Произошло также некоторое повышение подушевого дохода, правда, еще в слабой мере затронувшее основную массу коренного населения и к тому же в ряде афро-азиатских государств прерванное в годы депрессии и Второй мировой войны.

Индекс развития периферийных стран (табл. 5), стагнировавший в 1800–1870 гг. (или, быть может, даже сокращавшийся, если принять во внимание долговременные тенденции прошлых веков), впервые стал понемногу повышаться, главным образом за счет некоторого улучшения социально-культурных показателей. В 1870–1950 гг. (для сравнительного анализа приведены цифры первой половины ХХ в.) отмеченный индекс в среднем по шести крупным и средним странам будущего третьего мира увеличился примерно на 2/3 (в Китае и Индии – на 60–65 %, в Индонезии и Египте – на 80–90 %). При этом разрыв между ведущими капиталистическими державами и периферийными странами возрос по подушевому ВВП с 3:1 в 1870 г. до 4,7:1 в 1913 г. и 7,1:1 в 1950 г., а по отмеченному выше индексу развития – соответственно с 3,2:1 до 4,0:1 и 4,4:1.

Нараставшее отставание колоний и полуколоний объективно усиливало конфликтность мирового развития, свидетельствовало о необходимости смены его парадигмы. Требовались иные, более глубокие реформы и действенные методы модернизации стран Востока и Юга, предполагавшие в качестве непременного условия превращение десятков афро-азиатских и латиноамериканских стран из объектов в субъекты мировой экономики и политики, способные самостоятельно разрабатывать и при всех возможных ошибках и неудачах реализовывать национальные стратегии ускоренного экономического роста.

§ 3. Социальная эволюция стран Востока

Восток и Запад к началу Нового времени

К XVI в. Восток и Запад подошли в состоянии перманентной конфронтации. Начавшееся еще в VIII–IX вв. противоборство ислама и христианства приняло характер военно-религиозной борьбы между двумя цивилизациями, особенно в регионе Средиземноморья. Крестовые походы XI–XIII вв., познакомив Европу с мусульманским Востоком, его культурными и прочими ценностями, парадоксальным образом усилили эту борьбу. Однако главной причиной этого явились не цивилизационные и иные различия. Решающую роль сыграло идеологическое соперничество двух мировых религий (что было естественно для органичной в Средние века религиозности сознания людей), в дальнейшем многократно усиленное и даже неоттесненное на второй план экономическим и политическим соперничеством.

Дополнительным фактором взаимной вражды было пиратство, опустошавшее побережья целых стран, подрывавшее мирную жизнь и коммерцию, разорявшее цветущие города, внедрявшее самые безжалостные формы заложничества и работорговли. Причем, вопреки утвердившемуся мнению среди европейцев, инициатива в этом принадлежала отнюдь не мусульманам. Арабы долгое время были слабы на море и, лишь научившись многому у норманнов и византийцев, развернули пиратство с XI в. Но почти тогда же этим делом занялись и Греция, и Венеция, и Каталония.

Социальная эволюция стран Востока в XVI–XIX вв. носила драматический, в некоторые периоды даже трагический, характер перехода от безусловного доминирования над Западом и к столь же несомненному отставанию от него. Об истоках, темпах и даже сущностной стороне этого отставания споры идут с незапамятных времен. Многие, особенно представители национальных историографий Востока, считают главной, а иногда чуть ли не единственной, причиной отставания Востока – колониальную экспансию западных держав с последующей жестокой эксплуатацией ими народов Востока и последствиями этой эксплуатации – разрушением производительных сил, обнищанием, социокультурной и экономико-технической деградацией.

Несомненно, большая доля правды в этом есть. Но вряд ли все беды Востока можно объяснить колониальным порабощением и вообще «внешним» фактором. Страны Востока очень часто и в доколониальную эпоху вели между собой кровопролитные и разорительные войны, в ходе которых население, народное хозяйство и культура оказывались на грани уничтожения (а в некоторых случаях действительно погибали). Но это, однако, не привело к тем последствиям, которыми характеризуется социальное состояние Востока к исходу XIX в. Иными словами, «внешнее» воздействие, в том числе фактор колониализма, в судьбах Востока сыграли роль значительную, но не решающую.

Большинство исследователей Востока, прежде всего в Европе и Америке, склонны объяснять отставание Востока особенностями самого восточного общества и иными путями его развития, нежели общества западного. Однако и здесь единого мнения нет. Более того, существует многообразие и даже непримиримость разных позиций. Если обратиться только к отечественной историографии, то здесь стоит отметить еще недавно кипевшие споры между «формационщиками» и «цивилизационщиками».

Первые, исходя из теории исторической смены социально-экономических формаций, объясняли отставание Востока тем, что он попал в «тупик феодальности», не смог преодолеть барьеры феодализма на пути своего развития в исторически реальные сроки и был обречен на насильственную ломку своего традиционного строя в ходе модернизации, навязываемой извне колонизаторами. Отсюда берут начало различные концепции эволюции восточного общества в колониальную и последующие эпохи.

Иначе все объясняют сторонники цивилизационного подхода. Для них важны и основополагающи прежде всего духовные факторы и складывающиеся на их основе отношения, которые функционируют не по формационным критериям и организуют, цементируют общество как в известной мере неизменный социокультурный организм. Этот социокультурный организм следует определенному духовному образцу, своего рода стержню духовной жизни. Роль такого стержня обычно выполняет религия, в связи с чем для любой цивилизации важную роль играет «сфера сакрального» и где нередко культурное наследие сводится к религии.

Преувеличение роли религии «цивилизационщиками» подкрепляется еще и тем, что религия на Востоке – не только вера, философия и культуротворящий фактор, как на Западе. Она здесь также и образ жизни, свод законов и обычаев, социальный регулятор повседневного бытия. Особенно это относится к исламу. Кроме того, в силу этнической пестроты жителей Востока и различия условий их жизни (кочевников и оседлых, горцев и жителей равнин, обитателей пустынь и оазисов) огромную роль приобретали функции их объединения и сплочения. Выполнявшее эти функции государство обычно нуждалось в освящении религией. Фактически государство в реализации военной и экономической власти опиралось на духовную, социокультурную и идейную поддержку религии.

Допуская правомерность цивилизационного подхода как такового (напомним, что великий английский историк А. Тойнби вообще считал историю чередой сменяющих друг друга цивилизаций), хотелось бы все же не противопоставлять его подходу формационному, каковой, со многими вариациями, также утвердился в мировой науке. Они на самом деле не так уж противоречат друг другу. Более того, необходимо взаимодействие и взаимодополнение обоих этих подходов, так как экономика немыслима без технологии, а последняя – без развития культуры, т. е. культура и технология, определяющие облик и уровень цивилизации, не могут быть отделены от экономики, определяющей, в свою очередь, социальную структуру, т. е. от факторов формационных. Иными словами нет формации вне цивилизации, а цивилизации – вне формации.

Сторонники цивилизационного подхода обычно абсолютизируют способность цивилизации жить своей жизнью, не совпадающей с жизнью породившей ее формации. Особенно их восхищает способность цивилизации не идти вперед, а, сохраняя накопленное, останавливаться или даже двигаться вспять. Но это – самообман. Во-первых, в развитии формаций также бывают уклоны, отступления, застой и постоянные задержки движения. А во-вторых, несовпадение эволюции цивилизации и формации – норма, а не исключение. Духовное развитие всегда идет по своим законам, нуждаясь в передышке и усвоении достигнутого, в достижении нового качества. А развитие материальное, в частности экономическое, в большей степени измеряется количественным ростом и механическим продвижением вперед.