Смерть выберет тебя - Ричард Пратер

— Как именно она заговорила об этом? — поинтересовался я.

— Я занимаюсь рекламой для «Мамзель» и сделал один обалденный снимок мисс Коррел, настолько шикарный, что я выставил его в витрине. Эта Редер — или Авилла — спросила меня, что за красотка у меня на стекле. Я объяснил, и она пожелала знать все о «Мамзель». — Он пожал плечами. — Ну, я и рассказал.

— Не показалось ли вам, что она была чрезмерно любопытной?

— Когда я думаю об этом теперь, пожалуй, да. Весьма любопытной. Странная вещь, но, судя по ее вопросам, она уже многое знала о «Мамзель». Такое у меня создалось впечатление. Помню, я рассказал ей, что Хорэйшио Адер создает для нее модели одежды, Фелика делает статую мисс Коррел, а агентство Эда занимается рекламой в целом.

Помолчав, я спросил, не осталось ли у него отпечатков фотографий этой женщины. Он вышел на секунду и вернулся с отпечатком четыре на пять дюймов, который вручил мне. На нем Авилла смотрелась гораздо лучше, чем на фотографии, сделанной в морге. К тому же в цвете. У Зоу Авилла — или Сюзанны Редер — были карие глаза, темно-каштановые волосы, а на губах играла почти приятная улыбка. Портрет смягчал резкие очертания ее носа и подбородка. Я поблагодарил Джеддера за уделенное мне время и информацию и отправился на встречу с Хорэйшио Адером.

Хорэйшио Адера не любили мужчины, да и женщины не особенно его привечали. На мой взгляд, он был широко разрекламированным мошенником без особого таланта, но с безмерным нахальством. Его имение в Голливуде пользовалось всемирной славой центра моды, а проектов, которые он делал здесь по несколько раз в год, ожидали с неровным дыханием женщины во всем мире. Если бы Хорэйшио объявил, что женщинам следует носить их наряды задом наперед, девяносто процентов женщин немедленно последовали бы его рекомендации и насмехались бы над оставшимися десятью процентами. Правда, до сих пор он не заходил так далеко.

Он удлинял и укорачивал подолы, опускал и поднимал линии декольте и талии. Главное для него было — изменить стиль в достаточной степени, чтобы все женщины были вынуждены покупать новую одежду, если не хотели казаться старомодными. Он был Наполеоном моды и выигрывал свои битвы, добиваясь добровольного подчинения, а не силой оружия или идей. Он одерживал победу за победой одним фактом объявления войны. И он зарабатывал миллион долларов в год.

По дороге в полумиллионное по стоимости имение Адера я остановился и набрал его номер. Мне ответил гнусавым голосом секретарь-мужчина и высокомерно заверил меня, что ни при каких обстоятельствах Хорэйшио Адер меня не примет. Удивительно, как быстро сменил он свой тон и свое мнение, когда я упомянул об убийстве и полиции. Несмотря даже на то, что я был всего лишь частным сыщиком, возможно, в сложившихся обстоятельствах мне удастся повидать этого великого человека. И я поехал дальше…

Большие металлические ворота перекрывали доступ на узкую подъездную дорожку, ведущую в глубь имения Адера под прямым углом к улице. Я чуть не проехал мимо, поскольку створки были почти скрыты густой растительностью. Ворота не были заперты, но мне пришлось вылезти из машины, чтобы распахнуть их. Я оставил их открытыми, решив закрыть на обратном пути.

Дом стоял в конце длинной извилистой аллеи, проходившей среди высоких деревьев и густого подлеска, почти настоящих джунглей. Дорожку впереди я мог разглядеть лишь на несколько ярдов, ибо ее со всех сторон закрывали кусты и деревья, ветви и листва. Но в некоторых местах по дороге и особенно вблизи дома попадались цветные пятна клумб с рододендронами, ги-бискусами, синими лобелиями, каннами и гардениями. Кроме того, было множество банановых пальм и райских птичек.

Дом был огромным, массивным, он заполнял целую поляну посреди южнокалифорнийских джунглей. Я припарковался, подошел к десятифутовым двойным дверям и нажал на кнопку, которая привела в действие куранты внутри дома.

Открывший дверь парень выглядел именно таким, каким мне и представлялся тип, ответивший мне по телефону «сердечным» голосом. Высокий, худой, с тонкими чертами лица и тонкими губами, со смешанным выражением отвращения и смирения, словно он унюхал что-то вонючее и это что-то оказалось его собственным носом. Но он посмотрел на меня так, словно я тоже был чем-то неприятным.

— Я — Шелл Скотт, — представился я.

— Д-да. Я догадался. Ну что же, входите. — Жизнь могла продолжаться, но этот день для него был испорчен.

Я вошел в просторный холл, когда он произнес:

— Меня зовут Виллис. Я хотел бы знать больше об этом полицейском деле.

— Думаю, мне лучше поговорить об этом с мистером Адером. Где его можно найти?

Виллис кивнул в сторону двойных дверей прямо перед нами. Однако он все еще колебался.

— Но он… творит. Творит новую модель. Нам действительно не следует его беспокоить. — Виллис задумался на целую минуту. — Есть ли реальный повод считать, что мистера Адера… ну… ожидают неприятности?

— Только со стороны мужчин Америки.

Он опять поразмышлял, потом буркнул:

— Ну ладно. Вероятно, будет лучше, если вы сами поговорите с ним.

Он подвел меня к двойным дверям, распахнул их, и мы вошли. Двери бесшумно сомкнулись за нами, и только через некоторое время до меня дошло, что таким образом я оказался одним из немногих смертных, присутствующих в тот момент, когда Адер испытывал экстаз творения.

Огромная комната с высоким потолком и гуляющими по ней сквозняками. Окна шли по дальней стене, а левая от меня стена завешана гобеленами. Правая стена была голой. В комнате находились четверо тощих мужчин в деловых костюмах, человек в желтом халате и один голый. Нет, это был не голый мужчина, это была худая женщина, и она не была совсем голой. Когда я присмотрелся к помосту, то разглядел на ней лифчик и трусики, но это не меняло впечатления полной наготы.

Четверо худышек в деловых костюмах стояли слева, и все они заметили нас. Их лица отразили растущую досаду, потом изумление и испуганное неверие. Как же, святая святых была осквернена моим появлением. Маленький мужчина в желтом халате не обратил на меня внимания. Он, очевидно, и был Хорэйшио Адером и в данный момент определенно находился в трансе. Его согнутая в запястье рука покоилась на бедре. Стоя совершенно неподвижно, он, казалось, разглядывал пол. Невысокого роста, худощавый, очень бледный, он выглядел так, словно жил только за счет переливания крови. Или молока. Все пятеро мужчин выглядели так, будто они питались одной люцерной.

Я почувствовал запах фимиама. Запах был чрезвычайно сладким — как сахар вперемешку со специями. С правой руки Адера свисал длинный кусок бледно-зеленой материи. Он медленно поднял голову, оглядел манекенщицу и слегка помотал тканью — как если бы миниатюрный тореадор пытался привлечь внимание заскучавшего быка.

Манекенщица своим обликом как бы обобщала все то, что я думал об Адере.

Поговаривали, что Хорэйшио Адер нанимал в качестве манекенщиц голодающих женщин и при этом заставлял их поститься в течение недели. За два года до этого, когда другие модельеры подчеркивали красоту бюста или бедер, высокой или низкой талии, Хорэйшио разразился в печати панегириками о «красоте кости». Если следовать его логике, женщины должны демонстрировать в качестве наряда свои скелеты. И передо мной стояла девица, которая пыталась сделать именно это.

Она была из тех изможденных девиц с беспорядочной прической и неприглядными костями, которые, казалось, никогда не пытались нарастить на себе мясо хотя бы местами. Во всяком случае, она напоминала зеленый помидор, не сумевший дозреть в таком жарком местечке, как Голливуд; этакая весьма печальная, холодная и скучающая манекенщица. Она стояла посредине комнаты с повисшими вдоль тела тонкими руками, даже не пытаясь прикрыть свою наготу, словно говоря: «Да чего мне терять?»

Где-то в доме сзади меня зазвонил телефон. Виллис похлопал меня по плечу и тихо прошептал:

— Пожалуйста, не говорите ничего. И не делайте ничего, пока я не вернусь. — По его тону можно было подумать, что все мы собрались вокруг покойника.

В ответ я прошептал:

— Я не двину ни одним мускулом.

Он бесшумно вышел из комнаты. Я же продолжал наблюдать за Адером и за наблюдателями за Адером еще целую минуту. Никто не шевелился. Наконец Виллис вернулся и прошелестел мне на ухо:

— По телефону просят вас, мистер Скотт.

— Меня? — ответил я шепотом. — Никто не знает, что я здесь!

— Вас спрашивает некий Джеддер.

Я кивнул и последовал за ним из комнаты, припомнив, что сказал Джеддеру о том, что поеду в имение Адера, и одновременно удивляясь, зачем это я ему понадобился. Мы прошли в двойные двери с левой стороны холла. Отсюда широкая лестница вела на второй этаж. Под лестницей я увидел небольшой столик с розовым телефоном на нем. Виллис отошел на несколько шагов, когда я поднял трубку.