История подлинного джаза - Ю. Панасье

Представление среди публики. — Примеч. перев.

Корус (chorus) — припев «Играть корус» — играть рефрен в произведении. «Взяться за корус» — импровизировать соло на тему рефрена.

Когда в кабачке оказывалось несколько крупных мастеров одного инструмента, два или три трубача например, происходил своего рода турнир: каждый исполнял по несколько корусов и, поощряемый свингом партнеров, раз от раза свинговал все больше. Победитель соревнования (cutting contest) определялся степенью восторга слушателей.

Негритянская пианистка Мэри Лу Уильямс так рассказывает об одном из самых удивительных «джэм-сэшнз» начала 30-х годов. Оркестр Флетчера Хендерсона, где играл тогда король тенор-саксофона Коулмен Хокинс, приехал в Канзас-Сити. После концерта Хокинсу захотелось поиграть еще, и он отправился в клуб «Вишневый цвет». Слух об этом молниеносно разнесся по городу. Тенор-саксофонисты Канзас-Сити, жаждавшие поиграть с Хокинсом в «джэм-сэшн», ринулись в Клуб. Среди них были Гершель Эванс, Лестер Янг и Бен Уэбстер, еще мало известные публике, но уже весьма искушенные, о чем не знал Хокинс. Чем дольше он играл, тем больше они, вдохновляемые его присутствием, приближались к его уровню. Музыканты поочередно «брались за корусы» несколько часов, а исход борьбы оставался неясным. Часа в четыре ночи Бен Уэбстер стуком в ставни разбудил Мэри: «Быстренько вставай, у нас в „Вишневом цвете" „джэм", все пианисты выдохлись и нет аккомпаниатора, приходи скорей». Мэри Лу Уильямс прибегает, садится за фортепиано, и «джэм-сэшн» идет своим чередом — Хокинс, раздевшись до майки, все еще старается затмить трех тенор-саксофонистов Канзас-Сити. Состязание затянулось до утра. К тому моменту, когда Хокинс остановился передохнуть, оркестр давно уехал (он должен был играть в этот вечер в довольно отдаленном месте). Хокинс бросается в свой новехонький необкатанный кадиллак и в погоне за Хендерсоном совершенно выводит его из строя.

То была героическая эпоха «джэм-сэшнз». Теперь это слово дискредитировано: «джэм-сэшнз» на сцене, за участие в которых музыкант получает вознаграждение, является жалкой пародией на настоящие «джэм-сэшнз», суть которых в том, что они происходят экспромтом, бесплатно, когда у музыкантов возникает желание поиграть. Оплачиваемые «джэм-сэшнз», когда музыканты обязаны по указке импровизировать перед публикой, как правило некомпетентной, абсолютно не соответствуют своему названию.

ГЛАВА V

История Луи Армстронга — это история джаза. — Решающий выстрел. — Поездки по Миссисипи. — Телеграмма от Кинга Оливера. — Сенсация в Чикаго. — «Король джаза» и «Императрица блюза». — Hot Five. — «Все сделал Луи и сделал первым». — Эрл Хайнс и Затти Синглтон. — Кумир Гарлема. — Триумф в Европе. — Голливуд

История Луи Армстронга — это в какой-то мере история джаза. Так что стоит посвятить целую главу этому величайшему музыканту, влияние которого было в джазе преобладающим.

Детство Луи Армстронга [род. 4 июля 1900 г. в Нью-Орлеане, ум. 6 июля 1971 г. в Нью-Йорке], прошло в одном из самых густонаселенных кварталов города и ничем не отличалось от детства других негритянских ребятишек: он рос без присмотра, ходил в школу, в церковь, много времени проводил на улице, играл с соседскими мальчишками. Коренастый, веселый, очень наблюдательный, наделенный живым умом и большим здравым смыслом, Литтл Луи выделялся среди сверстников огромной восприимчивостью к музыке и необычайной остротой слуха. «Уже в пятилетнем возрасте, — рассказывает он в своей книге „Мой Нью-Орлеан", — находясь в церкви или бегая за шествиями, я напрягал слух, стараясь различить инструменты, узнать произведение, уловить манеру исполнения». Здесь, в Нью-Орлеане, где даже воздух был насыщен музыкой, Луи Армстронг провел все детство и юность; понятно, почему 30 лет спустя он мог сказать: «В каждом моем звуке — Нью-Орлеан».

Маленький Луи. — Примеч. перев.

Маленький Луи слонялся возле оркестров, игравших у дансингов для привлечения клиентуры, шагал с похоронными процессиями. Он организовал со сверстниками вокальный квартет. Ребята, распевая, разгуливали по улицам, прохожие подзывали их и просили что-нибудь спеть. Кончив песенку, мальчишки пускали шапку по кругу и к вечеру делили заработок.

Однажды Луи арестовали за шалость: решив принять участие в шумной суете, царившей на улицах Нью-Орлеана в рождественские ночи, он вздумал стрелять в воздух из старого «стянутого» у матери револьвера. Полицейский отправил озорника на полтора года в исправительный дом Уэйфс-Хоум. Там Луи Армстронг и начал учиться играть на трубе, потому что в Уэйфс-Хоуме, как и в других американских школах, был ученический оркестр. Луи играл сначала на тамбурине, потом на ударных и саксофоне и, наконец, на корнете, а через несколько месяцев уже был назначен руководителем оркестра.

Выйдя из Уэйфс-Хоума, Луи Армстронг, как и другие любители музыки того времени, днем работал (продавал газеты, разносил молоко, был старьевщиком, угольщиком, шофером), после трудового дня до рассвета играл в кабачке, а утром, немного отдохнув, снова шел на работу.

На исключительную одаренность Армстронга вскоре обратили внимание городские музыканты, знаменитости стали приглашать его в свои оркестры. При выборе этих предложений Луи советовался с великим Джо Оливером, который взял юношу под свое покровительство и даже рекомендовал его владельцам кабачков. Перед отъездом в 1917 году в Чикаго Джо Оливер потребовал взять на свое место Луи Армстронга в лучший оркестр того времени — к тромбонисту Киду Ори.

Луи Армстронг рано женился. Вскоре в семье начались размолвки, и Луи, в надежде, что короткая разлука успокоит раздражительную Дейзи, принял предложение Фейта Мейрабла играть в оркестре на прогулочном пароходе. Кроме Армстронга (корнет), в оркестр входили Джон Сент-Сир (банджо и гитара), Попс Фостер (контрабас) и Бейби Доддс (ударные). Так как эти музыканты пользовались партитурами, Армстронг усовершенствовался здесь в сольфеджио и научился свободно читать с листа. Луи провел у Мейрабла несколько сезонов. Но мир так и не приходил к семейному очагу, где по-прежнему летала посуда, а порой и кирпичи. Супруги, наконец, решили расстаться совсем.

Известность Луи Армстронга в родном городе непрерывно растет. Друзья и коллеги называют его Dipper, Dippermouth, Satchelmouth, которое превратилось в Сэчмо (Satchmo) , — эти прозвища имеют в виду форму и силу его губ. К концу 1921 года Армстронг играет в нескольких известных оркестрах, в частности в оркестре трубача Папы Селестена Tuxedo Brass Band. Кроме того, выступает в популярном кабачке Тома Андерсона. Теперь Луи зарабатывает только музыкой.

Dipper — ковш, черпак; Dippermouth — ковшеобразный рот; Satchelmouth — рот наподобие сумки. — Примеч. перев.

В июле 1922 года он получает от Кинга Оливера, в оркестре которого появилось место трубача, телеграмму с просьбой немедленно приехать в Чикаго. Два года Луи Армстронг был вторым трубачом. Кинг Оливер играл почти все соло трубы (точнее, корнета — труба стала употребляться вместо корнета несколько позже), но иногда давал возможность импровизировать соло и своему ученику. Уже тогда, в 22 года, Луи играл очень хорошо, и музыканты предсказывали, что слава ученика затмит славу учителя. Так и произошло.

В 1924 году Армстронга пригласил известнейший руководитель нью-йоркского негритянского оркестра Флетчер Хендерсон. Приезд Армстронга произвел в Гарлеме, негритянском квартале Нью-Йорка, настоящую сенсацию. Такого трубача здесь еще не слышали. Знаменитый трубач Гарлема Рекс Стюарт прекрасно описал впечатление, произведенное молодым Луи: «Луи Армстронг был героем дня. Я, как и остальные, был от него без ума. Старался ходить, как он, говорить, как он, есть, как он. Даже купил такие же грубые полицейские сапоги. Часами простаивал я у его дверей, чтобы увидеть, как он проходит. В конце концов мне удалось пожать ему руку и поговорить с ним!» (из интервью, опубликованного в американском журнале «Метроном» в ноябре 1945 г.).

Оркестр Хендерсона состоял из замечательных музыкантов , однако не всегда исполнял подлинный джаз, записывая в угоду вкусам белой публики в основном «коммерческие» пластинки. Слушая их сегодня, поражаешься контрасту между заурядной музыкой оркестра и насыщенными свингом и изобретательностью пассажами трубы Армстронга. За время пребывания у Хендерсона (октябрь 1924 — ноябрь 1925 г.) Луи Армстронг записывается со студийными оркестрами, в частности с Clarence Williams Blue Five. Одна из этих записей, «Everybody loves my baby», благодаря финальному корусу Луи имела такой успех, что негры мгновенно расхватали все пластинки. Весь Гарлем знал этот корус наизусть.

См. главу «Гарлем».

Армстронга часто приглашали аккомпанировать певцам блюзов. В Нью-Йорке он записал незабываемую серию интерпретаций с «Императрицей блюза» Бесси Смит: «St Louis blues» (лучшая из записанных версий этого знаменитого блюза Хенди), «Cold in hand blues», «Reckless blues», «Sobbin' hearted blues», «You've been a good old wagon», «Careless love» и другие. В этих пьесах Армстронг не просто аккомпаниатор. Его вдохновенная импровизация breaks длится почти столько же, сколько пение несравненной Бесси Смит, и неизвестно, что более грандиозно, что больше хватает за душу. Луи Армстронг сделал прекрасные записи и с двумя другими выдающимися певицами блюзов — с Ma Рейни и Кларой Смит.