Дура - Марсель Ашар

Севинье (читает). «Остос говорил Жозефе: „Проветрись, дорогая, а то стала как паровая котлета“.

Жозефа (смеясь). Опять кухонные словечки! Мигель даже не знал, что такие котлеты бывают!

Долгая пауза.

Севинье (смотрит на нее, неожиданно Морестану). Введите свидетеля Боревера.

Жозефа (в смятении). Как? Сюда придет мсье?

В соответствии с полученными указаниями Морестан приводит в порядок бумаги на столе, делая это с преувеличенным усердием; он оттягивает время.

Севинье (притворно равнодушно, мимоходом). У вас будет очная ставка. (Погружается в досье.)

Жозефа (ее смятение растет). Но при чем тут он?

Севинье. Ну! Что вы возитесь, Морестан!

Морестан (не торопясь). Сейчас, господин следователь.

Жозефа (инстинктивно бросается к окну посмотреть на себя, как в зеркало, почти в лихорадке). На кого я похожа! Нос блестит, под глазами круги, надзирательницы у нас отобрали все: и пудру, и помаду… (Как может, поправляет прическу.) Одна забрала даже мой розовенький шарфик, он мне так шел. Боялась, что ли, что я на нем повешусь, дрянь!

Жозефа (оборачивается и понимает, что все трое мужчин внимательно за ней следили). А!

Морестан выходит.

Севинье. Говорил я вам, что не пройдет и пяти минут, как я узнаю его имя!

Жозефа (не отвечая). Накину пальто. Меньше буду похожа на прислугу.

Адвокат Кардиналь помогает ей надеть пальто.

Спасибо. (К Севинье.) Господин следователь, я вас презираю, презираю всей душой. Этого я еще никому никогда не говорила!

Вихрем врывается Мари Доминик Боревер, несмотря на то, что Морестан пытается ей помешать. Она красива, изысканно одета. Жозефа не преувеличила ее достоинств.

Мари Доминик. Мы пришли, господин следователь!

Морестан (пытается ее урезонить). Мадам, я повторяю вам, что вас господин следователь пригласит позднее!

Мари Доминик. Вы его не так поняли!

Морестан. Прошу вас, мадам!

Кардиналь (пользуясь переполохом, говорит своей подзащитной полушепотом). Следователь идет на все, чтобы вам помочь! А вы его оскорбляете!

Жозефа (удивленно). Вы так считаете?

Кардиналь. Клянусь вам! Перед вашим приходом он почти мне в этом признался!

Севинье (бросает взгляд в его сторону). Хм!

Входит Боревер. Он, как и его жена, очень элегантен, выражается в высшей степени изысканно и даже вычурно. Но в этом нет нарочитости – его поведение естественно. Он породист, флегматичен, пресыщен.

Мари Доминик. Разумеется, господин следователь, вы будете допрашивать моего мужа в моем присутствии?

Севинье. Боюсь, что нет, мадам.

Мари Доминик. Что вы можете ему сказать такого, чего бы я не должна была слышать?

Севинье (холодно). Мадам, в этом кабинете вопросы задаю я. Приношу вам свои извинения, но прошу вас удалиться.

Мари Доминик (мужу). Вы слышите, Бенжамен?

Боревер. Слышу, моя дорогая.

Мари Доминик. И это вся ваша реакция?

Боревер. Полагаю, что господин следователь мог бы дать себе труд быть более любезным. Но, вероятно, подобные тонкости представляются ему излишними.

Жозефа (к Севинье, к которому она, начиная с этого момента, обращается доверительно). Потрясающе, а? Половину не понять из того, что он говорит.

Севинье (к Мари Доминик). Не волнуйтесь, мадам, я скоро и вас допрошу.

Мари Доминик (высокомерно). Вы меня допросите?

Севинье. И могу почти пообещать вам, что ваш муж не будет при этом присутствовать.

Мари Доминик. Сколько таинственности вокруг пустяка!

Севинье. Не такого уж пустяка, как вам представляется, мадам.

Мари Доминик (гневно). И это все из-за вас, Жозефа!

Жозефа (вяло). Вроде, так.

Мари Доминик (с горьким упреком). А я, Жозефа, так к вам хорошо относилась!

Жозефа. Я не виновата в том, в чем меня обвиняют!

Севинье (нетерпеливо). Морестан, проводите мадам Боревер.

Мари Доминик. Сколько времени, вы полагаете, мне придется ждать?

Севинье. Точно не знаю, мадам. Представьте себе, что вы у парикмахера, и кого-то приглашают без очереди.

Мари Доминик (в ярости). Справедливость! Пустой звук! (Выходит.)

Боревер. Могу я сесть? Безумно утомлен.

Севинье. Прошу вас. (Жозефе.) И вас тоже. (Бореверу.) Простите, но вначале – пустые формальности. Ваше имя, фамилия, род занятий?

Боревер. Боревер, Бенжамен, банкир, улица Фэзандери, сто двенадцать бис.

Жозефа (не обращая ни на кого внимания, Бореверу, с чувством). Мсье так похудели! Как вы похудели! (В течение всего действия она будет произносить слово «мсье» таким тоном, как будто она говорит «мой любимый».)

Боревер. Вы тоже неважно выглядите, моя бедная Жозефа.

Жозефа. Это потому, что в тюрьме у нас отбирают и пудру и помаду.

Боревер. А я – потому что у меня отобрали виски.

Жозефа. Мсье, наверно, расстроен! Мсье ведь так любит виски!

Боревер. Не могу с вами не согласиться, для меня это большое лишение.

Севинье (до этого очень внимательно за ним наблюдавший) Позвольте напомнить вам, что вы находитесь в кабинете следователя.

Боревер. Эта подробность не ускользнула от моего внимания.

Жозефа (Бореверу, указывая на Севинье). Вы увидите. Он хороший. (Делает дружеский жест рукой в сторону Севинье.)

Севинье (ошеломлен, ищет форму вопроса). Ну, мсье Боревер… не можете ли вы мне рассказать… хм… то есть объяснить?

Боревер (покровительственно). Не смущайтесь, я человек простой.

Севинье (разгневанно). Уверен. Вы давно в браке?

Боревер (неопределенно). Кажется, да.

Жозефа (уточняя). Два года и два месяца.

Боревер (удивленно). Всего лишь?

Севинье (сардонически). Для вас, видно, время долго тянулось.

Боревер. С Мари Доминик мы дружили с детства. У меня такое ощущение, словно я женился на ней в третьем классе.

Севинье. Нельзя возлагать большие надежды на детскую дружбу.

Боревер (бесстрастно). Кто может, пусть возлагает.

Севинье (внезапно). Знаете ли вы, почему Жозефа Лан-тене начиная с октября месяца каждую среду оставалась вечером в своей комнате?

Жозефа и Боревер обмениваются взглядами; это замечают все присутствующие.

Жозефа (кивая на Севинье). Можете все говорить. Господин следователь все понимает.

Боревер (бросив на Жозефу холодный взгляд). Мы предоставляем нашим служащим полную свободу располагать временем своего еженедельного выходного дня по собственному усмотрению.

Севинье. Вы не можете выражаться проще?

Боревер. Хотел бы. Но не умею. (Берет из золотой коробочки пастилку.)

Жозефа (восхищенно). Мсье всегда должен был повторять свои распоряжения по два-три раза, чтобы мы их поняли!

Севинье. Проживал ли в особняке на улице Фэзандери еще какой-нибудь мужчина кроме вас и покойного?

Боревер. Нет. (С иронией.) Этот ответ достаточно прост?

Севинье. Тем не менее мы убеждены, что у Жозефы был еще один любовник.

Боревер (с притворным упреком). О! Жозефа!

Жозефа закрывает лицо руками, чтобы не было видно, как она прыскает от смеха.

Севинье. И этот любовник – не кто иной, как вы!

Пауза.

Боревер. Что прикажете отвечать?

Севинье. Правду.

Боревер. Я был бы в отчаянии, если бы моя жена была поставлена об этом в известность.

Севинье. Надеюсь, что в этом не будет необходимости.

Боревер (решаясь). Что же! Тогда признаюсь!

Жозефа (в восторге, Кардиналю). Он сказал! Он сказал! Спасибо, мсье.

Севинье. Записали, Морестан?

Морестан. Даже подчеркнул, господин следователь!

Севинье. Где и когда это началось?

Боревер (решив, что после признания надо говорить откровенно). Началось в имении, в Отриве, в сентябре прошлого года.

Севинье. Очень интересно.

Жозефа (весело). Спасибо, господин следователь.

Боревер. Не будем преувеличивать. В сентябре в Отриве смертельная тоска. Мари Доминик – моя жена – как амазонка скачет по долам и весям в сопровождении моего друга мсье д'Азерга.

Севинье (как бы мимоходом). Кто он, этот д'Азерг?

Боревер. Бедный малый, еще и прихрамывает, но наездник превосходный. Д'Азерг жил у меня – скажем прямо – из милости.

Севинье. Понимаю.

Боревер. А со мной, представьте себе, целый день была рядом эта восхитительная птичка…

Жозефа (следователю). Вы знаете, что такое женская интуиция?