Мой жуткий новогодний роман (СИ) - Кармелевская Ирина

— Это не лечится?

— Увы.

— Спасибо, что подарил мне жизнь, остальное неважно.

— Всегда рад помочь. Твоя очередь.

— На что?

— Выкладывать карты на стол.

— А-ааа. Мы можем притворяться парой, чтобы ты не тратил время на поиск встречи с Алисой и ожидание появления Пут. Когда они замаячат на горизонте, я тебе звоню. У моего парня особые привилегии, он может появляться где и когда угодно, не вызывая подозрений и чувства ревности.

Доктор даже закашлялся. Увы, но у меня имелись и скрытые мотивы. Виной тому стал поцелуй.

— Отличная идея, но энергию вливать нужно заранее, Путы покушаются уже и на ребёнка. Если она передаст много энергии Макару, то ребенок останется без защиты, это тоже одна из причин, почему время сокращается. Резерв делится на троих, а так это не работает, увы, ребенка коснуться лично пока нельзя.

— Нужно действовать решительно и действенно, у нас нет времени!

— Ну что, ещё повоюем, Кнопа?

— Повоюем. Скажи, почему тогда у машины ты так обратился ко мне?

— Скажу, когда не станет Пут.

— Я подожду.

— Пойдём тогда к остальным, они, наверное, там уже невесть что думают.

— Саша, стой! Девочка в торговом центре, это ты её увёл?

— Да.

— Почему?

— Она сбежала и принесла плохое известие сестре.

— Ксюша её сестра?

— Двоюродная.

— Значит, Настя всё-таки та самая девочка… Понятно, почему её мама на меня накричала. А как Ксюша?

— С ней всё хорошо, идёт на поправку, — упорно двигался в сторону выхода он.

— Саш, а Настя? — схватила его за руку.

— Какая же ты любопытная, — он потрогал мой нос так, будто гладил. — Если найдёт путь домой, то поправится, время есть.

— Это как?

— Ей нужно понять истинную причину, почему она попала в такую ситуацию, и найти в себе силы простить.

— Маму?

— Себя.

— Как грустно… Саш, постой…

— Вот же неугомонная, чего ещё?

— А почему это я не помню твоего появления? Только тот мимолётный взгляд, особый такой.

— Этот? — вспыхнули его глаза лавандовым сиянием.

— Этот, — завороженно смотрела на этот свет, снова стало тепло.

— Не хотел вмешивать во всё это, пришлось поработать с памятью.

— Спасибо, что не все воспоминания забрал, — удивилась, как легко приняла невозможное, но это лучше, чем быть сумасшедшей.

— Я просто не знал, что ты такая внимательная.

Когда мы вышли к гостям, там все уже были на последней стадии веселья, танцы, торт…

— Я так и знала, что вы прекрасно подходите друг другу, а ты ещё не хотела знакомиться, — радостная Алиса уперла руки в бока.

— Ты хотела познакомить меня с ним?

— Да. Видишь, насколько судьба настойчива, всё же свела вас вместе. Прости, но я видела поцелуй.

Вот и наши свидетели нашлись, но за настойчивость нужно Алису потом поблагодарить отдельно, я бы многое упустила, будь иначе.

Этот праздник стал особенным и принёс своеобразный покой в мою душу, а ещё поселил в голову забавные желания, и все они были связаны с милым доктором, истинную глубину и причину внезапной перемены я пока не понимала. Либо это благодарность за спасение нашей семьи, либо это похоть, обострённая шампанским. Весь оставшийся вечер мы провели вместе, начали сразу правдоподобно разыгрывать свой маленький спектакль. Ещё больше запуталась, либо доктор и правда бесподобен, либо отличный актёр. С одним уже была знакома, но от мысли, что я откажусь понять природу новых чувств, становилось грустно. Что-то меня влекло в нём, но и прыгать с места в карьер не хотелось.

В ту ночь он впервые написал мне, простое пожелание спокойной ночи и благодарность за помощь, а я поймала себя на улыбке, каждая клеточка вибрировала, а это уже был не очень хороший знак. Очень долго пряталась от подобных эмоций, а они застали врасплох.

Дальнейшие будни проносились в бешеном темпе, падала к вечеру выжатая как лимон. Постоянные походы в магазин для подбора материалов: плитка в ванную, обои, паркет, новая мебель — ремонт всё сильнее набирал обороты… Наконец решилась обозначить судьбу машины. Отправила её на утилизацию. Сложно было пережить эту встречу, решила, что за руль больше не сяду. Спасатели резали мою девочку, чтобы меня безопасно из неё извлечь, мороз по коже бегал от взгляда на это зрелище. Мы с доктором так и не обсудили аварию, он упорно уходил от ответа и избегал меня. Хотя я и, пользуясь случаем, старалась вызывать его почаще.

При встрече целомудренно целовала, обнимала, прижималась покрепче, уж больно нравилось срывать ледяную маску с его лица, да и хотелось урвать кусочек доктора, пусть и осуждающий взгляд был тому последствием. Боролась с желанием потянуть время и подольше гонять Путы, но с ценой была не согласна. Как-то запал мне в душу доктор, никогда подобного не чувствовала. Хотелось безумств, видеть почаще его улыбку, слышать смех, побольше проводить время вместе, не важно, будет это прогулка в парке или совместное вытирание пыли, подойдёт что угодно. Доктор же с завидным упорством избегал меня вне лечения Алисы. Был галантен, на публике играл роль на отлично. Стоило остаться наедине, и его словно ветер сдувал. Давай кофе попьём — занят… Может, в кино — много работы. В ресторан — предпочитает есть дома. Хотелось набирать его почаще, чтобы услышать голос, от каждого оповещения телефона сердце отжигало чечётку и пресловутые бабочки пускались в пляс. Начала понимать, как звучит ложная надежда, услышав звук очередного оповещения телефона, но иногда писал и он, точнее, отвечал мне на мои смс. Наконец поняла, что веду себя глупо и навязываюсь человеку, стала контролировать себя тщательнее и по пустякам не беспокоила, насильно мил не будешь. Но от этого грудь словно тиски сжимали. Решила действовать решительно и пока всё не зашло слишком далеко избавиться от наваждения. Единственный способ — вычеркнуть из жизни полностью объект вожделения.

Начала искать подход к Макару издалека, его реакцию на моё вторжение в их жизнь было не сложно предугадать. Поэтому всю неделю приводила его к одной определённой мысли — настало время перемен. Я уповала на то, что Макар захочет стать детским тренером, пусть и предстоял к этому тернистый путь. Только это вернёт ему мечту. Однажды у нас был разговор на эту тему, и закончилось всё не очень, но возможно, он был не готов тогда к такой идее. Поэтому на этот раз вселяла ему уверенность, что это он сам инициатор перемен. Это были незначительные, казалось бы, мелочи, но в их попадании в цель не было сомнений: «Ой, а ты идешь сегодня к Ивановым? Ты знал, что их сын мечтает тоже стать хоккеистом? Поговори с мальчиком, дай пару дельных советов». Старалась не наседать, любая подозрительная деятельность могла отпугнуть его навсегда от нужного курса. Каждый раз, рассказывая Иванову Егору о хоккее, глаза брата загорались. Казалось, что сама судьба на моей стороне, Егор после очередных историй брата попросил подготовить его, показать хотя бы пару приёмов, но Макар решительно отказал. Пришел домой ещё более подавленный, чем был, снова потянулся в шкафчик за очередной порцией алкоголя.

— Макар, мы же договаривались. Поверь, сейчас не лучшее время для того, чтобы топить печаль в бутылке. Ты нужен Алисе, не забывай.

Бокал в его руках хрустнул, осколки врезались в кожу. Макар накинул на раненую руку полотенце.

— Вот же дурак! Что творишь?

— Ты права, не знаю, что на меня нашло.

Вытащила пинцетом осколки, обработала ему раны и решила, что намёков недостаточно.

— Макар, тебе нужно менять что-то в жизни. Скоро появится малыш, ему нужен здоровый папа во всех отношениях. Алисе нужна поддержка. Ты жив, здоров физически, и если то, чем ты сейчас занимаешься, не даёт тебе повода для гордости, найди что-то другое. Ты же из-за просьбы Егора сейчас так мучаешься?

Макар разозлился.

— Меня всё устраивает, не лезь не в своё дело!

— Твоё «устраивает» погубит всю семью.

Закончилось всё тем, что он просто ушел, громко хлопнув дверью. Оставался вариант с Алисой, если он ради неё отказался ото льда, то только она способна его туда вернуть. Вот только не знала, как попросить её о подобном. Прокручивала в голове десятки вариантов и не нашла ни одного подходящего. Про Путы если скажу, точно отправят в психушку. Стук в дверь прервал поток каши, варившейся в голове. За дверью стояла белее мела Алиса, бедняжка переминалась с ноги на ногу, на лице отображалась вселенская скорбь.