Путь воина - путь к смерти - Алексей Маслов

Теперь Дзинсукэ сам искал встречи со своим врагом, и вскоре она ему предоставилась. Дзинсукэ подошел к Хатиносукэ и вежливо произнес: "Уважаемый господин! Я пришел отомстить вам за смерть моего отца из клана Ходзе". Могучий Хатиносукэ сначала недоуменно уставился на хрупкого юношу он уже и забыл о том, что когда-то убил какого-то Ходзе, но боевой опыт заставил его приготовиться к поединку - мало ли что можно ожидать от этого странного юноши!.. Каково же было его удивление, когда юноша вдруг сел перед ним на колени и спокойно положил меч слева от себя, казалось бы, даже не собираясь сражаться. Но Хатиносукэ было недосуг разбираться во всех этих тонкостях: убить еще одного человека, пускай даже сидящего на коленях, какая в этом разница. Ведь он же сам вызвал его - могучего и славного воина - на поединок. Хатиносукэ явно недооценил своего противника, его сбило с толку то, что перед ним был слабый юнец, сидящий к тому же в беззащитной позиции. Опытный самурай забыл канонический принцип: "Смотри на самого слабого противника как на десяток опытных воинов". На это и рассчитывал Дзинсукэ. Он внезапно резко поднялся на одно колено и стремительно в одно движение нанес два удара мечом - первым отсек правую руку своему врагу, а другим поразил его в горло. Хатиносукэ рухнул на землю - наконец честь клана Ходзе была отомщена.

Так по легенде и возникла первая школа "одного удара мечом" иай-дзюцу, где побеждает не сила удара, а чистота сознания воина, и через пару столетий таких школ насчитывалось более сотни. Самураи сумели по достоинству оценить эффективность этого искусства как для боя, так и для совершенствования своего сознания.

В поисках идеального самурая

"Не опоздай встать на путь воина"

Как-то раз к известному воину Хо-сокаве Сансаю (XVII в.), прославившемуся своим утонченным и безошибочным вкусом в изготовлении доспехов, один из богатых дайме прислал посыльного. Посланник должен был заказать у Хосокавы особо изящный боевой шлем, причем такой, чтобы поражал даже искушенных в этих тонкостях самураев. Каково же было удивление приехавшего, когда Хосокава порекомендовал ему сделать традиционный "рогатый" шлем, изготовив рога из дерева! Приехавший самурай был поражен хрупкостью материала - ведь рога должны выдерживать тяжелые удары меча, а в случае необходимости и пробивать грудной доспех врага... В ответ на его недоуменные вопросы Сансай спокойно объяснил, что пусть скорее сломаются рога - лишь бы они не отвлекали внимание воина.

Но неужели каждый раз после сражения придется долго чинить такой шлем, чтобы на следующий день вновь выйти в нем на бой? И тут Сансай, отвечая на этот вопрос, по сути, изложил квинтэссенцию жизни самурая:

воин не должен надеяться прожить еще один день - в этом высший закон существования самурая. "Если мысли воина заняты лишь тем, как бы не повредить орнамент на шлеме, как же он может сохранить свою жизнь, живя только один раз? К тому же навершие шлема, сломанное в бою, выглядит поистине великолепно. А вот если потеряешь жизнь, ее уже никогда не вернешь".

Услышав это объяснение, посланник не задал больше ни одного вопроса и удалился.

Здесь речь идет об особом нравственном идеале воинской традиции Японии - знаменитом кодексе самурайской чести "Бусидо" или "Пути воина". Сколько книг и статей написано о Бусидо, сколько копий сломано в спорах о его сути! Вероятно, не найдется ни одной книги о японских боевых искусствах древности и современности,, где бы ни упоминался этот во многом загадочный и тем самым еще более влекущий к себе "Путь воина". Сколь ни разнились между собой трактовки Бусвдо, все они сходятся в одном - именно здесь заключена внутренняя суть, сама истина самурайской души.

Нередко Бусидо именуют "кодексом самурайской чести", хотя это не совсем верно. Как такового кодекса не существовало (точнее - существовали десятки независимых друг от друга сборников правил самурайского поведения), а речь можно вести лишь о неком глобальном идеале самурайской жизни, особом душевном настрое воина. А сам этот идеал - во многом непостоянный и переменчивый - формировался столетиями.

Когда же можно говорить о начале складывания этого "Пути воина" - в ту пору еще не особого "кодекса самурайской чести", но специфического подхода к жизни, когда профессия воина не только давала сомнительное право на регулярное участие в битвах в качестве наемника или вассала, но и позволяла возвыситься своим статусом над другими категориями населения? Естественно, что точной даты назвать невозможно, ведь осознание воинами своей особой роли в этом мире было растянуто на столетия. И все же некоторые отправные точки нам известны. В 792 г. в Японии была официально введена система воинского воспитания юношей, названная "Кондэй" ("Надежная молодежь"). В специальные школы отбирали выходцев из благородных семей, где их в равной степени учили действовать мечом и кистью, то есть пытались претворить в жизнь извечный идеал японской культуры - "Военное и гражданское единятся воедино" ("бунбо ити"). Идея эта обсуждалась давно, еще при императоре Камму в 782 г., а при императорской резиденции в Киото началось грандиозное строительство здания специальной школы для подготовки профессиональных воинов из числа молодых кугэ, т.е. аристократов; Так возник знаменитый Бутокудэн - "Зал воинских добродетелей", который сохранился (естественно, в реконструированном виде) и по сей день. Само понятие "воинская мораль" или "воинская добродетель" (бутоку) пришло из Китая (удэ), где оно обозначало целый комплекс моральных и этических норм, которым должен был следовать каждый воин.

Пройдя полный курс воинских наук, прекрасно образованные юноши посылались офицерами в войска, а сама эта мера была призвана укрепить дисциплину и боевую подготовку армии.

Постепенно воинское искусство, постоянные тренировки в бое на мечах, копьях, в стрельбе из лука становятся, по сути, единственным занятием, которому воины посвящали свое время. А вслед за этим приходит и осознание особого статуса воина уже благодаря лишь ощущению того, что он обладает высшей истиной воинских искусств. Как следствие возникает и своя идеология отдельности, отличности от других, выражавшая переживание своей почти мистической исключительности на этой земле. Буси оказывались не просто суперменами своего времени, но уже начинали претендовать на то, чтобы решать вопросы, далеко выходящие за рамки боевых искусств, - управление территориями, земледелие, власть в стране. Им казалось, что один лишь меч в сильной руке да горячий боевой скакун позволяют разрешить все земные проблемы. На первый взгляд, могло показаться, что наследственная аристократия, которая вела свои роды едва ли не от священных богов и духов, вряд ли так легко отдаст власть отчаянным, но неученым воинам. Однако дальнейшие события повернули историю Японии совсем в иную сторону.

Страшные битвы, развернувшиеся в Японии в XII-XIII вв., показали всю силу влияния, в сущности, малообразованного, но удивительно активного слоя воинов (буси), логически противостоявшего наследственной аристократии куга. Политическая и культурная ситуация оказалась критической, кугэ, столетиями управляющие страной, в этот момент показали себя просто неприспособленными к активной жизни в эпоху сражений и жестокостей. Стране нужен был Воин - со своими нормами морали, своим пониманием нравственности, своим образом жизни. И рождение особого слоя профессиональных буси со своей культурой, ритуалами и взаимоотношениями явилось естественным откликом на это настойчивое требование времени.

Устанавливается чисто военное правление, которое сначала осуществляет Минамото Еритомо вместе с дружественным кланом Ходзе, а позже постепенно начинает формироваться особое "военное правительство" - бакуфу.

Самое главное, чем оказался пронизан этот ранний период существования самурайства, было отнюдь не складывание разветвленной системы воинской подготовки, но формирование особого типа боевой морали, которая позже и нашла свое воплощение в неписаном кодексе Бусидо. По сути, эта мораль, произрастая из аристократической культуры кугэ, начисто отвергла ее утонченность и определенную изысканность нравов. Возвращение к этой изысканности произойдет еще не скоро - почти через пять столетий, пока же Японию ожидало опрощение нравов, при-митивизация культурных форм и расцвет боевых искусств - одним словом, все то, что столь характерно для воинской среды во всех странах мира. В сущности, Бусидо стало универсальным регулятором поведения японцев, причем многие его предписания сохранились в сознании японцев и по сей день.

Что же в реальности представлял собой этот знаменитый самурайский кодекс чести? Прежде всего, отметим, что он формировался не просто как свод правил поведения, но как своеобразный противовес морали старой аристократии, и таким образом, самураи чисто психологически оформляли себя как некий единый институт или социальную группу, связанную общим императивом поведения и даже мышления.