Карибы. Ресторанчик под пальмами - Мелинда Бланчард

— Как насчет поужинать? — спросил Боб.

— Мне есть не хочется.

Я перестала плакать, но живот болел. Меня охватило странное ощущение вины. Я чувствовала себя так, словно кого-то предала, но кого? Мака? Бенни и Джеймса? Какими мы предстанем в их глазах? Импульсивными, порывистыми иностранцами, ворвавшимися в их жизни, наобещавшими с три короба и исчезнувшими без следа? Они деловые люди, ничего с ними не станется. А Джошуа ведь недавно сказал, что мы с ним как родные! Может, я предала Ангилью, мое самое любимое место на земле, мое прибежище? Или я предаю саму себя?

— Можешь ограничиться салатом, — сказал Боб.

— Иди один.

Боб присел на кровать и положил руку мне на плечо.

— Давай вернемся в Вермонт, — тихо произнес он, — и устроимся на работу, как все нормальные люди.

Я отдернула одеяло и посмотрела ему в глаза. Таких голубых глаз, как сейчас, я у Боба никогда не видела. Благодаря этим глазам муж может творить со мной все что угодно.

— Ладно, — буркнула я, — считай, что ты меня загипнотизировал. Давай поужинаем в последний раз перед отъездом.

В ресторане при «Маллиуане» распоряжался Жак, этакая квинтэссенция метрдотеля. Он подчинялся великому Мишелю Рустану, время от времени прилетавшему из Парижа, чтобы внести кое-какие поправки в меню. Мы присели за наш обычный столик, выходивший на скалистый утес, у подножия которого плескались бирюзовые волны. Огни на скалах привлекали метрового саргана, который, когда неторопливо проплывал мимо, казалось, встретился с нами взглядом. Боб заказал бутылку «Шато Палмэ» урожая восемьдесят пятого года. Пока мы ждали салат из зеленой фасоли с маринованными гребешками и зажаренного целиком цыпленка, мне стало легче. Впрочем, разве это удивительно? К тому моменту, когда принесли шоколадное суфле, мы уже вовсю вели мозговой штурм, обсуждая, чем займемся дома.

Я заснула, мечтая о Вермонте, но, как это ни странно, привиделся мне босоногий Джеймс, жаривший на гриле гамбургеры у нас в сарае.

Проснувшись в пять утра, я выползла на балкон встречать начало нового дня. Где-то внизу разбивались о скалы волны. Небо постепенно сменило цвет с черного на темно-синий. Исчезли звезды. Это было мое любимое время. Пока весь мир спал, я могла привести в порядок даже свои беспокойные, непокорные мысли. Я потянулась в кресле и глубоко вдохнула воздух, пропитанный запахом моря. Через пять минут я отперла тяжелую дверь из красного дерева, что вела в наш номер, и, стараясь не разбудить Боба, выскользнула в вестибюль.

Единственный способ попасть на пляж в «Маллиуане» — спуститься по длинной, извивающейся лестнице, которую будто бы высекли в скале. В это время суток она в буквальном смысле ведет из тьмы уходящей ночи в зарю нарождающегося утра.

С каждым шагом во мне крепло ощущение, что я словно выхожу из какого-то облака. Преодолев последний пролет, я увидела перед собой белый песок пляжа, и мне вдруг показалось важным поскорей до него добраться. Там я буду в безопасности. Как только я ощутила босыми ступнями прохладный, влажный песок, мне стало ясно, что я дома. Ноги окатила волна, которая тут же отступила назад, захватывая с собой часть песка. Я ощутила, как погружаюсь в него, словно пляж заявлял на меня свои права, и с беспредельной ясностью поняла, сколь прочна и нерушима моя связь с этим островом.

Тяжело дыша после восхождения по лестнице, я разбудила Боба и заявила ему, что хочу жить на Ангилье и открыть здесь самый лучший ресторан на всем Карибском побережье.

— Ты ненормальная, — ответил он и крепко меня обнял.

Подписание договора об аренде на Ангилье — дело заурядное и не подразумевает серьезного к нему отношения. По крайней мере, с точки зрения Джеймса. «Встречаемся в магазине в Лонг-Бэй», — сказал он. Договор, которому предстояло изменить нашу судьбу, мы подписали втроем на грязной стоянке, положив листки с текстом на капот джипа. Джеймс был босиком и держал в руке початую бутылку «Хайнекена», а мы с Бобом дивились отсутствию юристов и свидетелей.

Несколько позже мы поехали прокатится, одновременно перебирая варианты названий для будущего ресторана. Получится ли у нас увязать в названия наши имена и имя Джеса? «Бормельджес»? «Джесмельбо»? «Мельджебоб»?

— Может, просто «У Бланчардов»? — предложил Боб.

— Отлично, — кивнула я. — Так будет охвачена вся семья.

Свернув за угол, мы заехали в небольшой порт. Там стояло на якоре с полдюжины деревянных рыболовецких лодок, покачивавшихся на волнах, словно ярко раскрашенные игрушки. Названия были самые разные — «Ястреб», «Гонец за ромом» и наше любимое: «Это бизнес».

Мы увидели, как одна из лодок двинулась к берегу, капитан ловко маневрировал, огибая риф, защищавший бухту. Его молодой помощник, крепко расставив босые ноги, удерживал равновесие, вцепившись в веревку, привязанную к носу. У него была такая поза, словно он несся вперед на водных лыжах.

Мы подошли к берегу, чтобы взглянуть на улов. Капитан передал помощнику большой ярко-желтый пластиковый бочонок. Помощник стоял у борта по пояс в воде. Мы обратили внимание на название лодки: «Синий бегун». В бочонке шевелились омары. Было совершенно ясно, что молодому человеку очень тяжело. Стараясь не утопить бочонок, он погнал его к берегу.

Боб скинул сандалии и поспешил на помощь.

— Спасибо, — кивнул юноша.

— Меня зовут Томас Роджерс, — представился капитан, сходя на берег. — Это — Гленрой. Мой младшенький. Пришли купить омаров?

— Нет, просто мимо проезжали, — ответил Боб. — Впрочем, мы собираемся открыть ресторан в Мидс-Бэй. Когда начнем работать, сможете обеспечить нас омарами?

Пока они разговаривали, я присела на пляже и зарылась ступнями в песок — нижние слои были попрохладнее. Солнце стояло в зените, его волшебное тепло проникало мне прямо в мышцы. Я начала привыкать к ритму жизни острова. Меня охватило чувство невероятного счастья.

Томас не обратил внимания на то, что несколько гигантских омаров ускользнули из бочонка и теперь удирали по пляжу. Выглядели они жутко, словно их доставили сюда на машине времени из доисторических времен. Я приняла мужественное решение вернуть беглецов на место и попыталась с помощью туфель преградить им дорогу. Поскольку у карибских омаров отсутствуют клешни, я сочла этих тварей легкой добычей и схватила одного из них за середину туловища. Но омар так сильно хлестнул меня хвостом по руке, что я взвизгнула и отбросила жуткое создание, которое, описав в воздухе дугу, хлопнулось на песок. Томас и Боб наслаждались спектаклем, а я, честно говоря, не знала, что делать дальше. Чтобы не смущать меня еще больше, Томас неторопливым шагом приблизился ко мне, поднял склочного омара за ус и швырнул его вместе с другими беглецами обратно в бочонок.