Тайны «Черного ордена СС» - Юлиус Мадер

Вот еще один пример зачастую трагических обстоятельств, связанных с ненавистной нам работой.

В конце мая 1944 года у дверей нашей клетки из колючей проволоки были сгружены несколько ящиков. В них оказались паспорта, удостоверения личности и другие документы жертв нацистов, ликвидированных в газовых камерах или каким-либо другим способом. Специально подобранная группа узников должна была сортировать эти документы и осторожно отклеивать гербовые марки разных стран. Затем штурмбанфюрер Крюгер отбирал те, которые представляли для него интерес. Все остальное уничтожалось. Во время сортировки возникали душераздирающие сцены. Некоторые товарищи обнаруживали паспорта и фотографии своих убитых родных и близких. Как ни огрубело большинство из нас, но в эти страшные моменты мы в бессильной ярости до боли сжимали кулаки.

Но и в нашем опутанном колючей проволокой бараке смертников жил дух сопротивления. Как только представлялась возможность, узники выводили из строя машины, прятали запасные части к ним, портили материалы. Мне самому удавалось порой при ретушировании вносить искажения в подготавливаемые для печати материалы, что приводило к затяжкам сдачи их в печать на целые месяцы…

Однажды нам приказали прекратить работу и демонтировать оборудование. Это было в те дни, когда Советская Армия совсем близко подошла к Берлину и усилились воздушные налеты на столицу. Мы боялись, что, как только упакуют все машины и ящики с деньгами, узников ликвидируют. Но нас перевезли в концлагерь Маутхаузен, в пресловутый карантинный блок № 20, а оттуда через несколько дней в трудовой лагерь Шлтгр Здесь в уже подготовленном бараке нас заставили в бешеном темпе устанавливать печатные станки.

Крюгер произнес речь, из которой явствовало, что все снова «пойдет на лад» и что нам не следует предаваться иллюзиям насчет скорого освобождения, поскольку «в окончательной победе Германии не может быть сомнения».

Кормили нас только раз в день. Получали миску жидкого супа и буханку хлеба на девятерых. А мы и так были истощены до предела. Кроме того, приходилось днем и ночью, в любую погоду монтировать тяжелейшие станки, копать и утрамбовывать землю.

И здесь мы потеряли нескольких своих товарищей, погибших от истощения.

Между тем обстановка на фронтах с каждым днем становилась для гитлеровцев все более неблагоприятной. Мы знали, что эсэсовцы стали обзаводиться формой служащих вермахта. Крюгер куда-то исчез. Затем поступил приказ: немедленно сжечь все бракованные банкноты.

Через несколько дней нас вновь погрузили на машины и переправили в концлагерь Эбензее, неподалеку от курорта Бад-Ишль в Австрии. Узников разместили в пустом бараке, расположенном — вне лагеря. Он был настолько мал, что там невозможно было даже сесть, не говоря уже о том, чтобы прилечь. Вскоре эсэсовская охрана объявила, что все заключенные должны перебраться из лагеря в шахту, дабы «уберечься» от бомбардировок американской авиации. До нас дошли слухи, что, как только все 20 тысяч узников спустятся в шахту, ее взорвут. Мы отказались идти, и это спасло нас. Эсэсовцы начали поспешно упаковывать вещи и разбегаться. Днем 5 мая 1945 года в лагерь ворвались первые американские танки».

Стремительное наступление войск стран антигитлеровской коалиции помешало нацистам осуществить план уничтожения узников концлагеря Эбензее. В их числе спаслись и те, кто работал над претворением в жизнь программы производства фальшивых иностранных денег. Таким образом, остались невольные свидетели величайшего в истории мошенничества.

Заключенные, которых гитлеровцы заставили стать фальшивомонетчиками, полностью понимали безвыходность своего положения. Тем более достойно восхищения мужество этих людей, делавших все, чтобы саботировать производство фальшивых денег и таким образом уменьшить эффективность «операции Бернгард». Немецкий антифашист Курт Левинский, в течение двенадцати лет познавший ужасы нацистских застенков и концентрационных лагерей, сумел переправить из блока № 18/19 в жилые бараки концлагеря Заксенхаузен две ассигнации из первой изготовленной там партии фальшивых фунтов стерлингов в надежде раскрыть с помощью товарищей тайну службы безопасности.

Приговоренному к смерти участнику голландского движения Сопротивления Абрахаму Якобсону удалось затянуть начало производства фальшивых долларов. Узник из Чехословакии Оскар Скала записал номера серий и количество фальшивых банкнотов, напечатанных в блоке № 18/19, чтобы при случае сообщить об этом странам — участницам антигитлеровской коалиции.

Поистине восхищаешься мужеством и стойкостью этих людей, которых не сломило сознание того, что рано или поздно они будут уничтожены.

Чехословацкий гражданин Альфред Бургер, узник под номером 64401, приставленный прислуживать Крюгеру, писал, например, что «с заключенными блока № 18/19 говорили обо всем, не стесняясь, поскольку заранее было решено, что никто из них никогда не выйдет на свободу. Ведь тайна фабрикации фальшивок оберегалась настолько строго, что даже начальник лагерной охраны не должен был знать, что происходит в мифическом блоке № 18/19. Только служба безопасности имела власть над ним».

Это лишь немногие примеры с одного из фронтов антифашистского движения. Они показывают, что даже в таком изолированном от внешнего мира блоке, как блок № 18/19, узники сумели бороться против гитлеровской службы безопасности.

Таковы факты, свидетельствующие о преступной деятельности нацистских фальшивомонетчиков, организовавших для Гитлера изготовление «оружия из бумаги».

Однако и сегодня в Федеративной Республике Германии имеются люди, прославляющие «подвиги» гитлеровских мошенников. Бывший майор вермахта Рудольф Лузар в своей книге «Германское оружие и секретное оружие второй мировой войны и его дальнейшее развлтие», вышедшей в Западной Германии после войны, прямо называет преступную «операцию Бернгард» «успешной акцией по подделке денег» [12].

ИГРА ПО-КРУПНОМУ

ПЕРВАЯ СТАВКА: 10 МИЛЛИОНОВ МАРОК

Штурмбанфюрер Вильгельм Хеттль в своей книге «Операция Бернгард», изданной под псевдонимом Вальтер Хаген, довольно подробно рассказывает о махинациях СД с фабриковавшимися ею фальшивыми деньгами.

«Придя однажды на Беркаерштрассе, — пишет Хеттль, — я обнаружил, что мой кабинет заперт.

Адъютант, у которого находился ключ, сообщил, что по распоряжению начальника управления (Шелленберга) в кабинет доставлен какой-то чемодан. Таинственный чемодан был перевязан веревками и опечатан. Он был настолько тяжел, что я с большим трудом поднял его на письменный стол. Одолеваемый любопытством, я не стал проверять, в сохранности ли печати, и быстро открыл чемодан. До самого верха он был набит банкнотами достоинством в 5, 10, 20 и 50 фунтов стерлингов. Это меня ошеломило. Я просмотрел пачки денег и обратил внимание на то, что купюры не похожи на только что напечатанные.

Часть из них была потрепана, словно долгие годы находилась в обращении. Затем я выборочно проверил номера и ни в одной пачке не обнаружил банкнотов с номерами по порядку. Было очевидно, что эту партию денег подбирали с большой тщательностью.

Я вскрыл конверт, приложенный к деньгам. В нем находились расписка в получении пятисот тысяч фунтов, а также несколько страниц текста с перечнем купюр и указанием номера каждой. Следовало, конечно, проверить эти несколько тысяч купюр и убедиться, совпадают ли номера с указанными в перечне.

Ведь если бы обнаружилась недостача, мне пришлось бы отвечать за пропавшие миллионы. Но я отказалс от этой процедуры и подписал расписку, твердо решив никогда не иметь больше дела с фальшивыми деньгами. И это удалось мне, поскольку операции с фальшивой валютой не входили в мою компетенцию.

Производством денег занимался «отдел Ф-4» управления, а сбыт их организовывали экономический отдел того же управления и организация Швенда, которая работала самостоятельно».

К высказываниям Хеттля следует, конечно, отнестись весьма критически. Чтобы скрыть свое участие в махинациях секретной службы, он преподносит читателю мешанину из лжи и сравнительно достоверных фактов. То, что штурмбанфюрер Хеттль получил чемодан с фальшивыми деньгами на сумму в 10 миллионов марок, факт достоверный. Но то, что он в дальнейшем не имел дела со сбытом фальшивых денег и спекуляцией миллионами, — это ложь. Хеттль, кстати, противоречит сам себе.

«Между тем, — пишет он, — Швенд затребовал от экономического отдела новую партию фальшивых денег. Отчет он обещал представить в ближайшее время. И действительно, не прошло и нескольких дней, как ко мне явился фельдфебель с «финансовым отчетом» Швенда и выручкой. Я отказался сначала принять все это, ибо хотел во что бы то ни стало отмежеваться от операций с фальшивыми деньгами…