Враг народа. Академия красных магов (СИ) - Блум Мэри

— Вот такой редкий дар, — пояснила она, как и я, следя за их танцем. — Редкий, но бесполезный… Магнетика. Малюсенький раздел в учебниках, и то только новых. Еще двадцать лет назад даже не признавали как отдельное направление…

Шарики продолжали озорно прыгать, словно приглашая в увлекательную игру.

— А можно я? — не выдержал я.

Вместо ответа Роза слегка махнула ладонью, будто указывая на меня. Отделившись от скачущей массы, один шарик полетел наискось вверх — точно к моей койке. Вытянув руку, я без усилий его поймал — он словно и летел прямо мне в ладонь. Холодный металл немного царапнул кожу. Я слегка подбросил шарик в воздух, как это делала его хозяйка. Он взлетел и тут же плюхнулся обратно, отказываясь подчиняться.

— Естественно, — улыбнулась Роза, — с металлом мало кто может работать.

— Ну не скажи, — возразил я, катая шарик по ладони, — я его, например, плавил.

— Как? — не поняла она.

— В домне.

Она невольно прыснула. На койке снизу заворочался Лёня, и Роза тут же затихла, сдерживая смех.

— А как у тебя? — ее черные глаза с любопытством замерли на мне. — Я читала про менталистику… Ты видишь чужие эмоции постоянно?

— Не постоянно, — ответил я. — Для этого надо всматриваться, стараться. Сильные увидеть легче, они будто пробиваются наружу сами. И управлять ими тоже легче. А со слабыми нужно чуть больше усилий…

— Долго учился?

— Само как-то вышло.

— И у меня так же, — она слегка качнула ладонью вниз, и все шарики послушно туда приземлились. — Просто однажды подняла ложку, и понеслось…

Сомневаясь, что ее дар такой бесполезный, как она говорит, я протянул ей шарик обратно.

— Можешь бросить, — сказала Роза.

Слегка подкинув, я отправил шарик ей, и он уверенно полетел к ее раскрытой ладони, словно приманенный туда невидимым магнитом. Однако едва металл коснулся кожи, как, едва не вскрикнув, Роза отдернула руку. Шарик тут же резко понесся вниз, как и предписывали законы физики. Она торопливо качнула ладонью, и, не задев пола, он плавно взлетел вверх и завис над ладонью, однако пока не касаясь ее.

— Как ты его нагрел? — пробормотала Роза.

— Он холодный был, — озадаченно отозвался я.

Нахмурившись, она отложила шарики на стол и, бесшумно поднявшись с койки, потянулась ко мне. Лба осторожно коснулась ее ладонь, показавшаяся ледяной.

— У тебя жар… — растерянно произнесла Роза.

— К утру пройдет, — отмахнулся я.

— Может, что-то… — начала она.

— Не, — я мотнул головой, — так часто бывает.

С сомнением посмотрев на меня, она молча вернулась на свою койку, собрала шарики на нить и ловко завязала ее вокруг запястья. В окне, как грузные тени, мелькали деревья, в черном небе одиноко висела надкушенная луна. Поворочавшись, я отвернулся к стене. Тело внезапно начал бить озноб. Стараясь согреться, я натянул тонкое одеяло повыше. Главное сейчас — поскорее уснуть, а утром все снова будет нормально. У меня и правда такое бывало часто: без кашля, больного горла и тяжелой головы — просто ночной жар, который бесследно проходил к утру.

Грохот колес бил по мозгам, мешая расслабиться и забыться. Холодно было так, что по коже бегала крупная дрожь. Подушка под затылком противно намокла. Пытаясь отвлечься, я сунул руку в карман, где лежал мой талисман, и достал его. Кривые сколы черного камня ярко блестели в темноте. Правда, технически это был не камень, а антрацит. Проще сказать, кусок угля.

Что бы там Лёня ни говорил, я верил, что это — мой талисман. Так обычно и думают о вещах, которые появляются в жизни внезапно, но в самый подходящий момент. Я не знаю, где его добыли, и не знаю имени того, кто мне его принес. Не помню даже, сколько мне было лет — пять, а может шесть. Помню лишь, что тогда ворочался в жутком бреду, по сравнению с которым этот жар совсем игрушечный. В моем детдоме под Томском уже даже думали, что меня не вылечат. А потом пришел незнакомый врач, не местный, и, осмотрев, склонился надо мной.

— Я умру? — спросил я тогда.

— Нет, — ответил он, — ты очень сильный, и все будет хорошо. Однажды у тебя будет свой дом, семья, много друзей. И ты добьешься всего, чего захочешь. Просто найди то, что сделает тебя великим…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я до сих пор помнил каждое слово, сказанное им тогда, но его лицо вообще стерлось из памяти.

— А это тебе поможет, — добавил он и дал мне антрацит.

Сжимая его тогда, я уснул. К утру мне неожиданно стало лучше, а через несколько дней я и вовсе выздоровел. Этого врача я больше не видел, но он нарисовал мне словами такую иллюзию, что ее невозможно забыть — картинку счастливого будущего, единственным намеком на которое был мой талисман. Именно поэтому, едва получив паспорт, я поехал в Сталинск. Город создавался из ничего, буквально появлялся там, где еще вчера властвовала тайга. Дома и заводы строились, прокладывались улицы, прибывали поезда. Мне казалось, что все это только для меня…

Мысли незаметно вернулись от прошлого к настоящему — к стуку колес, который из раздражающего стал монотонно убаюкивающим. Крутя переливающийся в руке антрацит, я уснул. Мне всегда казалось, что он забирает жар, будто впитывает его в себя, чтобы сверкать еще ярче. А утром я открыл глаза абсолютно здоровым.

Остаток пути мы провели за разговорами, чаем и книгами. Леня изучал свою “Артефакторику”, Роза — ворох густо исписанных листков, которые подготовила для экзаменов, а я — “Стратегии магического боя”, наконец сумев кое-что расшифровать. Например, БМБ — это ближний магический бой, а ДМБ — соответственно, дальний. Первый напоминает рукопашную, но с магией, а второй — пальбу по противникам магией. Правда, без практических навыков эти сведения пока казались бесполезными. Я уже нетерпеливо отсчитывал каждую минуту до Москвы.

Наконец проводник сообщил, что поезд скоро прибывает на Ярославский вокзал. Лёня от книги даже не оторвался, а я прильнул к окну, за которым вперемежку мелькали дома и трубы заводов. Все строилось, двигалось, кипело — город казался необозримым и до безумия живым.

— Ты была в Москве? — спросил я у Розы.

— Ага, — отозвалась она от противоположного окна, провожая глазами все так же увлеченно, как и я, — с родителями, но очень давно… Ничего не помню…

Вокзал встретил сутолокой: гудением отходящих и прибывающих поездов, спешащими людьми, стукающимися чемоданами. Шагая вместе с потоком, я рассматривал роскошное убранство стен, словно вокруг был не вокзал, а старинный замок. Это сильно отличалось от скромного деревянного домика в Сталинске.

— Не отставай, — Лёня махнул рукой.

Неожиданно ловко обогнув толпу, он вывел нас на огромную площадь, которая напоминала гигантский муравейник. Я еще ни разу не видел такого количества людей и транспорта в одном месте. Со всех сторон раздавались голоса, крики, топот ног, цокот копыт, скрип колес, гудение машин. Снова потребовав не отставать, Лёня подвел нас к черному служебному автомобилю. Ну надо же, даже и не думал, что приеду в Москву так.

— Мы прямо как большие начальники, — хмыкнул я.

— Не привыкай, — он сел рядом с водителем. — Это только чтобы не растерять вас по пути в академию.

Открыв дверцы, мы с Розой плюхнулись на мягкое заднее сиденье и тут же прильнули к окнам — она по одну, я по другую сторону, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного. С легким ревом автомобиль тронулся с места и ловко влился в поток других машин и конок.

— А может, сначала город посмотрим, — предложил я, — а потом в академию? Я, например, на Красную площадь хочу…

— А я в метро, — подхватила Роза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Моя задача, — строго произнес Лёня, — довести вас до академии в целости и сохранности. Город посмотрите позже.

Ехали мы недолго — во всяком случае я не успел насмотреться. Город вскоре остался позади. Промчавшись вдоль путей мимо станции “Царицыно”, автомобиль свернул к высоким каменным стенам — этакой мини-версии Кремля. А может, и не мини — сам Кремль я еще не видел. У внушительных железных ворот стояли на карауле несколько солдат с оружием — местечко охранялась прямо-таки как объект государственной важности. Подъехав, машина остановилась, у нас проверили документы, и только потом ворота открылись, пуская на территорию. В глаза сразу бросились длинное серое здание казармы и вышагивающие по плацу солдаты.