«Какое великое утешение — вера наша!..» - Епископ (Сахаров) Афанасий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Призываю Божие благословение на всю православную паству ковровскую.
Господь да хранит Вас и благословит.
Богомолец Ваш епископ Афанасий
Если вздумаете написать, пока адресуйте: Красноярск, ул. Горького, 43. Зое Ивановне Воробьевой. Если уеду раньше, мне перешлют.
№ 5
А. И. Брайкиной
16 мая 1930 г.[67] Красноярск[68]
Милость Божия буди с Вами, глубокоуважаемая Александра Ивановна!
В Ваши именины послал Вам письмо еще из темницы, а через неделю, 30 апр[еля], я получил свободу. Теперь пока нахожусь в Красноярске в ожидании первого парохода. Хотя мне указан Туруханский край, а первый пароход пойдет лишь до Енисейска, в Туруханск же пароходы пойдут еще недели через 2–3, но мое пребывание в Красноярске ограничено только до первого парохода, с которым я на днях и поеду с пересадкой в Енисейске, где буду ждать другого парохода. Чувствую себя вполне удовлетворительно. После долгого сидения почти без свежего воздуха, прогулки бывали всего 20 минут в день, скоро устаю. Что в горле есть, все не проходит, охриплость небольшая. Хочу здесь показаться специалисту врачу.
Если вздумаете мне написать, то пишите не по тому адресу, который я Вам указывал в предшествующем письме, а по такому: Красноярск, набережная Качи, д. № 7. Марии Федоровне Сарайкиной.
По–видимому, моя мама совсем слаба и без зрения. Но мне хочется верить, что Господь сохранит еще ее до моего возвращения. Прошу Вас помолиться об этом.
Приветствуйте от меня Дуню, Наденьку и ее маму.
Молюсь о Вас и всей пастве ковровской.
Господь да хранит Вас и благословит.
Богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]
День преп. Феодосия Киево–Печер[ского].
№ 6
А. И. Брайкиной
19 июля 1930 г. Станок Мельничная Дуруханский край[69]
Милость Божия буди с Вами, глубокоуважаемая Александра Ивановна!
По милости Божией я благополучно добрался до Назначенного мне места. До октября мой адрес: Н. Туруханск, Туруханский край, станок Мельничная[70].
А зимой до апреля почта будет, пожалуй, скорей доходить по другому адресу: п. о. Верхне–Инбатское, ТУруханского края, ст. Мельничная.
Не могу еще сказать, как устроюсь. С квартирами здесь очень туго. Сейчас я помещаюсь в небольшой избушке вместе с хозяйкой. Хозяйка одинокая вдова, остячка. Конечно, тихо и сравнительно спокойно: детского шума нет. Но очень плохо все же не иметь своего отдельного уголка. Так нужно бывает уединиться. Не знаю, как и с хозяйственными всякими делами устроюсь. Сейчас временно приехала из Туруханска одна монахиня, она и стряпает пока, но она не останется совсем, да и молода она сравнительно. Уж лучше как–нибудь сам буду все делать. А хозяйка моя часто будет отлучаться на несколько дней на рыбную ловлю. Зимой же она совсем уйдет месяца на 3 на охоту.
За квартиру с дровами с меня хотят получать чуть ли не 10 р[ублей] в месяц. Я уже подумываю, не устроиться ли мне так, как устраиваются здесь др[утие] ссыльные, т[ак] называемые] «кулаки», они устраивают себе землянки. Думаю нанять их устроить и мне землянку попросторнее, чтобы разделить на две половины. Тогда уж совсем спокойно будет.
Как Вы здравствуете, что нового в Коврове? Пишу Вам уже третье письмо. Приветствую Дуню, Над[ю] Бедину и ее маму. Всех благословляю, о всех молюсь. Господь да хранит Вас.
Богомолец Ваш епископ Афанасий. День ап[остола] Иуды, брата Господня
№ 7
А. И. Брайкиной
26 авгуаа1930 г.[71] СтанокМельничнаяДуруханскийкрай[72]
День свят[ителя] Тихона Задон[ского]
Милость Божия буди с Вами, родные мои Александра Ивановна, Евдокия Симеоновна, матушка Лариса!
Вчера получил два гостинчика Ваши, посылку и перевод. Спаси Вас Господи за Вашу любовь, за память, за усердие! Не лично к себе отношу я все это, ибо слишком мало сделал я для Коврова и ковровской паствы. Я вижу здесь усердие и любовь к служителю Церкви Святой как к таковому, независимо от его личных качеств и достоинств, служителю, хотя и грешному и мало послужившему кому должен был служить, но по милости Божией остающемуся православным. С такими мыслями я с любовию и благодарностью принимаю и Ваши теплые, сердечные письма, и Ваши дорогие гостинцы, — дорогие, ибо насыщены любовию. И я не знаю, чем и как благодарить мне Вас и других добрых людей. Знаю, что не только помощь, но и самая лучшая благодарность для христианина — молитва. Молюсь, всегда молюсь и благословляю и паству ковровскую, и Вас в частности. Но вместе с тем хорошо сознаю, как слаба, как недостаточна моя молитва. И опять утешаюсь тем, что Господь, призвавший меня на великое служение Его Святой Церкви, взирает на мою грешную молитву не как на лично мою, а как на молитву служителя Церкви Его, служителя по преимуществу долженствующего возносить молитву о пастве и молитву паствы своей, получившего для этого сугубую благодать. Когда усердствуют к человеку как таковому, конечно, и тогда Господь приемлет молитву его об усердствующих и милостями Своими их посещает, — но, если так можно выразиться, удельный вес этой молитвы соответствует только личным достоинствам молящегося (а много ли их у нас грешных!), сложенным с усердием усердствовавших (а иногда еще нужно прибавить, минус личная заинтересованность). Когда же усердствуют к служителю Церкви, удельный вес его молитвы увеличивается в много раз и соответствует теперь усердию усердствующих без всякого минуса, помноженному не только на личные качества молящегося, но и на благодатную силу молитвенного служения, в которое он призван Церковью.
В таком уповании молюсь о Вас, о соборе нашем и о всей моей пастве, особенно в праздники наши, ковровские.
16 авг[уста] буду вспоминать прихожан Феодоровского храма[73], — не важно, что уже нет его, Царица Небесная да не престанет осенять Своим покровом его бывших прихожан и богомольцев.
Спаси Вас Господи особенно за священные изображения. Может быть, вскоре устрою себе отдельную комнатку, тогда украшу ее ими. А пока изображения Воскресения Хр [истова] поставляю в воскресные дни, а другие изображения в соответствующие праздники.
Наденьке Бединой, ее маме, Ольге Антоновне, мат[ушке] Маргарите, о. Евгению и всем привет и благословение.
Да хранит Вас всех Господь.
Спасайтесь.
Богомолец Ваш епископ Афанасий
№ 8
А. И. Брайкиной
29 сентября 1930 г. Станок Мельничная, Туруханский край[74]
16/29–IХ-30
Милость Божия буди с Вами, родная моя Александра Ивановна!
Всем сердцем соскорблю Вам. Я хорошо понимаю, как сугубо тяжело сознавать себя одинокой, находясь среди людей. Уж лучше действительно быть бы совсем одной. Но, видно, так Господу угодно испытывать Вас не только разного рода лишениями, но и этого рода скорбями. И в то же время какое счастье для нас, какая милость Божия к нам в том, что Он помогает нам сохранять веру в Него, утешает нас надеждою будущих благ. Ведь мы не «яко не имущии упования» (1 Сол. 4:13). Для этих последних скорби всякого рода действительно безотрадное положение, в терпении их нет никакого смысла. А для верующих скорби и невзгоды — совсем другое дело. Конечно, скорби остаются скорбями, невзгоды невзгодами. И верующий остается человеком. Естества уставы не всегда побеждаются для него, ибо не всегда это может быть полезно. Но для него надежда на Господа, упование жизни будущего века делает скорби и невзгоды наполовину легче. Всякое горе как будто меньше становится, когда им поделишься с близким человеком. Правда, Вы, кажется, можете сказать: «ближние мои отдалече мене сташа»[75]. Да, ближнии могут отдалече стать, но не забывайте, что Господь всегда близ нас. Помните завет преп[одобного] Серафима: «Когда меня не станет, ко мне на могилку приходите и мне как живому все расскажите, и я услышу вас». Если Божии друзья, разлучившись от нас телом, слышат нас и готовы наши скорби с нами поделить, тем паче Сам Господь, везде Сый. А Спаситель наш для того и стал совершенным человеком, чтобы Сам, искушен быв и невзгодами житейскими (не имел где главы приклонить[76]), и скорбями душевными (скорбь об окаменении Его народа[77]), мог и искушаемым помогать. И Вы в Вашем одиночестве имеете Помощником Того, Кто некогда Сам взывал: «Отче, векую оставил Мя еси»[78]. Вот к Нему и идите, Ему и рассказывайте как Живому и близ Вас сущему все, что печалит, что тяготит Вас. И вот пример, конечно, и Вам хорошо известный, совершенно светского человека, который в минуту жизни трудную, по–видимому, неоднократно обращался не к людям, в к близ нас сущему незримому Утешителю, и «с души как бремя скатится… и так легко, легко»[79]. Или еще — помните: «Креста подножье обойми: Ты примиришься с Небесами, самим собою и людьми»[80]… Вы и сами пишете, что подкрепление находите в молитве. Но Вы все же остаетесь человеком, а людям, особенно христианам, к радостям вечной жизни нужно идти чрез скорби временной. Многими скорбьми подобает нам идти. Раб не более господина своего[81]. Только после Вел[икого] Пятка настало Светлое Христово Воскресение. Так и каждому из нас к воскресению нужно пройти чрез свою Голгофу.
