Солярис - Андрей Арсеньевич Тарковский

— Хорошо, — сказал Крис.

Дверь приоткрылась, и Сарториус протиснулся в коридор. У него было измученное лицо, напряженный лоб. Умные глаза смотрели на Криса с какой-то печальной снисходительностью.

— Снаут сообщил мне о вашем прибытии, — сказал Сарториус. — Здравствуйте.

Он протянул руку, и Крис ощутил твердое пожатие его костлявой ладони.

— Откровенно говоря, — сказал Сарториус, — я не очень обрадовался вашему появлению. Новый человек в подобной ситуации внесет дополнительные трудности. Впрочем, по профессии вы — психолог. Это несколько обнадеживает. Психологи, как правило, лишены болезненного воображения. Вы знаете эту историю с Гибаряном?

— Это ужасно, — сказал Крис, — я еще не знаю подробностей. Он умер.

— Дело не в том, — сказал Сарториус, — умереть может каждый из нас, но он завещал отправить себя на Землю, чтобы быть похороненным там. Это достойно поэта-романтика, но не ученого. Разве космос — плохая могила для него? И Гибаряну захотелось в чернозем… к червям… Я хотел пренебречь этим, но Снаут настоял… Он — талантливый кибернетик, но в нем слишком много сентиментального малодушия.

— Доктор Сарториус, — сказал Крис, — я не хотел этого касаться, но, мне кажется, я действительно буду вам мешать. Не знаю, почему, вы пока не сделали мне ничего дурного, но вы мне неприятны.

— Это неважно, мы связаны общей судьбой, — сказал Сарториус, — вот о чем надо думать здесь, на станции. Нас было трое с Гибаряном. Теперь нас снова трое.

Крис внимательно посмотрел ему в лицо.

— Вы когда-нибудь слыхали о Бертоне? — спросил вдруг Крис.

— Это пилот, который…

— Да. Он участвовал в поисках Фехнера.

— Фехнер умер великолепно, — сказал Сарториус, — а Гибарян струсил.

— Не надо плохо говорить об этом человеке, — сказал Крис. — Не надо вообще плохо говорить о мертвых.

— Вы не о том думаете, — сказал Сарториус, — надо думать лишь о долге.

— Перед кем? — спросил Крис.

— Перед истиной.

— Значит, перед людьми.

— Вы не там ищете истину, — сказал Сарториус.

— Понятно, — сказал Крис, — мне будет скучно с вами встречаться.

— Вы ошибаетесь, — мягко сказал Сарториус.

Неожиданно Крис заметил, что дверь за спиной Сарториуса вздрагивает, а тот прижимает ее спиной.

— Вас… вас… ваша поза нелепа! — чувствуя растущий испуг и поглядывая на вздрагивающую дверь, крикнул вдруг Крис. — Ваше так называемое мужество бесчеловечно, слышите, вы?! — Крис сам не понял, как потерял самообладание. Все пережитое разом навалилось на него.

В это мгновение дверь приоткрылась и, как показалось Крису, кто-то маленький выглянул оттуда.

Сарториус нагнулся, и в лице его не было ни страха, ни злобы. Это было твердое лицо исследователя. Он сильно толкнул этого маленького внутрь и сухо сказал:

— Уходите. Я забочусь исключительно о вашей психике. Вы, как я понял, излишне поэтичны… Вам надо привыкнуть. Свяжемся по радио.

Он вежливо поклонился и захлопнул дверь.

Крис спустился вниз. Розовая занавеска в конце коридора пылала, как будто бы подожженная сверху. Пламя гигантского пожара занимало треть горизонта. Волны длинных густых теней стремительно неслись к станции. Это был рассвет. После двухчасовой ночи всходило второе, голубое, солнце планеты. Все изменилось вокруг. Все, что имело красный оттенок, поблекло; все белые, желтые, зеленые предметы, наоборот, стали резче и, казалось, излучали собственный свет.

Неожиданно в глубине коридора послышались шаги. Кто-то шел босиком, как ему показалось. Крис замер. Это была девочка лет 12-ти, в короткой юбочке, рыжеволосая, стройная…

C похолодевшей грудью смотрел на нее Крис.

Она прошла совсем рядом, так что Крису пришлось прижаться к стене. Лишь когда она скрылась за углом, Крис ощутил твердость в ногах. Он пошел, покачиваясь и держась за обшивку.

Дверь радиорубки была распахнута. Снаут сидел в кресле, закрыв глаза. Крис подошел и уселся рядом.

— Попробуйте позавтракать, — сказал Снаут, — иногда это успокаивает.

Он подошел к холодильнику и достал холодное консервированное мясо.

Крис съел все мясо, потом отдельно начал есть хлеб, запивая все это вином и консервированным молоком. Насытившись, он также сел, откинувшись в кресле и вытянув ноги.

— Я разговаривал с Сарториусом, — сказал Крис после некоторой паузы. — По-моему, это паршивый тип.

— Он очень талантливый ученый, — сказал Снаут, — пожалуй, последний из больших соляристов.

— Вы знаете, я немного болен, — вдруг сказал Крис и посмотрел на Снаута.

— Вы абсолютно здоровы, — сказал Снаут. — Вы просто невнимательны к советам и переутомлены. Примите снотворное и лягте пораньше.

— Вы добрый человек, Снаут, — сказал Крис, — для кибернетика это еще большее неудобство, чем для психолога. Доброта — это, все-таки, хлябь, зыбкость.

— Не говорите глупостей, — сказал Снаут.

— Все-таки, жаль — сказал Крис, — что мы не встретились с вами раньше. Там, на Земле.

— Идите спать, — сказал Снаут. — Спокойной ночи.

Крис быстро заснул.

Комната была наполнена угрюмым красным сиянием. Напротив кровати, в кресле, освещенная красным солнцем, сидела женщина в белом платье, расчесывала длинные золотистые волосы и неподвижно смотрела на него из-под черных ресниц. Это была Хари. Она сложила губы так, словно собиралась свистнуть, но улыбки в ее глазах не было.

Кельвину было страшно.

— И долго ты намерена так сидеть?

Хари продолжала внимательно смотреть на него. В какое-то мгновение ему показалось, что она подмигнула.

Кельвин откинулся на подушку и закрыл лицо простыней. Скрипнула кровать.

Хари уже сидела рядом с ним и глядела ему в глаза.

— Что?.. Крис… Что это было? Мне было так больно.

Он улыбнулся.

Хари тоже улыбнулась и наклонилась над ним. Он стал целовать ее. Хари легла рядом с ним.

Он испуганно вскочил и сел на кровати.

— Чего ты хочешь? — хрипло спросил Кельвин. — Откуда ты взялась?

Она улыбнулась и открыла глаза.

— Не знаю. А что?

— Тебя кто-нибудь видел?

— Не-не знаю. Пришла и все. Разве это так важно, Крис? — она нахмурилась.

— Но ведь… Хари, ведь, — он наклонился и приподнял короткий рукав ее платья. Над похожей на цветок меткой от прививки оспы краснел след укола.

Хари положила на его ладонь холодную гладкую щеку.

— Хари, — прошептал Кельвин, — это невозможно. Откуда ты узнала, где я?

Один глаз ее на миг открылся и закрылся снова.

— Не знаю… Ты спал, когда я вошла, и не проснулся. Мне не хотелось тебя будить.

— Ты была внизу?

— Я убежала оттуда, там холодно.

— Где?

— Как хорошо! — сказала она тихо и закрыла глаза.

Он дотронулся до ее ноги. Она вздрогнула, ее темные губы набухли от беззвучного смеха.

— Пусти, Крис. Щекотно…

Кельвин сидел над ней и не шевелился. Ему стало ясно, что все, что происходит сейчас в этой комнате — не сон.

— Где твои вещи? — только чтобы что-нибудь спросить, сказал он чужим голосом.

— Вещи?

— У тебя что… только это платье?

Она встала, обвела комнату