Держава под Зверем - Илья Бриз

— Махнем на Аляску? — на лице Сталина появилась радушная улыбка.

Американский переводчик вначале не понял, что высший руководитель самой большой страны мира решил пошутить. Он минуту совещался со своим советским коллегой и только потом перевел предложение. Причем перевод оказался несколько длинней оригинала. Рузвельт вежливо улыбнулся и задумался. Обмен явно неравноценный. Аляска находилась севернее и климат там был значительно хуже. А ведь можно стать тем президентом, чье имя останется в истории на века. Мало того, что территории Соединенных Штатов станут больше, так еще сами они значительно более комфортны для проживания. Сталин понимает, что Советскому Союзу сейчас новые республики потянуть будет очень трудно, поэтому вынужден раздаривать земли, как шубу с барского плеча.

— Господин председатель, это, как вы понимаете, я должен обсудить. Но, как мне почему-то кажется, в Конгрессе особых вопросов не возникнет.

Они оба вежливо улыбнулись друг другу и Рузвельт спросил:

— Баффинова земля?

— Давайте, господин президент, Гудзонов пролив будет нашим общим? — Сталин улыбнулся сквозь прокуренные усы. Еще три года назад от "Голоса свыше" он получил информацию, что шельф Северного Ледовитого океана содержит богатейшие месторождения полезных ископаемых. Поэтому сейчас он делал все, чтобы заранее отсечь Соединенные Штаты от океана, который должен стать Советским.

— Мелкие острова? — Рузвельт не собирался настаивать на огромном, но холодном острове, впервые описанном британским путешественником Баффином.

— Пусть с этим разберутся наши советники, — благожелательно ответил Сталин.

Президент также благожелательно кивнул. Переговоры шли уже третий день, и велись они не только между первыми лицами великих держав, но и между многочисленными военными и гражданскими специалистами.

* На данный момент И. В. Сталин является Председателем Президиума Верховного Совета СССР и премьер-министром — номинальным главой государства.

— Коля, ну ты же пилот. Мы ведь даже думаем не как все.

— Что значит, не как все? — на лице моего ведомого было удивление.

— Ну, — теперь уже я задумался, — например. Что ты делаешь, когда нужно лететь выше?

— Как, что? Капот приподнимаю.

— Вот. А давай спросим кого-нибудь, — я огляделся. Официантка Настенька с довольной улыбкой о чем-то беседовала со старшим лейтенантом Олегом Таругиным, техником второй эскадрильи. Отличный, знающий специалист. Но, ба-а-абник! Надо спасать девушку.

— Настенька, подойди к нам, пожалуйста.

Официантка тут же подбежала к нашему столику, оставив разочарованного Таругина.

— Добавки, товарищ подполковник?

— Нет, Настя, садись, — я пододвинул стул.

Девушка аккуратно, боком, пристроилась на сиденье, немного настороженно поглядывая на нас.

— Вот, представь, Настенька, что ты летишь на самолете и управляешь им.

— Я? — в глазах девушки был испуг и удивление. На самолете она еще ни разу в жизни не летала. Мне даже пришлось погладить ее по руке, чтобы чуть-чуть успокоить.

— Ты, Настенька, ты. Вот что ты будешь делать, если потребуется лететь выше?

— Не знаю, — девушка задумалась, — наверно поверну рули так, чтобы нос задрался.

— Молодец, — я посмотрел на свою пустую тарелку, — а добавку ты мне действительно принеси. Гуляш сегодня великолепный.

Официантка тут же умчалась на кухню. Меня в полку любили. За что, интересно? Я повернулся к ведомому:

— Ну что, понял?

Коля задумчиво поковырял вилкой в своей пустой тарелке.

— Она пытается управлять машиной, а я сливаюсь с ней?

— В точку. А выводы?

— Разные ощущения и, как следствие, другой образ мыслей?

— Правильно! И раз мы по-другому думаем, раз нам в жизни больше дано — ну кто еще может летать быстрее птиц и почти каждый день смотреть на землю сверху — то у нас и ответственность выше. А уж за свой экипаж ты должен отвечать по полной и понимать, что криком порядок наводить не стоит.

Николай подумал, кажется понял, и кивнул:

— Ясно командир. Больше не повторится.

Утром этот троглодит накричал на сержанта-прибориста, не успевшего вовремя отъюстировать новый радиополукомпас. Старый отказал и парень всю ночь с товарищами менял прибор, но точно настроить не успел.

Это была большая победа всего советского народа, армии, правительства и лично Иосифа Виссарионовича Сталина.

— Все получилось! — я положил на стол перед маршалом шифровку.

— И на создание Организации Объединенных Наций со штаб-квартирой на нашей территории Рузвельт согласился? — Берия недоверчиво смотрел на меня, сверкал стеклами своего пенсне и тоже начинал улыбаться.

— На все! Они с Иосифом Виссарионовичем подписали тот текст декларации, над которым мы тогда в Политбюро столько спорили. Военный союз стран, борющихся с фашизмом и колониализмом, уже существует. Американская армия войдет в Канаду, и будет поддерживать там порядок до ввода наших внутренних войск. Мы же обязуемся помочь Штатам в войне против Японии, которая сегодня уже неминуема, не позже чем через три месяца после капитуляции гитлеровской Германии в Европе. Британия объявляется не просто пособником фашистов, а фашистской страной. Любые поставки туда запрещены, и мы можем начинать морскую блокаду немедленно.

— То есть все пункты наших планов прошли?

— Так точно, товарищ маршал, — довольно доложил я, — советская делегация вылетает в Москву сегодня вечером после совместной пресс-конференции руководителей двух великих держав.

Лаврентий Павлович задумался, еще раз улыбнулся мне и констатировал:

— На фронте у нас тоже все хорошо. Две крупные группировки противника уже капитулировали. Осталась только эта их группа армий «Центр», рассеченная пополам. Но там тоже германцам уже есть нечего. Закончим с ними, перегруппируемся, и можно будет двигаться на запад, на Берлин.

Неужели у нас все получится?

Вообще, как выяснилось позже, мы оказались совершенно не готовы к такому громадному количеству пленных. Пришлось даже специальный закон принимать. Взятые в плен, если не виновны в других преступлениях, заключаются под стражу и могут быть отпущены, если нет особых договоренностей между воевавшими странами, только после семи лет отработки. Англичан у нас было не так уж много, а вот немцев… Голодающие в окружении германцы начали сдаваться уже в конце двадцатых чисел июня. Показывать по телевидению и в документальных фильмах «Совинформбюро» длинные колонны пленных — это для пропаганды советского образа жизни было, конечно, хорошо. Но их же всех надо было накормить, проверить, рассортировать, вывезти на восток державы к местам работ. Мои контрразведчики зашивались. Ведь вся их работа должна быть тщательно задокументирована. Во внутренних войсках катастрофически не хватало командного состава. Служба военных переводчиков громко кричала «караул»! Единственно, с чем практически не возникало проблем, так это с железнодорожным транспортом.

Ну, Лазарь Моисеевич, ну жук усатый! В тридцать девятом он за какие-то пару месяцев умудрился перешить железнодорожную колею на освобожденных от польских оккупантов территориях западных Украины и Белоруссии под наш стандарт. Тихой сапой собрал себе целых шесть перешивочных состав-комплексов образца конца шестидесятых годов того мира. На каждый подготовил по четыре смены специалистов и гнал эти комплексы практически без остановки. До полутысячи километров в сутки иногда перешивать у Кагановича получалось! Это одновременно с постройкой новых и серьезной реконструкцией старых мостов. Вообще, железнодорожный транспорт здесь у нас здорово вперед шагнул. Появление новых мощных дизельных тепловозов и усиленных грузовых вагонов позволило поднять грузоподъемность эшелонов до тысячи двухсот тонн и скорость движения по длинным перегонам до шестидесяти километров в час. Мало? Это только кажется. Составы с техникой, боеприпасами, продовольствием шли на запад, делая за сутки до тысячи километров. А на восток шли поезда с пленными. Надо признать, что немецкая дисциплинированность работала и в плену. Эшелоны разгружались в глубоком тылу, и тут же германцы сами строили себе лагеря. Хорошо, что сейчас лето. Не особо замерзнут. Но за Уралом у нас и летом ночами холодно. Континентальный климат как-никак.

Серое облачко разрыва зенитного снаряда вспухло почти перед самым самолетом. На лобовом бронестекле появилась приличная выщербина. Машину заметно встряхнуло, и перед носом появилась нелепо торчащая почти вертикально неподвижная лопасть винта. Невезуха-то какая… Решил, называется, на свободную охоту в ближний тыл противника сходить. Поймали девятку «мессеров». Двух я завалил, одного Колька, еще одного Голубев с напарником на свой счет записали. Остальные успели в тыл удрать. Знают, гады, что мы в глубину их обороны стараемся не забираться. Мало мне было. Еще свежатинки захотелось. Пошли вдоль линии фронта и тут… Так нелепо попасть под зенитки. И откуда они у немцев здесь взялись? Левой рукой рванул рычаг аварийного управления шагом винта. Хоть какое-то давление в маслосистеме заклинившего движка осталось? Лопасть медленно, рывками, но повернулась на больший угол атаки. Уже легче, зафлюгированный винт теперь меньше тормозить будет. Дальше что? Оба оставшихся НУРСа в белый свет, как в копеечку. Пусковые контейнеры отвалились и закувыркались вниз. Горючку на аварийный слив. Еще около двухсот кэгэ сбросим. Теперь осмотреться. За машиной тянется шлейф бензина, выдавливаемого из баков углекислотой. Колька прилип сзади слева. Пара Голубева на шестьсот метров выше. Мессеров не подпустят, если те появятся. Запас высоты терпимый. До нейтралки должно хватить. Плавно доворачиваю на восток, одновременно жму тангенту передатчика.