Немезида (пер. А. Андреева) - Айзек Азимов

На ее лице выделялись только большие, блестящие, темные глаза, тонко очерченные брови и ресницы — настолько длинные, что казались искусственными. Но как бы восхитительны ни были в иные моменты ее глаза, они не могли заменить всего остального. Когда дочери было только пять лет, Юджиния уже знала, что она никогда не станет красавицей. С каждым годом это становилось все очевиднее.

И Оринель еще пару лет назад хоть как-то замечал Марлену. Наверно, его привлекали так рано проявившиеся в ней ум и блестящие способности. Девочка всегда была рада ему, но в его присутствии робела. Похоже, она смутно догадывалась, что этот мальчик обладает какой-то таинственной притягательной для нее силой. Но тогда она не знала, что это за сила. Юджинии казалось, что последнее время Марлена наконец поняла, почему ее так тянет к Оринелю. Конечно, в этом ей помогли книги, которых она проглатывала невероятно много, и фильмы, предназначавшиеся скорее для взрослых. Однако Оринель тоже повзрослел и потерял всякий интерес к Марлене, которая все еще оставалась ребенком.

Сегодня за обедом Юджиния спросила:

— Как ты провела день, дорогая?

— Никак. Оринель искал меня. Наверно, он сказал тебе. Прости, что я заставила тебя волноваться.

Юджиния вздохнула:

— Марлена, иногда я не могу удержаться от мысли, что ты чем-то подавлена. Конечно, это меня беспокоит. Полагаю, ты понимаешь, что я хочу сказать. Ты слишком много времени проводишь одна.

— Мне нравится быть одной.

— Глядя на тебя, этого не скажешь. Непохоже, чтобы одиночество приносило тебе радость. К тебе многие очень хорошо относятся, и было бы лучше, если бы ты позволила им дружить с тобой. Вот твой друг Оринель…

— Был другом. А сейчас он занят другими делами. Сегодня это было особенно заметно. Представь, он только и думает об этой Долоретте.

— Понимаешь, Оринеля нельзя винить в этом, — возразила Юджиния. — Долоретта его ровесница.

— Да, ровесница, — согласилась Марлена. — Но голова у нее совершенно пустая.

— В его возрасте больше внимания обращают на внешность.

— Это заметно. Он и сам поглупел. Чем больше он крутится возле этой Долоретты, тем больше глупеет. Я точно знаю.

— Но он еще взрослеет, Марлена. Когда он станет чуть старше, он сможет понять, что в жизни действительно важно, а что — нет. И ты тоже взрослеешь…

Марлена насмешливо взглянула на мать.

— Мама, перестань. Ты сама не веришь тому, что говоришь. Ни капли не веришь.

Юджиния покраснела. Она вдруг поняла, что Марлена не догадывается, а знает ее мысли. Но как она узнала? Юджиния говорила настолько искренне, насколько могла; она даже пыталась убедить себя, что говорит правду. Но девочка все узнала без всяких усилий. И это уже не в первый раз. Юджиния начинала понимать, что Марлена каким-то непостижимым образом оценивает интонации, непроизвольные движения, малейшие колебания и всегда знает то, что хотели бы от нее скрыть. Должно быть, именно эта необычная способность Марлены беспокоила Юджинию больше всего. Оно и понятно — кому хочется, чтобы кто-то читал его мысли. Например, из чего Марлена могла заключить, что Земля обречена на уничтожение? Вроде бы Юджиния ничего такого не говорила. Надо бы к этому вернуться и все подробно обсудить.

Юджиния вдруг почувствовала усталость. Ей никогда не удастся обмануть Марлену, лучше и не пытаться.

— Хорошо, дорогая, давай ближе к делу. Чего ты хочешь?

— Вот теперь я вижу, что тебя это действительно интересует. Я скажу. Я не хочу жить на Роторе.

— Не хочешь жить на Роторе? — До Юджинии не сразу дошел смысл ее слов. — А где же ты хотела бы жить?

— Мама, Ротор — еще не вся Вселенная.

— Конечно, не вся. Но ближе двух световых лет других пригодных для жизни миров просто нет.

— Это не совсем так, мама. Есть Эритро, и до него меньше двух тысяч километров.

— Ну, Эритро не в счет. Там жить нельзя.

— Но ведь люди живут.

— Да, но только под куполом станции. Несколько ученых и инженеров живут там, потому что они выполняют важную научную работу. Станция намного меньше Ротора. Если тебе мало места здесь, то как ты будешь себя чувствовать на станции?

— А вокруг станции? Ведь Эритро — это большой мир. Когда-нибудь люди выйдут из станции и расселятся по всей планете.

— Не исключено. Но можно ли сказать с уверенностью?

— А я уверена, что так и будет.

— Даже если ты права, на это уйдут сотни лет.

— Но кто-то должен начать. Почему я не могу быть одной из первых?

— Ну это же просто смешно. Здесь у тебя вполне комфортный дом. Когда тебе впервые пришла такая мысль?

Марлена крепко сжала губы, подумала, потом ответила:

— Точно не знаю. Наверно, несколько месяцев назад, но мне становится все хуже. Я просто не могу оставаться на Роторе. Юджиния посмотрела на дочь, пожала плечами и подумала, что, конечно же, всему виной Оринель. Марлена понимает, что потеряла Оринеля. Убита горем. Ей кажется, что, улетев на Эритро, она тем самым накажет его. Отправится в добровольную ссылку на бесплодную планету, и тогда он почувствует свою вину.

Конечно, так оно и есть. Юджиния вспомнила себя в пятнадцать лет.

Ранимый возраст, даже булавочный укол может показаться тяжелой раной. Правда, такие раны быстро заживают, но ни один подросток не может и не хочет в это поверить. Пятнадцать лет! Вот когда взрослеешь… Впрочем, что думать об этом.

— Так чем же привлекает тебя Эритро, Марлена?

— Не могу объяснить. Это большой мир. Разве не естественно хотеть жить в большом мире, — она заколебалась, не зная, стоит ли ей уточнять, насколько большим должен быть этот мир, потом решилась:

— Большом, как Земля.

— Как Земля? Ты никогда не была на Земле и ничего не знаешь о ней! — горячо возразила Юджиния.

— О Земле я знаю очень много, мама. В библиотеках полно фильмов о Земле.

(Действительно, полно. Еще раньше Питт подумывал о том, чтобы изъять такие фильмы из библиотек или даже вообще уничтожить. Он придерживался той точки зрения, что разрыв с Солнечной системой должен быть полным. Не следует поддерживать романтические воспоминания, считал он. Она резко возражала Питту, а теперь вдруг подумала, что стоит согласиться с его доводами.) — Нельзя судить по этим фильмам, — сказала Юджиния. — В них все идеализируется. Большей частью они о прошлом, когда дела на Земле шли намного лучше, но и тогда на Земле не было так хорошо.

— В любом случае…

— Нет, не в любом случае! Ты знаешь, что такое Земля? Это совершенно непригодная для жизни огромная трущоба. Именно поэтому люди покидали Землю и создавали поселения. Люди бежали из гигантской земной трущобы на небольшие цивилизованные поселения. И никто из поселенцев не захотел снова возвратиться на Землю.