Вторая в Семье - Наталья Смирнова

Прикинув, каковы шансы, Тьма потянулась

и снова свернулась клубочком,

забившись поглубже в тень.

Хоть Рэн и знала, кого ожидать, она всё равно отказывалась поверить собственным глазам. Она даже задержала дыхание, как будто боялась, что если вздохнёт, то мираж в облике сестры тут же рассеется.

— Кто вы?

Сердце в груди мучительно сжалось от такого простого звука родного голоса. О, сестрёнка почти не изменилась. Разве что маленькая морщинка легла на лоб, да медовые волосы, туго заплетенные в косу, отросли, спускаясь до талии. Но голос всё тот же! И глаза, наполненные болью и слезами, точно такие же, какими Рэн запомнила в день их расставания.

Великая Тьма! Как же она красива. Словно ангел сошел с картины. Но каким образом она здесь оказалась? Как нашла свою непутёвую сестру? И вообще, как она сюда попала, да без сопровождения? Почему нарушила слово отца, навестив её?

В голове Рэн вертелась куча и других вопросов, но она не могла задать ни одного. В горле словно застрял комок, мешая вымолвить хоть слово.

— Кто вы? — Повторно прозвучал вопрос.

— Мэл — почти одними губами пробормотала Рэн. — Мэллиандра!…

Так в детстве она называла свою сестру. Мэл. Просто Мэл. А её саму называли Дайян. Младшенькая же носила имя Сэйми или Сэй. О чем родители вообще думали, называя их такими заковыристыми именами?

Из глаз сестры брызнули предательские слезы, а губы задрожали, когда она попыталась выдавить хотя бы звук.

— Дайян? — Осторожный, неуверенный и удивлённый голос сестры, словно она ожидала увидеть кого-то другого.

Рэн едва кивнула.

Как же долго она ждала этого дня.

В тот же момент её сжали долгожданные объятья сестры.

Воск медленно таял, под колышущимся огнём догорающих свечей, тускло освещавших комнату. Тихо поскрипывала дверца, подпевая монотонному стрекотанию ночного музыканта — кузнечика. Луна, наконец, вступившая в полноправное владение небом, озаряла своим светом двух прижавшихся друг к другу сестёр. Наверное, полночи они стояли, словно две части одного целого, бормоча всякие успокаивающие глупости и утирая слезы. Наконец, одна из них решилась отстраниться и задать более-менее логичный вопрос:

— Мэл! А что ты-то здесь делаешь?

— Как «что»? Я к тебе приехала, глупышка, — улыбнулась сестра.

Лицо Мэл блестело от слёз, но губы дрожали в едва сдерживаемой улыбке.

— Но как? Почему? Зачем? Что-то случилось?

— Дайян, — голос Мэллиандры посерьёзнел. — Это долгая, очень долгая история, а я очень устала. Отложим на завтра.

Рэн кивнула, тут же мысленно обругав себя за глупость. Вот дурочка, совсем от счастья ополоумела. Отсюда до Зеленограда двенадцать дней пути. Конечно же, сестра устала и валится с ног, а тут она со своими глупыми вопросами. Все успеется. Теперь волноваться не о чём.

Рэн подскочила с восходом солнца.

Всю оставшуюся ночь ей снился кошмар, о том, что сестра не приехала. Поэтому девушка с некоторой паникой заглянула в комнату для гостей и мирно вздохнула, увидев спящую Мэл.

"На месте, — удовлетворенно кивнула она сама себе. — Спит. А ещё меня соней называла".

Полюбовавшись ею еще несколько минут, Рэн направилась на кухню готовить завтрак.

Прикинув в уме, что съедобного можно найти в доме, она пришла к неутешительному выводу, что как-то не позаботилась о съестных припасах. Кроме разнообразных трав и заплесневелой корочки хлеба, которой побрезговали даже мыши, еды никакой не было! Надо было что-то немедленно делать. Бежать в ближайшую деревню неохота. Ну, прямо вообще…

Регенерация тела Рэн прекрасно справлялась с мелкими ранами и царапинами, снижала действие яда практически до минимума. Но почему-то внаглую игнорировала больные мышцы и в особенности синяки. Именно по этой причине Рэн предпочитала несколько дней после очередной метаморфозы блаженно поваляться на постели, не замечая ничего вокруг. К сожалению, не часто наступали такие моменты, когда ей удавалось в кратчайшие сроки попасть домой…

Иногда ей казалось, что Зов как будто издевается над ней или наказывает за нерешительность, приводя в самые непредсказуемые места. Однажды Он завел её в соседнее (но совсем не дружелюбное) королевство Аноуг. Рэн тогда целую неделю ломала голову, пытаясь придумать, каким образом вернуться обратно без денег и приличной одежды, а также объяснять пограничникам, как это она, подданная Амфии, оказалась на их территории, да и позаботиться притом, чтоб не сочли за шпионку и не упекли для надежности в тюрьму.

Как назло рядом не оказалось ни одной безопасной для прохода Точки Соприкосновения. Местные жители были не очень разговорчивыми, а нежить — не слишком-то дружелюбной. Напавший на неё в том лесу оборотень, разглядев её повнимательнее, лишь презрительно фыркнул, изобразив на волчьей морде что-то типа "шатаются тут всякие несъедобные", предложил встретиться позже, когда она нарастит на себе немного мяса.

…Вспомнив этот случай, Рэн обиженно скривила губы и решила попытать счастья, порывшись в поисках припасов в подвале. Иногда Айлэнэй забрасывала сюда немного пищи в отсутствие хозяйки.

Почему-то все гениальные мысли приходят в тот момент, когда уже бывает поздно. Например, до Рэн — взять свечу, чтобы не споткнуться на лестнице, пришло в голову в тот момент, когда она с этой самой лестницы кубарем полетела вниз, пересчитывая ребрами ступеньки и приземляясь на что-то твердое, наощупь предположительно пол. Виной всему — старая привычка. Отчий дом был практически опутан магией, и свет появлялся сразу же, стоило сказать слово-ключ.

Она коротко выругалась, потирая ушибленное место. Обвинив судьбу ещё в нескольких преступлениях и личной, необоснованной неприязни к ней, Рэн, девушка попыталась сплести огненный шар. Как и в предыдущие семьдесят три раза, она вновь потерпела полный провал в своём намеренье. Как ни странно, но атакующие заклятья ей напрочь отказывались подчиняться, хотя тот замшелый старик, с удовольствием принимавший её когда-то в Академию, уверял что у неё — талант именно к этому виду врлшебства. Ха! Ха-ха! И еще раз Ха! Он бы и не то сказал под тяжелым взглядом графа Валта, обещающим страшную смерть тому, кто попробует разочаровать его драгоценную дочь.

…Несколько минут Рэн мысленно сплетала световой пульсар. Когда все потоки и соединяющие, наконец, занимают нужные места, она перебрасывает изображение на небольшой, едва сформировавшийся кокон уплотнённого воздуха, и тот тут же принимает нужную форму. Руки сразу же погружаются в обилие узелков и нитей, недоступных, невидимых обычному взгляду, и начинают облекать заклинание в некую призрачную фигуру, в которой как бы угадывалось будущее творение. Это ей казалось чем-то средним между лепкой из глины и вязанием.