Тогда, сейчас и кот Сережа - Татьяна Догилева

Прошел он всю войну, был ранен, но даже и орденских планок не носил и про Великую Отечественную войну не рассказывал. Ежедневно и ежечасно с указкой наперевес он вел непрекращающуюся битву с теми, кто не считал, что надо знать историю. И именно ту историю, которую ученику предстоит сдавать на вступительных экзаменах в выбранный этим учеником вуз. Он так и заявлял: «Мне все равно, что вы думаете по поводу того, что вам надо, но знать вы это будете».

Это он к тому, что уже многие нос воротили от Советской власти, а Коммунистическая партия, которая была нашим рулевым во всех областях жизни страны, ничего, кроме презрения, не вызывала. Бу-бу-бу с телеэкранов типа «в закрома Родины» насыпали до фига зерна… А в магазинах – пусто. Неувязочка. Но на неувязочки этим самым рулевым было плевать.

А Косачевский, он что, глупее нас был? Нет, конечно. Просто он понимал, что все равно будут спрашивать доказательства верности марксизма-ленинизма как единственно правильного во Вселенной учения, а без этого ни один бедолага никуда не поступит, будь он хоть семи пядей во лбу. И гонял нас, гонял… Я историю в ГИТИСе вообще никогда не сдавала, мне всегда автоматом все зачеты ставили, во как натаскал!

В институте театральном настоящей истории мало было, там все больше как раз про единственно правильное учение, диаматы всякие. Диамат, думаете, про математику? А вот и нет! Диалектический материализм – так расшифровывается. Сейчас никто и не вспоминает про него, а раньше и шагу не ступишь без этой ерунды. Но это я сильно вперед забежала, про институт уже…

А вот спецраздел «культура Древней Руси» у нас, девятиклассников, в уважухе был. Сидели мы в юношеском зале Ленинской библиотеки (тогда такой был, потом посчитали ненужным) и корпели над всякими умными книжками, чтобы рефераты писать, старались… Ну а потом – трудовая практика: пожалуйте в автобус, чтобы с этой самой культурой, точнее, с ее остатками лично ознакомиться.

Выучил Косачевский нас. Все поступили куда наметили, а многие так и дальше свою жизнь с историей связали, преподают сейчас в самых разных престижных вузах. Мы иногда встречаемся, так никак эти встречи без воспоминаний про Косачевского не обходятся. Любим мы его по сей день и благодарим.

Хотя он вовсе не ангел был, куда там! Мог, например, в угол на весь урок поставить. Это девятиклассника! Мы прямо и не знали, как к этому относиться… Но вся школа знала, что Косачевский в угол ставит, если ему не нравится поведение учащегося, это уже такая традиция была. И шли как миленькие наши мальчики в этот самый угол под смешки сидящих за столами одноклассников и стояли, подпирая стены, а Юрий Иосифович еще и своей гигантской указкой мог слегка уколоть ученика, чтобы не отвлекался на разные глупости от его важнейшего предмета.

Спасибо вам, Юрий Иосифович, что вы были в моей жизни! И 710-й школе спасибо! И всем ее учителям! Здорово научили, и не только знания в наши головы вложили, которых достаточно было, чтобы поступить в институт, нет, еще приучили самообразовываться, привили желание узнать побольше, чем положено по программе, выйти за рамки и получать от этого процесса кайф. Спасибо!

Какой важный предмет история, я только с возрастом понимать начала. И сейчас понимаю очень отчетливо. Жизнь заставляет, и правильно говорил Косачевский: «Все повторяется, все развивается по своим историческим законам».

Одно только неправильно говорил Юрий Иосифович – про всепобеждающую силу марксизма-ленинизма. Но, похоже, он и сам в это не верил.

Жнивье, овины и школьницы с «Луи Виттон» 

1. Дейл Карнеги и детская хореография

Я опять про маленькую Катю. Ей было лет шесть, в детсад она не ходила по слабому здоровью, и решила я ее определить в хореографию. Очень полезно для девочки: осанка там, координация, укрепление опорно-двигательного аппарата, но главное – хоть какое-то общение со сверстницами. А тут и школа практически через дорогу, где вечерами как раз проводит занятия хореографическая студия «Лазурь» (условно) для всех желающих: и взрослых, и детей всех возрастов. Вот мы туда с Катей и отправились и были приняты с распростертыми объятиями (плата была немаленькая). И стала моя дочь дважды в неделю посещать занятия танцевальные, и была какое-то время просто счастлива безмерно. С вечера она готовила свою сумочку с нужной амуницией и важно объявляла: «У меня завтра хореография». Ну и мне радость.

Так прошло где-то месяца три, а потом, смотрю, дочь моя загрустила и стала смотреть в окно задумчиво. А это первый признак, что у нее какие-то проблемы. Я тихонько ее спрашиваю: «Катюшенька, что ты такая задумчивая?» Но она отмалчивалась. Потом вдруг стала иногда вздыхать и говорить впроброс: «Как мне не хочется на хореографию…» Я ей не верила, на хореографию ей очень хотелось, но похоже, что-то там у нее перестало складываться… И однажды в очередной четверг Катя попросила меня жалобно: «А можно я не пойду на танцы?» И заплакала.

Тут уж я уселась и попросила: «Расскажи, Катя, что происходит? Я не верю, что ты не хочешь на занятия. Тебя там обижают?» И маленькую дочку прорвало, захлебываясь слезами, она мне поведала, что там, в группе, есть девочка Лиза, старше ее, она уже год там занимается, и она у них «главная», все девочки ее боятся и слушают. А она, Лиза, никому не велела с Катей дружить и вставать с ней в пару. «Никто со мной не хочет танцевать, я одна всегда танцую, а они надо мной все смеются, им Лиза велела». – «А они тебя не поколачивают?» – осторожно поинтересовалась я. Дочь отрицательно замотала головой и добавила: «Ну, толкаются только и подножки подставляют».

Вот что бы вы испытали, расскажи вам такое шестилетняя дочка? Многое. Вот это многое я и испытала. «Собирайся, доченька, пойдем на занятия, мы так просто не должны сдаваться перед какой-то Лизой. Знаешь, сколько впереди таких Лиз будет? Нет, мы еще повоюем. Ты со своей стороны, а я, чем могу, со своей. Но знаешь, взрослые не должны вмешиваться в дела детей. Если уж совсем край, тогда я уж тебе как-нибудь подсоблю, но вообще ты сама должна научиться разбираться с отношениями между сверстниками и уметь постоять за себя. Без этого пропадешь. Главное – не давай себя бить. Вот тут уж не стесняйся и кричи изо всех сил». – «А что кричать?» – с тихим ужасом поинтересовалась дочь. «Вообще, взрослым в экстремальных ситуациях советуют кричать что-нибудь особенное, что может привлечь внимание обязательно, например “Пожар!”». – «И мне кричать “Пожар!”?» – спросила, почему-то повеселев, Катя. «Кричи! – разрешила я, – а то просто: “А-а!” – только погромче, изо всех сил».

Пришли мы в эту студию, дочь, взглянув на меня несколько испуганно, отправилась в раздевалку, а я пошла в администрацию. А администрация восседала в каморке и представляла собой полную женщину пенсионного возраста, собирающую деньги с родителей юных танцовщиц. «С кем бы мне поговорить из педагогического состава?» – вежливо и интеллигентно поинтересовалась я. «Со мной», – так же вежливо ответила мне дама в костюме джерси. «А я думала, вы бухгалтер», – удивилась я. «Да, – согласилась со мной дама. – Я бухгалтер, но совмещаю эту должность еще и с должностью заведующей педагогической частью. У вас какие-то проблемы? Претензии?»