Удавка для опера - Владимир Колычев

И Рома протянул ему «краба». Будто друга детства встретил. А ведь видел этого Витю впервые. И по годам он ему в друзья не подходил. Слишком молод.

Витя неуверенно пожал руку. И его дружки тоже поприветствовали Рому.

— Дела у тебя как, а, Витек?

— Да ничего, — как бычок на веревочке, пошел у него в поводу этот увалень. — Только вот проблемы кое-какие…

— Какие проблемы, Витек?

— Ты моя проблема…

Бычок смоляной бочок. Брыкается.

— Витя, я тебя что-то не пойму. Тебе что, не нравится, что я мент?..

— Ты?! Мент?! — вылупился на него Витя.

— Ну да, — для убедительности Рома достал свои корочки и показал их в развернутом виде. — Вот, оперуполномоченный уголовного розыска, старший лейтенант Лозовой…

— Уголовного розыска?! — На Витю жалко было смотреть. — А-а, ну тогда ладно… Тогда мы пошли. Пойдем мы, а-а?..

Рома даже пожалел этого паренька. Надо же, так ненавязчиво закошмарил его. Зато драки избежал.

Недоросли исчезли, как будто земля их поглотила. Рома вернулся к Рите.

— Ну вот, а ты говорила, драться…

— Ты у меня самый лучший, — мило и застенчиво улыбнулась она.

— Куда завтра пойдем? — спросил Рома. — Может, в ресторан?

— Нет. Лучше в кино…

— В кино так в кино. Тогда до завтра.

— До завтра!

Рита привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. И бегом в свой подъезд.

Нырков просто поверить не мог. Какая-то сука посмела поднять руку на его жену. На его Ингу! И все из-за того, что та обругала ее. А обругала за дело. Какого хрена эта тварь полезла в карман ее халата, когда Инга купалась?

— Зачем она туда полезла? — спросил Матвей.

— Не знаю, — пожала плечами Инга.

Фингал под глазом уродовал ее лицо. Но для Ныркова она по-прежнему оставалась самой красивой и желанной женщиной в мире. Две ночи без нее — это ужасно. Им уже давно пора в постели барахтаться, но ему, увы, сейчас не до этого.

— Ключ от сейфа у меня там был… Но ключ не пропал.

— От сейфа ключ?

— Да.

— А ты смотрела, все ли там на месте?..

— Нет, — испуганно ответила Инга.

А из сейфа наверняка что-нибудь пропало… Дура! Дура у него жена…

Своим собственным ключом он открыл домашний сейф. Пересчитал деньги. Вместо пятидесяти банковских упаковок только тридцать. Двести тысяч долларов исчезли.

— Тварь! — процедил он сквозь зубы.

— Кто?

— Где эта гадина Люси?

— Я не знаю. Она ударила меня вчера утром. Я упала. Пока без сознания была, она убежала. И больше я ее не видела…

— Почему Даша ничего не знает?

— Я не хотела ей показываться с синяком. Шум бы поднялся, суета, весь дом бы сюда сбежался… Я ведь женщина, Матвей, у меня натура нежная. А тут синяк свой всем показывать…

Инга всхлипнула, закрыла лицо ладонями и заплакала.

— Да, да, правильно сделала, что никому ничего не сказала. А деньги — это дело наживное…

Нырков успокоил жену, поднялся и вышел из ее апартаментов. Закрылся в своем кабинете и вызвал к себе Чусова, своего ближайшего советника и помощника во всех делах. Невысокого роста, некрасивое рябое лицо, лысая голова, потухший взгляд. Но Матвей Данилович не променял бы его на сотню качков-головорезов.

При своем, мягко говоря, неатлетическом сложении Чусов обладал недюжинной физической силой. И голова у него золотая. Неординарное умение ориентироваться в любой ситуации, ценнейшая способность предугадывать развитие событий и превосходная память. Но вся его ценность даже не в этом. Преданней человека, чем Чусов, у Ныркова не было и никогда не будет. Его советник голову на плаху положит, но своего шефа не сдаст. Ни при каких обстоятельствах. Матвей Данилович был уверен в этом, как в том, что на смену весне приходит лето.

Чусов молча вошел в кабинет и так же молча сел на указанное место.

— Мне нужна Люси. Горничная моей жены… Эта гадина обокрала меня на двести тысяч долларов.

Чусов молчал. Терпеливо ждал, когда выговорится хозяин. Ценнейшее качество в человеке.

— Где она сейчас, я не знаю. Нужно навести о ней самые подробные справки, узнать, где она может быть… В общем, самое позднее послезавтра она должна быть у меня.

— Все будет сделано, — кивнул Чусов.

Он никогда не говорил «постараюсь», «если получится»… Никаких «если». Сказано — сделано, и никаких проблем…

О лучшем помощнике Нырков и мечтать не мог.

Рома шагал по центральной улице Семиречья. Купил роскошный букет роз. И сейчас шел к Рите. Выспался за весь день, на реку сходил, в ледяной воде ополоснулся. И, бодрый, довольный, шагал на свидание.

В кино они с Ритой пойдут. На тот же фильм, который вчера смотрели. Впрочем, Рома даже и не помнил, про что этот фильм. Это в первый раз они как братик с сестричкой сидели. А вчера целовались. Невинно. Зато долго и всерьез. Не забыть ему вкус Ритиных губ. До сих пор его пьянит одно лишь воспоминание.

— И куда же мы такие красивые и с цветами? — неожиданно услышал он знакомый голос.

Рома застыл как вкопанный. Повернул голову вправо. И в дверях гастронома увидел Веронику.

Он помнил ее в спортивном костюме, а затем в поношенных джинсах и старенькой майке. Косметики не было и в помине. Но и тогда она произвела на него сильнейшее впечатление. А сейчас…

Сейчас она была при полном параде. Короткое облегающее платье — в нем она выглядела сногсшибательно. На лебединой шее красивое ожерелье под жемчуг. Волосы собраны вверх, крупные золотые сережки подчеркивают благородство красивого лица. И глаза — он утопал в них.

Против этой искусительницы невозможно было устоять. Кошмар!

— Так куда же мы идем? — ее голос завораживал.

— Да так, просто…

Рома совсем забыл о Рите. Он снова до жути возжелал Веронику. И все прежние обиды прочь…

— Просто? И с цветами? — усмехнулась Вероника. — Занятно…

— А цветы тебе. Вот! — он протянул букет ей.

— Спасибо! — она искренне обрадовалась цветам.

И Рома тоже был рад, что угодил ей.

— А куда мы сейчас пойдем? — спросила Вероника.

Как будто они куда-то с ней собирались идти… А ведь это мысль! Им обязательно нужно куда-нибудь сходить. Желательно туда, где есть возможность прилечь…

А Вероника явно чего-то хочет. В глазах намек.

— И вообще, куда можно пойти в этой глуши?

— В «Семиречье», — сказал Рома.

— А мы разве не в Семиречье?

— Нет, «Семиречье» — это ресторан такой. У меня там брат заправляет…

А у брата есть комната, где можно делать это…

Только он помнил, что Артем не больно-то хотел видеть его там. Но сейчас ему было все равно. Он очень хотел Веронику. И ни о чем другом думать не мог.

— Ты приглашаешь?

— Разумеется…

В ресторане Роме понравилось. Это раньше он затрапезным был. А сейчас его капитально отремонтировали, по дизайну и богатству интерьера он не уступал лучшим битовским кабакам. Видно, уйму денег вбухал сюда мэр города Только оправдано ли это? Окупятся ли вложения?.. Или этому нуворишу просто некуда девать деньги?

Артем появился сразу, едва Рома и Вероника заняли свободный столик.

— Какие люди! — натянуто улыбнулся он.

И с долей осуждения во взгляде посмотрел на Рому. И тем же взглядом демонстративно обвел зал.

За соседними столиками сидели братки. Те самые, о которых говорил Артем. Охрана Ныркова. Только самого Ныркова и в помине нет.

Крепкие ребята, чувствуется сила в них. Глаза холодные, взгляды скользкие. Одеты цивильно. Кто в строгом костюме, кто в малиновом пиджаке, кто просто в шелковой рубахе. Аккуратные прически, гладкие лица. Кто просто в мужской компании пришел расслабиться. Кто даму с собой привел. Выпивают, закусывают. Вроде ничего необычного. Но Рома интуитивно чувствовал волны опасности, исходящие от этой братии.

Может, не зря Артем отваживал его от сего злачного места?..

— Что будем заказывать? — спросил Артем. И посмотрел на Рому. «Раз уж пришел, сиди. Но если что, сам будешь виноват…»

— А ты и заказы принимаешь?

— Ну, ради родного брата не грех и в «халдеях» походить…

— Может, с нами посидишь?

— Нет, дела у меня… А потом, не могу мешать.

Он широко улыбнулся Веронике. И с едва заметным недовольством посмотрел на Рому. Как же так, почему он с этой киской, когда у него есть Рита?

От стыда Рома готов был провалиться сквозь землю. Получается, он предал Риту.

— Ну так что будем заказывать?

— Сейчас… — Вероника беззаботно потянулась к меню.

И принялась его изучать.

Роме же было абсолютно все равно, что есть и пить. Его раздирали два противоречивых чувства. Любовь к Рите и сумасшедшая тяга к Веронике. Он не находил себе места.