«Толстяк» над миром - Виктор Колупаев

— Только не поднимайте друг на друга руку! — взмолился Лекарь. — Хватит нам и одного Бунтаря. И вообще, что ж такого, что Планета не раскрывается перед нами. Нужно уйти и все.

— Да ты что?! — взвился Тактик. — Уйти! Признать свое поражение! Навеки покрыть позором «Толстяка»! Такого еще не было в истории.

— Не было, — согласился Лекарь. — Но раньше в экипажах не было ни Бунтарей, ни Дурашек. Что-то меняется в мире, Тактик. И мы совершаем жестокую ошибку, продолжая действовать как и раньше.

— Это бунт! — гневно выдавил из себя Тактик. — Это бунт! Но, чего бы мне это ни стоило, я все расставлю на свои места! Вчера, сегодня, завтра и вечно, всегда «Толстяк» будет над миром! Сдать оружие, Лекарь! Советник, вырви перья из их шляп! Негодяи! В такой ответственный момент, когда все висит на волоске… Будь в нас единодушие, мы бы уже давно раскололи Планету!

Лекарь протянул свой арбалет и колчан с солнечными лучами Советнику.

— Возьми. Я все равно не умею стрелять. Ланцет и зажим для остановки кровотечения, вот что привыкли держать мои руки… Ах, Оружейник, зря ты не воспользовался возможностью бежать.

— Что же ты не бежал сам? — спросил Оружейник.

— Никто не осмелится тронуть меня, — ответил Лекарь. — Ведь каждый в борьбе с невидимым и коварным врагом может получить тяжелую рану. Не так ли, Тактик? Судя по развивающимся событиям, мне не хватит корпии. Придется нащипать еще.

— Ладно, — успокоился Тактик. — Я назначаю вам обоим отложенный карцер. Как только Умелец отсидит свое, карцер займет сначала Оружейник, потом Лекарь.

Советник сделал странное движение, словно хотел обратить на себя внимание, но только одного Тактика.

— Что скажешь, Советник?

— Из-за уменьшения состава команды карцеры лучше отменить. Временно.

— Так ведь я и сказал — отложенный карцер. Ну что, бравые офицеры, продолжим экспедицию с целью поимки беглеца? Или продолжим теоретические споры?

— Бесполезно это, — ответил Лекарь. — Нам не найти Дурашку таким образом. Надо воспользоваться орланом. Сверху виднее.

— Только Стратег может поднять орлана вверх.

— Вот пусть и поработает, — заключил Лекарь.

Тяжеловоз, отвернув бомбарду в сторону от людей, иногда уныло перебирал ногами. Ясно, что дальше ему не пройти.

Тактик вдруг насторожился, подтянулся, щелкнул тумблером нагрудной карманной радиостанции.

— Прием… — По мере того, как он слушал сообщение с «Толстяка», лицо его серело, а бравая фигура расплывалась, теряя свою подтянутость. — Не может быть?! Кто охранял люк?.. Ужасно… Немедленно возвращаемся. — Тактик выключил радиостанцию, натянул поводья, сказал срывающимся голосом: — Они проникли на корабль! Убит Звездочет! Голубым аллюром к «Толстяку»!

— Я остаюсь, — сказал Оружейник.

— Испепелю! — вскричал Тактик. — Бежишь, когда над нами нависла такая опасность!

— Нет, Тактик, я не бегу. Я вернусь на корабль. Только мне очень хочется узнать, что же все-таки происходит на этой Планете. Я буду ехать и думать, спрашивать себя и отвечать. Пойми, Тактик, здесь нужно действовать без арбалетов и бомбард.

— А убийство Звездочета?!

— А убийство Бунтаря?! — в тон Тактику спросил Оружейник. — Возвращайтесь. Я вернусь, как только что-нибудь пойму.

— Дурашка… — начал было Тактик.

— Приведу и Дурашку. Подумай насчет бомбард и арбалетов. Тактик.

— Чертовщина! — заскрежетал зубами Тактик и пустил своего скакуна голубым аллюром.

Советник молча зыркнул на Оружейника, и какая-то хитрость скользнула в его взгляде.

— Счастливо оставаться, Оружейник! — сказал Лекарь.

Все трое исчезли, только тяжеловоз, чугунно ступая своими колоннообразными ногами, еще некоторое время сотрясал камни.

14

Дурашка шел всю ночь. Его не интересовало, куда он идет. Непривычная к мыслям голова гудела. Иногда он ложился на камни, но не отдохнуть, а просто потому, что и движение, и покой были сейчас абсолютно равноценны. Если встречались непроходимые нагромождения камней, он неосознанно искал другой путь, мелкие ручьи переходил вброд, карабкался на скалы, даже не подумав, что ждет его впереди.

Рассвет застал его на высокой горе. Восходящее Светило странно меняло краски Планеты, укорачивало тени, играло отраженным светом на алмазных пиках гор.

«Какая красота!» — подумал Дурашка и сам удивился своим мыслям. Что делать дальше? Он не имел ни малейшего представления о том, откуда пришел и в какой стороне теперь находится «Толстяк». Но это его не пугало. Он не собирался возвращаться на корабль. Бунтарь убит, а без него на крейсере делать нечего. Пусть оставшиеся уничтожают Планету. Дурашка будет идти, пока есть силы, а потом станет частью ее. Эта мысль привела его в восторг. Стать частью Планеты! Не Офицером для Наказания, а частью Планеты, с ее горами, морями, реками, скалами, ручьями.

Теперь он по-другому взглянул на окружающее. Как часто ранее он рассматривал свои ни на что не пригодные руки, лоб, за которым ему чудилась пустота! Все, кроме Бунтаря, убеждали его в собственной бесполезности. Но теперь он станет необходимым. Он — это Планета. Планета — это он. Есть ли на ней разумные существа или нет, это теперь неважно. Раз он живой, значит, жива и Планета. Каждый камень, каждый атом!

Дурашка взял в руки камешек, обточенный водой. Планета несомненно жила! Когда-то здесь было море, иначе кто еще мог так обточить этот кусок камня? Дурашка ласково погладил камень, поцеловал его, хотел положить в карман изодранного во многих местах мундира, но передумал. Почему именно этот? Вот другой, не такой круглый, но приятный, родной… или вот этот! А там, чуть ниже? Дурашка даже растерялся. Он понимал, что всю Планету не положишь в карман, даже десять камешков не войдет во все карманы мундира. Но как выбрать один-единственный? Дурашка заметался по склону, бестолково, растерянно. Несколько камней, сдвинутых с места каблуком его сапога, покатились вниз, к далекому, бесшумному отсюда ручью. Дурашка похолодел. Ему не хотелось нарушать первозданность Планеты. Он чуть было не бросился к подножию горы, чтобы сыскать скатившиеся камни и положить их на определенное им Планетой место, но вовремя сообразил, что не может этого сделать, опечалился и решил ходить как можно осторожнее, чтобы не нарушать спокойствия Планеты.

По не взять с собой хоть один камешек… От такого соблазна отказаться он не мог. И уже не выбирая, не высматривая, куда протянулась чуть вздрагивающая рука, даже закрыв глаза, он взял первый попавшийся камень, ощутил его вес и твердость, положил в карман брюк и лишь тогда осмотрелся, радостно ощущая, что он любит все вокруг.