SARA. Во время войны законы молчат - Елена Фиштик

И вот однажды…

…Было совсем тихо.

Только прошел дождик.

Эмма выглянула за дверь – все спокойно, полицаев не видно, вот и решила быстренько добежать до колонки, набрать воды.

На обратном пути, за пару шагов до ее дома, вдруг из-за угла появились два полицая, одетых в черную форму с белыми повязками на рукавах.

Они крикнули командным тоном:

– Стой.

Эмма, от растерянности выпустила ведро с водой из рук.

Стало страшно, не за себя, за дочь.

В голове в одно мгновение пронеслось множество страшных картинок.

Эмму мучили мысли «Что же будет с дочерью?»

Полицаи медленно и вольяжно подошли к Эмме, разглядывая ее с ног до головы.

В это время, Сара и девочки смотрели через дверную щель за происходящим.

Сара, чуть не бросилась к маме, но соседки вцепились в нее:

– Сара! – шептали они наперебой, – не вздумай, ты ничем не поможешь, а маме даже легче будет без тебя выпутаться как-то, может еще все обойдется.

Сара дрожала, из глаз текли слезы, она с дикой силой сжала кулаки и шептала:

– Мамочка, мамочка, мамочка…

Полицаи приказали Эмме идти за ними, сказали, что только зарегистрируют и отпустят.

Эмма попыталась объяснить им, что это какое-то недоразумение, ее уже зарегистрировали и даже выделили жилье, вместо ее квартиры.

Но, один из полицаев, стал выходить из себя.

– Ты слышала приказ?

Эмма поняла – малейшая зацепка, и с ней будет другой разговор, поэтому не стала перечить.

Она медленно пошла вперед, краем глаза поглядывая в сторону двери.

Она знала, там, за этой дверью ее доченька, смотрит в щель и ей больно и страшно, и ничего поделать невозможно.

В этот момент и Эмма и Сара хорошо понимали – вот он первый шаг к гибели.

Все чувствовали свою беспомощность перед этими вооруженными людьми.

Сара плакала.

Девочки обняли ее и тихо успокаивали.

Эмма шла между полициями, и точно понимала, что ее ведут в фашистский лагерь уничтожения.

Так и было.

Ее привели на сборный пункт, о котором все хорошо наслышаны.

Людей было очень много.

Эмму подвели к немцу с автоматом, в наброшенной на военную форму, шубе.

Он приказал Эмме идти за ним.

Она с ужасом наблюдала картину сортировки людей.

Молодых и здоровых в одну сторону, женщин и детей в другую, а с больными и вовсе не церемонились, при малейшем подозрении на болезнь, немцы их сразу расстреливали.

Немец показал Эмме на скопление людей и подтолкнул ее туда.

Там раздавали еду.

Эмма подошла к последнему, стоящему в очереди за баландой.

Она слышала голоса людей, но мысли ее были там, где ее дочь.

«Что ее ждет? Как это все вынести?»

Эмме швырнули миску с гнилой баландой, и только от этого резкого зловонного запаха, она на время очнулась.

По слухам уже вечером всех отобранных со сборного пункта доставят на железнодорожный вокзал а оттуда повезут по направлению к Германии.

Охрана была серьезная и все вооружены.

Эмма ломала голову, как же ей передать весточку дочери.

Конвоиры были в немецкой одежде, но говорили по-русски.

Разглядев в одном из конвоиров бывшего соседа, Эмма решилась к нему подойти.

– Степан! Вы помните меня?

– И шо? – грозно прорычал Степан.

– Я вас очень прошу, помогите мне бежать.

– Ты сдурела, баба! – прошептал он, проведя глазами из стороны в сторону.

– Степан, помоги! – взмолилась, Эмма.

– А ну, пошла отсюда, пошла, пошла!

Он ткнул ее дулом автомата в бок и тихо в затылок шепнул, уводя подальше от любопытных глаз и ушей:

– Я ничего не могу. У меня тоже семья. Нас всех порешат.

– Степан, Степан! Молю, ты же знаешь, у меня дочь – она совсем одна. Что с ней будет?

– Да не знаю я как тебе помочь, не знаю! Вот взялась на мою голову.

– Прошу, пожалуйста!

– Да, да, но что я могу сделать? Как ты себе это представляешь? А что если поймают – убьют ведь! А так, может еще все обойдется. Терпи.

– Степан! Что будет с нами?

– Сегодня ночью всех евреев отправляют в Германию в Гетто. А там, я слышал, и кормят лучше и работа не тяжелая.

– Что же будет с Сарой?

А в это время, девочки утешали Сару:

– Скоро прийдет Артур, он что-нибудь придумает. Не плачь, Сара. Вот увидишь, тетя Эмма вернется.

– У меня такое чувство, что мама уже никогда не вернется, – простонала, Сара.

Девочки замолчали, ведь они хорошо понимали, что это так и есть.

Если кого забирали, то уже никто не возвращался.

Вечером, пришел Артур, как обычно, принес еды и узнал ужасную новость о маме Сары.

Шел день за днем, Артур и его родители пытались узнать хоть что-нибудь об Эмме, но тщетно.

Эта неизвестность просто убивала Сару.

Участились облавы.

Сара теперь и вовсе не появлялась на улице, а жизнь в сыром подвале, сильно подорвала ее здоровье.

И вот пришел день страшного известия для Сары.

По всему городу прошел слух о том, что всех, недавно отправленных в гетто евреев, куда попала мама Сары, удушили газом.

Согнали в один большой барак и удушили.

Это известие пришло через полицаев.

Услышав это, Сара потеряла сознание.

Артур, стал трясти ее и приводить в чувство. На мгновение она открыла глаза, а потом снова провалилась в забытие.

Артур схватил ее на руки и выскочил на свежий воздух.

Моросивший дождь и свежий воздух, быстро привел Сару в чувство.

Артур держал ее на руках, как маленькую девочку, прижимая к своей груди и баюкая.

– Милая, Сарочка, мне очень жаль, очень, очень жаль. Я не знаю что сказать. Наверное нет таких слов, которые могли бы тебя успокоить. Это страшная боль, я ее чувствую, и знаю, что тебе в сотни раз больнее и невыносимее. Я только хочу, что бы ты знала, я тебя не брошу, я всегда буду с тобой. Я всегда буду заботиться о тебе.

Дождь становился все сильнее, даже начал, как-то зловеще барабанить по крышам, асфальту, набирая силу и мощь.

Альберт склонился пониже над лицом Сары, что бы капли дождя не попадали на нее, но усиливающийся дождь, стекал по голове и волосам Артура, попадая все же на Сару.

В окне, напротив, сплошным потоком, катились слезы по лицу мамы Артура, наблюдавшей за этой сценой.

Рядом стоял отец и утешал ее.

Они хорошо понимали, как близко подкрадывается к ним беда.

Сара закашлялась, и Артур поспешил обратно отнести ее и уложить под одеяло.

Он нежно положил ее в постель и бережно окутал, присев рядом, у ее ног.

– Сара, послушай меня, ты не можешь больше здесь оставаться.

– А что же мне делать? Что же теперь делать?

– Сара, я прошу тебя, идем к нам, там для тебя безопаснее.

– А как же?.. – она посмотрела в сторону девочек-соседок.

– Им ничего не грозит. Я буду приносить им еду. Их не заберут. Ты же знаешь, забирают только евреев, да и то, советских.

Глаза Сары не просыхали от слез.

– А вдруг мама спаслась? Она вернется, а меня нет. Она не будет знать…

Сара сама не верила в то, что говорит, но говорила, что бы оставить хоть какую-то маленькую надежду себе на связь с мамой.

Артур молчал.

Он хорошо знал – выживших нет.

Но, как он может это сказать сейчас, и без того обессиленной, Саре.

Он просто молчал. В горле стоял ком.

Все, что он мог, это гладить ее руку, гладить и говорить с ней глазами.

Ах, как хорошо и правильно умеют говорить глаза, намного правдивее, чувственнее любых слов!

И она читает в глазах этого удивительного и преданного парня, неподдельную любовь к ней!

Наступили сумерки.

Артур вышел на улицу – ни души.

Вернулся, взял Сару за руку и повел ее к двери.

Сара, последний раз, оглядела комнату, посмотрела на скудный запас вещей, напоминавших ей о маме и прошептала:

– Мамочка, я знаю, ты бы этого хотела больше всего – в семье Артура я в безопасности.

Они попрощались с девочками.

Глава 5. Семья Хельблинг

Сара стояла на пороге, не только нового пристанища, но и на пороге новой жизни.

Артур с родителями и братом Филиппом жил в двух-этажном очень красивом и добротном доме, с вензелями и старинным архитектурным дизайном.

Когда-то, совсем еще недавно, в спокойные времена, на двери их дома была помещена Мезуза – Писание, что означало, что его обитатели принадлежат к иудейской вере и что их дом посвящен служению Богу.

Теперь же так откровенно, никто не решался показывать свою принадлежность.

Это же касается и ермолки (кипы) – черные шапочки, которые мужчины этого дома, ранее носили, и дома и в своем магазине, а теперь – только дома, среди своей семьи.

Вместе с ними жили кузены Артура – Михаил и Семен, дети маминой сестры.

Они работали в семейном бизнесе отца Артура и Филиппа на заводе по производству мороженого «Пингвин».