Взгляд со второго этажа - Евгений Щуров

Заболела голова, спина была мокрой от пота.

В своей комнате я переоделась в тёмно-серое с чёрным платье, других приличествующих случаю одеяний у меня не было: все черные платья были «маленькими». Маленькое чёрное платье! Как далеко сейчас моё состояние от этого словосочетания, придуманного знаменитой француженкой!

Чёрные туфли на невысоком каблуке я дополнила красивым чёрным кружевным платком с блёстками, подаренным Семёном много лет назад, который он привёз из Италии, очень дорогой handmaid. Золотую брошь с небольшим тёмным цейлонским рубином прицепила на платье. Немного классических духов.

Через пять минут, как следует разглядев себя в зеркало, я спустилась к ожидавшим меня мужчинам.

Мой траурный наряд произвёл на них впечатление, это было заметно. Я шла, опустив глаза, отупевшая от того, что не понимала, как правильно себя сейчас вести, что чувствовать. По правде сказать, именно это я и ощущала: как себя вести? Слёз не было, страшно было увидеть мёртвого Семёна. Я начала осознавать, что он мёртв, что он больше никогда не сделает ни одного движения!.. Чужой родной человек!.. Сердце моё дёрнулось: надо позвонить Ванечке! Как он перенесёт смерть отца? Опять стало страшно…

– Примите наши соболезнования, – произнёс лейтенант с напрочь позабытой мною фамилией.

– Благодарю, господа, – ответила я. – Пойдёмте. Вы отвезёте меня обратно?

– Разумеется, Ольга Борисовна, – пообещал майор.

Мне предложили сесть на заднее сиденье рядом с майором Костыриным, лейтенант сел за руль. Поехали.

– Ольга, можно вас так называть? – спросил Костырин.

– Да, майор, – ответила я с должным оттенком горечи в голосе. – Называйте.

– А меня зовут Александром, можно так. Скажите, Ольга, у Семёна Арсеньевича были враги?

– Я не знаю, мы никогда не говорили с ним о делах, – вздохнула я. – Мне это было совершенно не интересно, и он об этом хорошо знал.

Я помолчала и добавила:

– Ну конкуренты, конечно, были. Вот из области одного знаю. Только об этом отец рассказывал. Владелец парфюмерного концерна какого-то. Фамилия его Калинков, кажется, сильно папе и Семёну настроение портил.

– Калиненко?

– Да-да, Калиненко! – поправилась я.

– И что господин Калиненко?

– Он несколько раз обходил папу на виражах по выпуску парфюмерии, что сильно снижало наши обороты продукции.

– Но это же естественная практика для бизнеса – конкуренция!

– Только не в России, как говорит папа, – парировала я.

– Хорошо, а ещё кто мог быть врагом, э-э-э, конкурентом?

– Не знаю, майор! Больше ничего не знаю, – с печалью в голосе твёрдо ответила я.

Дальше мы ехали молча. Мне говорить не хотелось, офицеры понимающе молчали. За окнами автомобиля уже мелькал городской пейзаж.

Вскоре остановились у городского управления, мы с майором вышли.

– Прошу, – Костырин помог мне выйти, протянув руку. Потом осторожно взял меня за локоть.

– Спасибо, я сама.

Мы прошли в здание, выписали мне пропуск. Скорее хотелось домой. Всё вокруг раздражало – люди, дома, вещи; надо побыть одной. Да, позвонить Ване! Я удивилась себе, что на время сын выпал из мыслей.

Заиграл мой мобильник. Это папа.

– Девочка моя, ты как?

– Папа, ты уже знаешь?

– Знаю. Держись. Ване я уже звонил, так было лучше, если я сообщу. Мы всё-таки мужчины.

– Спасибо, папа. Как он отреагировал?

– Он вёл себя как настоящий мужчина. Сначала помолчал, потом сказал: «Вылетаю». И всё. Молодец.

– Когда он прилетит? Обо мне не спрашивал?

– Оль, ну откуда я знаю, когда прилетит? Сегодня или завтра, – папа перевёл разговор: – Ты где?

– На опознание приехала.

– Менты уже добрались до тебя? Оперативно! Мне приехать? Вы в городском управлении?

– Не надо, папа, я в порядке, да.

– Ну держись, девочка! Потом мне позвони.

– Хорошо, папа, пока, – я положила телефон в сумочку.

Майор Костырин открыл дверь в кабинет и пригласил меня садиться. Я села на стул у его стола и тупо смотрела на письменный прибор, пока майор отпирал дверку сейфа и доставал оттуда папку.

– Хотите кофе? – спросил он, садясь в кресло.

– Спасибо, не надо.

– Воды?

– Нет, – разговаривать всё ещё не хотелось.

– Ольга, скажите, в каких отношениях с вашим мужем был Борис Павлович?

– В очень добрых… Вы что, думаете, он мог убить Семёна? – я усмехнулась. – Скорее, Семён Арсеньевич мог бы из-за денег ликвидировать папу, ну чисто теоретически, конечно, муж и мухи не обидит… Да и папа очень добрый.

– Поймите правильно, Ольга, это моя работа – найти убийцу, заказчика. А это тот, кому очень выгодна смерть Семёна Арсеньевича. Проверять будем все версии…

– Тогда запишите, что я с утра никуда из дома не выходила, да! – перебила я майора довольно резко.

– Ну, Ольга, не злитесь, я же говорю, это моя работа!

– Хорошо.

– А сами-то вы что-нибудь думаете об этом?

– Нет. Ещё не думала, – я посмотрела Костырину прямо в его карие глаза. – Ещё часа не прошло, как это узнала. Мне пока не до того… Пойдёмте на опознание, пока я в силах.

– Да, пойдёмте.

Майор взял бумаги, встал из-за стола, подошёл ко мне и предложил руку. Я протянула свою, встала со стула. Мы вышли из кабинета и пошли по коридорам куда-то вниз, в подвал. Майор изредка придерживал меня за локоть.

– Александр, мне страшно, – тихо произнесла я.

– Не бойтесь, это быстро. Мне кажется, вы сильная женщина.

И тут у меня из глаз потекли слёзы! Мне стало очень жалко себя саму, сильную женщину, которая проревела ночами глаза рядом с таким мужем! Семён никогда не обижал меня грубостью, инстинктивно догадываясь, что грубости я не потерплю. Но вёл себя порой так, что лучше бы ударил. Всё его бабы!

– Ну не плачьте, Ольга! – Костырин увидел слёзы и вновь взял меня за локоть. – Пять минут, и лейтенант отвезёт вас домой. Сейчас налью вам воды. А может, коньяк?

– Нет-нет, только не алкоголь! У меня ещё сильней голова разболится.

Мы дошли до двери с короткой вывеской «Морг». Морг, смерть, жизнь, труп…

Майор открыл дверь и, секунду замешкавшись, пропустил меня вперёд.

– Чёрт, не знаю, как по этикету пропускают дам в такое заведение.

– Это неважно, – всхлипнула я. Слёзы продолжали катиться из глаз.

Когда доктор приподнял простыню с головы мертвого Семёна, слёзы сами высохли. Я смотрела на очень бледное усатое лицо своего мужа, и страх ушёл. Это был не тот Семён, которого я знала почти двадцать лет. Это был просто труп Семёна, просто мёртвое тело. Полусемён. Оболочка. Чего-то очень важного не хватало. Я успокоилась окончательно. Майор формально спросил: