Спаси и сохрани любовь - Галия Мавлютова

Человеческий орган или ткань в нормальном состоянии никогда не позволят клетке делиться неподобающим образом. Живой организм запретит клетке делиться. Любое отклонение от нормы, появившееся в душе конкретного человека или в его разуме, тут же вызовет отклонение в его теле в виде травмы. Или какой-нибудь страшной болезни. Самой высокой инстанцией по отношению к организму человека является его разум. А вовсе не головной мозг, как принято считать. Человеческий мозг всего лишь служит тривиальной телефонной станцией для приема-передачи сигналов. Отдельный орган не может управлять сложным организмом. При лечении одного тяжелого заболевания был разработан универсальный препарат. Он оказался эффективным. Значительно снизил смертность и тяжелые остаточные явления у больных. Препарат быстро прижился. Успех от применения был очевиден. Люди продлевали себе жизнь на многие годы. Они хотели жить вечно. Через определенный промежуток времени у выздоровевших больных стали проявляться онкологические заболевания. Гениальный препарат проверили на канцерогенность. Реакция оказалась отрицательной. Выяснилось, что у пациентов работала невидимая программа. Именно эта астральная программа пыталась отправить человека на тот свет. Не важно, каким способом. Вылечился от одного – сразу же заболел другим. И обязательно – неизлечимым. В человеке сначала возникает готовность к болезни. Спасут от одной, он притягивает к себе другую. «Моя любовь – как тяжкое заболевание, запрограммированное собственным разумом, заложено лично мной в собственный организм. Во мне всегда жила предрасположенность к любовному вирусу, возбудителю неизлечимой болезни. Я страстно желала влюбиться. Теперь внутри меня поселился микроб. Страшная инфекция разъела мои внутренности до основания. У меня нет никакого выхода. Любовь сама по себе не пройдет. Никакая колдунья не поможет. Это ведь присушить можно кого угодно. А отвадить от любви может лишь Всевышний, если, разумеется, он захочет это сделать. Лучшее лекарство от любви – брак. Если любовь подойдет к браку совсем близко, она сразу улетучится», – думала Инесса, рассматривая в вагоне метро лица пассажиров. Наполненная до краев печальными мыслями, Веткина вышла из метро и пешком дошла до бизнес-центра. Сияющее зеркальными витринами здание, округлые купола, парадный вестибюль – Бобылев не может жить иначе, все у него с размахом. Спит и живет, как повелитель. И думает наверняка так же.

Инесса поднялась на третий этаж, на лестничной площадке она заметила группу товарищей «в полосатых купальниках». Они по-шпионски что-то подбрасывали на лестничную клетку и тихо разбегались, не разговаривая друг с другом. Странное зрелище. Инесса поднялась на верхний пролет и ужаснулась. На небольшой площадке лежали бутерброды – с икрой, ветчиной, дорогой рыбой, копченой колбасой. Повсюду стояли мисочки с молоком. Чашки с водой. Супа здесь только не хватало. И компота из сухофруктов. Странно. Никаких примет кошачьего пребывания на лестнице Инесса не обнаружила. «Откуда все это?» – подумала Веткина, брезгливо рассматривая скопление пищи в неподходящем месте. Не найдя ответа, задумчивая и отрешенная Инесса направилась в офис, а навстречу ей вылетела взбаламученная Егорова. Не заметив Веткиной, она пролетела еще метра два, вдруг резко затормозила и спросила, часто и бурно вздымая объемную грудь: «Инесса, это ты?»

– А кто же, как ты думаешь? – спросила Веткина несколько озадаченно.

Если Инессу не узнала Егорова, то клиент тоже мог просчитаться, не заметив девушку в толпе. Ведь они никогда не видели друг друга.

– Инесса, а тебя ищет заказчик. Он уже сидит в переговорной, скорей иди туда, – выпалила Егорова оглушительным залпом. И Маринка продолжила свой стремительный полет. Она куда-то спешила и словно боялась, что ее опередят. Судя по походке, Егорова направлялась к лестничному пролету. В руках у нее был блестящий рулончик, свернутый из серебристой фольги. Веткина свернула в переговорную. Там скучал маленький мужчина, смуглый до черноты, с курчавой шевелюрой, густой проседью и вытянутым лицом от плохо скрываемого недовольства. Инесса не знала его имени. В течение дня ей не удалось поинтересоваться данными клиента. Она слишком долго ждала его у станции метро. Бобылев напрасно рассчитывал на профессионализм избранной им сотрудницы. Одинокий Робинзон жестоко просчитался. Менеджер отправилась на встречу, не условившись об опознавательных знаках. Веткина с размаху плюхнулась на стул и поморщилась. Сиденье жестковатое.

– Извините, задержалась, – сказала она, вытягивая лицо в продолговатую маску, чтобы уравняться с заказчиком.

Теперь осталось установить его имя и отчество. Остальное – дело техники.

– Что-то вы слишком долго шли, – проворчал недовольный клиент, – я вас ждал на площади Восстания. Не дождался, как видите.

Мужчина натужно замолчал, раздражаясь от тривиальности ситуации. Наверное, Инесса должна была извиниться перед ним. Но за что? Веткина молчала. И вместо слов прощения в тишине разнеслись странные звуки, залетевшие в переговорную откуда-то сверху. «На крыше крысы голодают, отнесите им еду! На крыше крысы голодают, отнесите им еду! На крыше крысы голодают». Слова исчезли, видимо, почудилось. Нет, не почудилось, клиент нервно задергался, посмотрел в потолок, затем перевел взгляд на Инессу, округлив глаза. И тяжело, со всхлипом вздохнул. Сверху ничего не доносилось. Все-таки почудилось.

– Вот вам моя визитка, – клиент подбросил Инессе карточку.

Она взглянула и выхватила глазами имя – Валерий Федорович Голубенко. Слава богу. Робинзон не просчитался. Руководитель проекта неплохо ориентируется на местности. Талантливо, нечего сказать.

– Валерий Федорович, ваши условия? – спросила Веткина.

Пусть сначала предъявит требования, поставит условия. Любые задачи решаемы. Вопрос – ответ. Все просто, как на барахолке.

– Организовать рекламу, подготовить освещение выставки «Ювелирный Петербург» в средствах массовой информации. В максимально короткие сроки, – монотонно забубнил Голубенко.

– Сделаем. Осветим. Подготовим. В короткие сроки, короче не бывает, – Веткина с готовностью заглянула в его узкие глазки.

Клиент сильно походил внешностью на татарина. «Физиономия у него типично азиатская, а фамилия – украинская. Пути господни неисповедимы», – подумала Инесса.

– Не успеете, – заявил вдруг «татарин» Голубенко. – Времени слишком мало. Сроки поджимают.

– Успеем, вот увидите, – уверенно парировала Веткина. – Перед Новым годом наши конкуренты расслабятся, уедут в Швейцарию, а мы подсуетимся и подготовим программу. Пятого января я уже предоставлю вам проект выставки.