Наконец-то! - Ширли Басби

Также, как и вопрос нехватки женщин. Вдобавок к целому параду роскошных красоток на его счету было две жены. И обе покойные. Тони мрачно усмехнулся. С первой, Мерси, он прожил всего восемь месяцев, и она погибла — случайно, хоть многие считали иначе. Вторую… взгляд Тони Даггета омрачился. Вторую, Элизабет, жестоко убили, и это страшное преступление молва тоже приписывала ему.

Тони вздохнул. Оба раза он вступав в брак из самых благих побуждений: хотел угодит близким и обеспечить свой род потомством. Деды и бабки умоляли его завести семью и остепениться. Он любил их и пытался сделать им приятное, но не добился ничего, кроме грандиозного скандала.

Его ранние годы проходили в двух семьях — у Даггетов в Натчезе и у Уэстбруков в Англии. В Англии он провел особенно много времени, там он и учился в Итонском колледже. Эстафету по его воспитанию лорд и леди Уэстбрук приняли у Даггетов. Желая внуку только добра, Уэстбруки поощряли его гордыню и ласково улыбались при виде заносчивости и безрассудства юного баловня, с ранних лет внушая ему мысль о вседозволенности.

Впрочем, не все было так плохо. Помимо привлекательной внешности и стройной фигуры, Тони унаследовал от своих родных дьявольское обаяние, изящество манер и остроумие, а со временем у него обнаружилась способность смеяться над собственными недостатками. Несмотря на богатство и красоту, в нем не было ни капли тщеславия. Те, кого Тони Даггет отметил особым расположением, считали его верным другом. Правда, в последнее время он очень осторожно сходился в людьми, зная по опыту, что многих так называемых друзей интересуют только его деньги.

Брат-близнец его отца, дядя Альфред, категорически не одобрял поведения своего племянника и говорил об этом во всеуслышание, что также сбивало с Тони спесь. А его кузены, Франклин и Берджиз, в детстве частенько расквашивали ему нос. Причем Франклин с особой жестокостью учил его не задаваться.

Как ни странно, свое совершеннолетие Тони встретил не совсем испорченным молодым человеком — спасибо Итону: в колледже не было фаворитизма, а Тони не страдал от отсутствия ума. Постепенно выползая из теплого кокона, которым его окутали любящие деды и бабки, он общался с другими людьми — порой еще более заносчивыми, чем он сам, — и постигал азы жизни. К примеру, до него дошло, что он вовсе не так совершенен, как привык думать, и не годится в повелители мира.

Это было серьезным потрясением для Тони. Он упал с небес на землю и ощутил себя просто нахальным щенком, глупым и самовлюбленным. Тони криво усмехнулся и отхлебнул из кружки. Теперь он вспоминал свои юношеские проказы с недоумением… и горьким раскаянием.

Допив свой эль, он поставил кружку на стол и дернул висевший рядом толстый шнурок из черного бархата. На зов явился дворецкий, англичанин Биллингсли. Тони помахал кружкой в воздухе и сказал:

— Налей-ка мне еще… а лучше принеси целый графин, чтобы не ходить лишний раз в погреб.

Лайман Биллингсли — худой как жердь, с огромным крючковатым носом, которым можно было пугать детей, — окинул своего хозяина долгим взглядом. Они были вместе почти двадцать лет. Тони взял Биллингсли к себе на работу в результате глупого пари: будучи сильно пьяным (обычное его состояние в те далекие дни), он поспорил, что заберет преступника из Ньюгейта <Ньюгейт — тюрьма в Лондоне.> и превратит его в приличного слугу.

Удивительно, но эта бредовая затея окончилась на редкость удачно для Тони. Биллингсли, в прошлом разбойник с большой дороги, внимательно присмотрелся к молодому франту, спасшему его от виселицы, и решил, что такой шанс нельзя упускать. С тех пор он забросил свои бандитские замашки — если не считать тех случаев, когда ему на глаза попадались симпатичные золотые часики или булавка с драгоценным камнем, — и служил Даггету верой и правдой. С годами Биллингсли сделался отличным дворецким. Правда, он так и не научился лебезить перед своим господином, как подобало примерному слуге, но именно это и радовало Тони.

Взяв пустую кружку и с шумом поставив ее на поднос, Биллингсли пробурчал:

— По-моему, в последнее время вы опять стали слишком много пить, сэр. И с каких это пор вас стало волновать, сколько шагов я пройду?

Тони усмехнулся:

— Да, я много пью — ты только что это заметил? Так поступают все джентльмены, когда им больше нечем заняться. Что же касается твоих шагов… — Глаза его лукаво блеснули. — Ты ведь уже не мальчик.

— Ах вот как? Хоть я и старше вас на двадцать лет, но еще не старик! — с жаром ответил Биллингсли. — Лучше на себя посмотрите: вы-то небось тоже не мальчик, а до сих пор не женаты. Пора бы вам уже настрогать маленьких Даггетов — чтобы держали в страхе всю округу… а потом унаследовали Суит-Эйкрз и ваше чертовски огромное состояние!

— Ты забываешь про моих кузенов. — Лениво улыбнувшись, Тони закинул руки за голову. — Они будут только рады занять мое место.

— Конечно, — буркнул Биллингсли. — как и ваш сквалыга-дядюшка. Но вы-то сами хотите таких наследников — вот в чем вопрос, милорд.

Тони пожал плечами.

— Какая разница? Когда я умру, мне будет все равно.

Биллингсли сощурил свои карие глаза.

— Ничего себе! А как же я? — спросил он, повысив голос. — Что будет со мной, если вы вдруг отбросите копыта?

— Значит, я должен жениться и завести детей, чтобы обеспечить будущее своему дворецкому?

— Вам стоит об этом подумать, — серьезно сказал Биллингсли. — А пока вы будете думать, я принесу вам еще одну кружку эля. Но только кружку, а не графин!

Привыкший к фамильярности дворецкого, Тони лишь усмехнулся в ответ и проводил его взмахом руки. Но как только Биллингсли вышел из комнаты, лицо его стало задумчивым. Они видел, что старый слуга совершенно искренне тревожится за его будущее. Пора взять себя в руки и избавиться от непонятной меланхолии.

Хлопок уже посажен. За его многочисленными плантациями следит опытный управляющий, Джон Джексон. Делами — и здесь, и в Англии — заправляет толковый агент. Дом содержится в безупречном порядке. Главный конюх, Джон Озгуд — еще один слуга, которого он привез с собой из Англии, — присматривает за лошадьми… и за всем остальным, что попадает в поле его зрения.

Тони помрачнел. А ему-то что остается? Слоняться из угла в угол и размышлять о своей несчастной судьбе? Судьбе, которую он сам себе выбрал.

Он вскочил. Надо что-то делать, черт возьми, нельзя же сидеть здесь целыми днями и бить баклуши! Но только не возвращаться к прежней распутной жизни. Те дни остались в далеком прошлом. Впрочем, предыдущая ночь доказала обратное.

Сдвинув брови, Тони подошел к стеклянным дверям и опять уставился на красивый пейзаж. Наверное, не стоило приезжать в Натчез. В Англии он большую часть времени жил за городом, вдали от соблазнов, и был доволен такой жизнью. Здесь же его одолевали беспокойство и жажда перемен.