Чужая. Марсианская защита - Роман Верховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вижу, — и Алиса пошла по ошибкам зверя.
— Так бегает напуганное животное, — сказал Леший. Его голос был молод и звонок, будто принца держали в этом страшном высоком ветвистом теле с длинными конечностями. Леший одним махом перескочил Алису и закрыл от опасности впереди. Обогнув валун, они увидели овраг и большое чёрное животное. Только спину.
— Это глупый кабан, кабан одиночка, — прошептал принц, закованный в лешего, — вот возьми, — и передал ей нож ручкой от себя.
Алиса увидела, что на его грубых руках остался красный след крови. Значит, и нож, и принц настоящие. Зачем он порезал себя? Алисе не понравился такой обычай.
В одно мгновение он оказался рядом с животным. Когда Алиса подошла, он поднял кабану морду вверх. Тот сначала сопел и хрипел, но потом успокоился, пена на его чёрных губах остыла, а мутные тёмные глаза, сначала пустые, вдруг наполнились пониманием. Алиса увидела, что ему не страшно, что он уже умер и ей остаётся только закончить.
— Вот здесь, — показывает Леший длинным пальцем, замотанным в старый бинт. И Алиса резко проводит по шее животного и горячая кровь выливается на её руку. Горячая темная липкая грязная кровь глупого кабана.
Леший переворачивает его, делает ещё несколько надрезов, перевязывает тонкой верёвкой за ноги и поднимает через ветку. Кровь стекает с кабана, а Алиса смотрит как леший без лишних движений потрошит тушу, затем снимает с него шкуру, пока не остаётся только мясо. Периодически он поглядывает на неё.
— Ты совсем не боишься.
— Не боюсь, — отвечает Алиса, — но я не псих, — быстро уточняет.
И чудище хрипло смеётся будто воздух с трудом заходит в него и со свистом выходит. Оно берёт кабанье сердце, разрезает его и говорит, здесь твоя судьба. Сердце говорит мне, что ты охотник, Алиса. Ты понимаешь природу вещей и свою природу. Впереди война, но не люди будут твоей целью.
— Я здесь по ошибке!
— Нет, Алиса. В тебе не ошиблись.
Леший снимает капюшон, бросает чёрную шапку на землю, золотые длинные волосы спускаются на его плечи, он разматывает серо-зелёные тряпки на лице и опускает шарф, и Алиса видит, что это женщина. Это красивая женщина и она внимательно смотрит на Алису.
— Я стану как Маша? Моя сестра?
— Твоя сестра — горячая звёздочка. Ты, Алиса — холодная как луна. Ты услышала лес с первого раза. Ты стала охотником. Когда вырастешь, ты отправишься на Луну. Вот увидишь.
— Мои родители говорили, что на Луне, как на корабле, мы прибыли жить в солнечную систему.
— Кое-кто прибыл, а кое-кто и нет, — отвечала ей прекрасная девушка, — ты обо всём узнаешь. Там все ответы, — и она снова посмотрела на небо, туда где убывал серп луны, — А теперь, Алиса, вернись обратно. Тебя хотят убить наемники. Этот нож поможет тебе разобраться с ними. Такие вещи не хранят воспоминания, они спасают жизнь.
Глава 7. В которой Алиса теряет хватку
Луна — это ближайший спутник к солнцу, только и всего. У двух других планет спутников нет. Говорила ли та девушка это? Не помню. Алиса так долго смотрела вверх на Луну, что не заметила, как выросла. От воспоминаний ей впервые стало горько — она почувствовала время и его вкус. Только нож остался от той охотницы, что вела её по лесу. Она выглянула из укрытия, разогналась в два быстрых прыжка и, будто под ней впереди бассейн, выпрыгнула щукой вперёд. Уже в полёте она со всей силы метнула нож в красную точку на чемодане. А пока он летел, она успела разглядеть удивление в глазах одного из нападавших. Мужчина с квадратной челюстью и с бездарно оставленным на капоте машины шлемом, понял, что произошло. За последние доли секунды жизни до него дошло, что нож летит не в него и не в его товарищей. А куда-то ещё. Во что-то смертоносное. Это допущение мгновенно превратилось в нём в полное поражение и смирение. Зоркая Алиса видела это на его лице, а затем упала в свежую траву, пахнущую клопами, за бетонный кусок плиты.
Материал чемодана будто собрал весь звук в себя и разом выпустил, как треск, а после наступила ослепительная тишина. Это осколки отрезали конечности, искали места для поражения тел, прошивали их насквозь. Разбросанный бетонный шум стал идеально плоским, останки людей казались преувеличено крупными в облаке пыли и крошке. Пустырь покрыло красным граффити. Они даже закричать не успели. Ёж разрубил пространство на тысячи кусочков.
Алиса подошла к ближайшей оторванной по плечо руке, всё ещё сжимающей пистолет. Тактическое оружие, дополненное прицелом, снятые ограничители — ствол с серого рынка. Алиса присела и попробовала разжать выглядывающие из разорванной перчатки серые пальцы. Ничего не получилось. Мышцы и связки схватило. Пришлось взять всю оторванную тяжёлую руку, как лопату, ладонью вниз, наступить на кончики пальцев на рукоятке и как следует дёрнуть ногой от себя, руками к себе — сведённые мышцы разжало едва-едва, но ей хватит. Прежде чем хлестанула кровь, Алиса успела откинуть обрубок в кучу к остальным.
Второй внедорожник, приближавшийся с обратной стороны пустыря, резко свернул с просёлки и начал разворачиваться. Раз движение — подобрать пистолет. Два движение — снять предохранитель. Что-то сломалось в её внутреннем лесу. В нём не шумят деревья. Не слышно пения птиц. Из его механических внутренностей выскочила одна очень важная пружина и стройный ритм начал сбиваться. Появилась какофония. И вот Алиса у себя внутри уже не идёт по прохладной чаще — холодное лезвие ярости разрезает её на две части, раздвигает как ширму, чтобы зрачок упал на перекрестие прицела пистолета. Сто метров. Он достанет, он пробьёт черепа. Как же я вас всех ненавижу.
Раз, два, три, четыре выстрела и в автомобиле все мертвы. Авто замирает на обочине как мёртвый кабан.
Я в прохладном лесу. Я чувству…нет, не работает. Алиса выкидывает пистолет и, чтобы выпустить ледяную ярость, она, сжав кулаки, орёт. Потом дышит.
