Осторожно, медвежонок, осторожно (ЛП) - Диксон Руби

Официально заявляю, что я самая похотливая в мире библиотекарша.

Наклонившись над ним, я провожу пальцем по его груди, прослеживая мышцы. У него везде ровный золотистый загар, и когда я прикасаюсь к нему, его губы снова изгибаются в эту его дерзкую улыбку, хотя глаза он по-прежнему не открывает.

— Смотришь на мое хозяйство, детка?

Типичный мужчина. Впрочем, я как раз собиралась кинуть глаз на его хозяйство. Просто я еще до него не добралась.

— Я просто заметила, что у тебя на груди нет волос.

— Ага. — Он зевает. — Я гладкий, как попка младенца. Ну, извини, что разочаровал.

Разве медведи-оборотни не должны быть… ну, я не знаю, огромными и мохнатыми? Или все эти россказни о медведях-оборотнях — розыгрыш, и я на них купилась? Вообще-то, никто об этом не говорит, а миссис Белл заявляет, что мне не следует этого знать. Но я умираю от любопытства.

Я продолжаю водить пальцем вниз по его животу, скользя по выемке рельефного пресса.

— Так ты на самом деле медведь-оборотень?

Я чувствую, как его тело напрягается рядом со мной, а воздух буквально вибрирует от напряжения. Один глаз приоткрывается, и он смотрит на меня.

— Я что?

— Медведь-оборотень. Слышала, что ты оборотень. Говорят, что многие местные жители оборотни.

— От кого ты это дерьмо услышала? — его голос почти что рычание, как будто я его разозлила.

Все идет не так, как я планировала. Он тут же начинает спорить, а я просто хочу поиграть. Поэтому я пробую другую тактику. Моя рука скользит вниз к его члену, полу эрегированному и все еще влажному от резины, которая была на нем, и я принимаюсь его дразнить.

— В этом нет ничего постыдного. — Я позволяю своему голосу опуститься до хриплой нотки. — Об этом все знают.

— Откуда вы все об этом знаете? — Ага, он определенно рычит на меня.

По какой-то причине это тихое, сердитое рычание вызывает во мне самые разные грязные фантазии. Ну, наверное, потому что он не отрицает, что он медведь-оборотень? Или что я ласкаю его член, и с каждой секундой он все сильнее напрягается, даже несмотря на то, что всего мгновение назад он полностью обессилил? Я тут заправляю и получаю от этого удовольствие. Легонько пожав плечами, я окружаю его член пальцами, а потом сжимаю.

Его дыхание вырывается с громким шипением.

— Мы просто знаем, — говорю я ему. — Превратишься для меня в медведя?

— Прямо сейчас?

Ого. Так что, это значит «да». Я в восторге. Крепко его поглаживая, я стараюсь делать резкое движение запястьем, когда добираюсь до головки его члена. От моих ласк его рот раскрывается, и я чувствую, как он подо мной напрягается. Ему это нравится.

— Не прямо сейчас. В другой раз. Так ты… ты должен быть голым, когда перекидываешься?

Глядя на меня, он прищуривает глаза.

Наклонившись к нему, я прикусываю его сосок, чтобы отвлечь его. Я нашла идеальный способ вытащить из Гриффина Лова то, чего хочу знать, — я просто должна ласкать его во время допроса. Почему-то меня это невероятно радует. Я провожу языком по его соску, снова поглаживая его член.

Дыхание вырывается из его легких.

— Хм? — я снова провожу языком по его соску. — Голым или нет? А куда девается твоя одежда, если не голым?

— Голым, — произносит он, а затем его рука накрывает мою ладонь на его члене.

— Как интересно. — Я вижу, как он моей рукой проводит по своему члену, используя для мастурбации мои пальцы. Он поглаживает свой член намного быстрее, чем я, и смотрит на меня, когда это делает. — И давно ты знаешь, что ты медведь-оборотень?

— С рожденья. — Он отпускает мою руку и жестом руки указывает. — Встань для меня на колени.

— Все это для меня, не забыл?

Он приподнимает бровь.

— Хочешь сказать, что не желаешь встать на колени и узнать, что я могу с тобой сделать?

Ну ладно, в этом он меня переплюнул. Я притворяюсь недовольной, но все равно становлюсь на колени.

— Так ты продолжишь рассказывать мне о медведях-оборотнях?

— Пока буду ласкать твою киску, я расскажу все, что ты захочешь узнать.

Меня аж в дрожь бросает, лишь представив это и встав на колени, я нагибаюсь над его торсом. Задницу я приподнимаю вверх, а сама облизываю его пупок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А можно я буду ласкать тебя, пока ты этим занимаешься?

— Да, черт, — рычит он, и мое тело снова бросает в дрожь. Я начинаю по-настоящему заводиться от этого рычания.

Я провожу своими грудями по его груди, сосками дразня его кожу, а потом наклоняюсь к его члену. Я провожу языком по его головке, а он продолжает крепко его сжимать. Такое ощущение, будто он мне его скармливает.

— Итак… расскажи мне все о своем первом разе.

— Ну что за несносная девчонка. — Гриффин шлепает меня по заднице, а потом растирает ее. — Ты имеешь в виду первый раз, когда я переспал с девушкой или впервые перекинулся в медведя?

Широкий выбор. Я провожу губами по головке его члена, размазывая его предсемя по своим губам.

— В медведя. На этот раз. — Грязную историю о потери невинности я оставлю для другого раза.

Тогда до меня доходит, что уже думаю о следующем разе. Вот дерьмо. Это совсем не клеится с моим планом «использовать его и бросить».

Прежде чем я успеваю передумать, чем это для нас кончиться, его пальцы грубо проникают внутрь меня. Я хнычу, мой разум замыкается на этих ощущениях. Лаская мою киску, он начинает рассказывать мне о том, что, когда он был мальчиком, его папа с дядей регулярно перекидывались. Он этого не мог до тех пор, пока не стал подростком, и тогда в один день отец отвел его в лес и объяснил, как нужно перекидываться. Он рассказывает все это скучающим голосом в то время, как занимается моей киской, время от времени двигая пальцем вперед, чтобы потеребить мой клитор.

Пока он ласкает меня пальцами, я стону и провожу губами по его члену, облизывая и посасывая, прилагая все свои способности, но мне трудно сосредоточиться на том, чтобы доставлять ему удовольствие, покуда он лениво трахает меня пальцами. Я настолько мокрая, что чувствую, как мои соки стекают по бедрам, и я уже не совсем понимаю, о чем мы вообще говорим. Я знаю лишь то, что его член маячит перед моими глазами, и я трусь о него щекой, губами, языком, покуда он вонзается в меня пальцами, которые совсем не такие толстые и прекрасные, как его член. Это похоже на одно сплошное гребаное поддразнивание.

— Вот и вся история, — протягивает он. — Хочешь узнать еще что-то?

Испуская ему безумные стоны, я слизываю предсемя с головки его члена. Я определенно хочу большего, но уже понятия не имею, о чем он еще говорит.

— Я тебя слишком сильно дразню, да, детка? — он убирает руку от моей киски — и, о боже, доносившейся звук хлюпанья мокрой плоти, который издает мое тело, кажется таким неловким и полным потребности, — и шлепает меня по заднице. — Оставайся на четвереньках, пока я достану еще один презерватив.

Можно подумать, я могу двигаться. От одной только мысли о том, что он жестко трахает меня сзади, я превращаюсь в желе и на его кровати уже вся просто трепещу в ожидании его прикосновений. Я наклоняюсь вперед, поднимаю задницу повыше и утыкаюсь щекой в одеяло. Мне должно быть стыдно, что он взял ситуацию под контроль, но правда в том, что я хочу этого так сильно, что мне кажется, что умру, если он в этот момент ко мне не прикоснется.

Я слышу звук рвущейся упаковки, а затем мгновение спустя теплая рука касается моего бедра. Он тащит меня на кровати назад, подстраивая для своего тела.

В тот момент, когда его член проникает глубоко внутрь меня, он протягивает руку ко мне спереди, между бедер и находит мой клитор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И я кричу в одеяло, потому что я определенно опять тяжело кончаю. Все мое тело сжимается вокруг него, и я продолжаю кончать, когда он, толкаясь в меня, жестко трахает меня, казалось, целую вечность. Я просто продолжаю кончать и кончать, а он продолжает тереть пальцем мой клитор, в то время как врезается в меня. Весь воздух и весь контроль над мышцами покидают мое тело, и к тому времени, когда он вопит мое имя и кончает, я уже почти рыдаю, испытывая оргазмический хаос.