Последние ворота Тьмы - Алексей Ефимов

— Излучения? Какого излучения?

— Лэйми, я не знаю. В любом раю есть свой ад…

Лэйми долго рылся в своих воспоминаниях о Вторичном Мире, пытаясь подобрать соответствие Сугха, но так ничего и не нашел. Оставалось предположить, что Мааналэйсе — как и любому древнему и сложному организму — были свойственны свои болезни — болезни Реальности. Но это ни на шаг не приближало его к разгадке.

Оставив позади странные кварталы, они вышли к широкой балке с пологими склонами. Вдоль бежавшей по её дну узкой мелкой реки тянулась прозрачная полоска леса и пара толстых — в метр — труб. По ближнему её берегу шла ЛЭП — её провода были чуть ниже глаз Лэйми. Облака куда-то уплыли, выглянуло солнце. Бодрящая прохлада сменилась легким теплом.

Они перешли речку по мосту из засыпанных сверху землей бетонных колец. За балкой была вторая, более густая полоса невысокого леса. Узкая утоптанная тропинка ныряла в зеленое ущелье просеки, извиваясь среди могучих и пышных травяных зарослей, ещё седых в тени от росы. В бездонном, ослепительно-синем небе сияло солнце. Холодный, на удивление свежий воздух пах влажностью и прелью и они невольно замедлили шаг.

Тропинка вывела их к тонущим в зелени небольшим дворам — маленькие, посеревшие от старости деревянные домики с замшелыми крышами, какие-то огражденные сеткой шлаковые площадки с низкими синими фонарями…

Дальше был поросший травой обширный луг, а за ним — только чистое небо. Тропы к нему не нашлось и осталось идти напрямик — босиком, потому что вокруг никого не было, а густая трава оказалась холодной и мягкой. Лэйми очень хотелось поваляться в ней нагишом — просто глядя в небо, а лучше, с какой-нибудь девчонкой. Пока ему не доводилось соединить оба этих счастья.

Миновав луг, они достигли, очевидно, парадного въезда в Паулому — земля от их босых ног спускалась колоссальным, тщательно выровненным пологим амфитеатром, покрытым изумрудной травой и украшенным множеством узких каналов, каскадов, прудов, отделанных белым камнем. Эта поразительно красивая запутанная сеть искрящейся, текущей воды кончалась в длинном эллиптическом озере. Широкое светлое шоссе рассекало его и весь амфитеатр надвое, плавно поднимаясь к городу. За озером лежали необозримые луга, а дальше, где-то у северного горизонта — снова лес. Текучий пёстрый поток машин на шоссе сверкал, словно ручей драгоценностей.

Этот ландшафт казался Лэйми настоящим шедевром архитектуры. Охэйо, правда, не преминул заметить, что расчерченный забетонированными каналами склон был непроходим даже для тяжелых танков; их бетонные стенки составляли три эшелонированных позиции, позволявших держать шоссе под перекрестным огнем. Лэйми эти рассуждения не тронули. Он знал, что весь свой боевой опыт Охэйо черпал из книг по тактике и стратегии. Война же в его представлении была битвой космических флотов.

Они шли вдоль становившегося всё более крутым склона на запад, пока, миновав ещё одну лесополосу, не попали как-то вдруг в центр города. Вокруг всё чаще попадались люди, так что им пришлось отцепить от ремней сандалии и обуться.

Виденный ими район казался им новым, но сейчас они попали в кварталы, построенные ещё позже. Здания здесь были громадные — восьми, двенадцати и пятнадцатиэтажные, ступенчатые, темно-красные, золотисто-белые, охристо-рыжие. Они стояли небольшими группками, длинными ломаными линиями, разделенными обширными пространствами — здесь не было улиц. Большую часть поверхности покрывала низкая, ухоженная трава. Четкая сетка проездов разбивала её на неправильной формы островки. Здесь всё было открытым — редкие скамейки, прозрачные полоски кустарника. Даже фонари были невысокими, им по пояс. Лэйми очень нравилось здесь. Громадные здания не скрывали друг друга, их величественная красота не пропадала напрасно. Здесь можно было идти куда угодно, не подчиняясь жесткой сетке кварталов. Людей здесь было много и они все казались ему поразительно счастливыми.

Охэйо смотрел на это место иначе.

— Район построен с учетом опыта уличных боев, — вдруг сказал он. — Очень грамотно. Здесь легко обороняться и очень трудно наступать.

— Почему? — удивился Лэйми. Это место казалось ему совершенно мирным.

— Все здания стоят далеко друг от друга, укрытий между ними нет. Если разместить в каждом небольшой гарнизон со снайперским и противотанковым оружием, район превратится в могилу для наступающих. Атакуя одно здание, они попадут под фланговый огонь из ещё нескольких. У них не будет тыла. Обычная тактика уличного боя с перебежками от укрытия к укрытию здесь бесполезна.

— Послушай, почему тебе это пришло в голову? Мирный, хороший район.

— Посмотри-ка. Все крыши плоские — на любой можно посадить вертолет или поставить легкую минометную батарею. Сами здания — со внутренними дворами, то есть половина их комнат, лестницы и коридоры не простреливаются с улицы. Конструкции везде крупнопанельные или из монолитного бетона, не подверженные обвалам даже при серьезных повреждениях. Наверняка с обширными подземными этажами. Любое место снаружи просматривается из нескольких тысяч окон — попробуй-ка угадать, в каком сидит снайпер.

Лэйми попробовал — и ему стало неуютно. Впрочем, ему в глаза бросилось кое-что иное. Все здания здесь были украшены многочисленными белыми тарелками и тонкими, ажурными мачтами антенн. На их крышах блестели большие ребристые коробки стационарных кондиционеров. Жить тут, безусловно, было очень хорошо, но четкость разделения районов Пауломы бросалась в глаза — каждый представлял собой вполне самостоятельную изолированную культуру. Цивилизация здесь была высокой и богатой — хотя до хониарской ей было очень далеко…

Они миновали громадную школу, потом ещё одну. Лэйми отметил, что ярко одетые дети были прекрасно организованы. Шумные и активные игры никогда не перерастали в беспорядочную свалку.

Солнце незаметно перевалило за полдень и жара стала уже неприятной. Они укрылись от неё в небольшом кафе музея, занимавшего какого-то древний монастырь. Его двухэтажные гранитные постройки были врезаны в террасы склона так, что на поверхности остались только их фасады и плоские крыши. Внутри царила приятная прохлада, что показалось Лэйми весьма привлекательным.

Они подкрепились какой-то запеченной, вроде бы морской живностью, очень вкусной, потом вышли и остановились у парапета, лениво осматриваясь, словно плавая в густой жаре. Раскаленное солнце стояло почти в зените, наклонные фасады белых двадцатиэтажных домов, расчерченные узкими горизонтальными террасами и рассеченные сверху вниз идеально ровными ребрами пилонов сияли в его свете так, что было больно смотреть. Две шеренги этих совершенно одинаковых зданий протянулись вдоль улицы, насколько хватал глаз. Их первые этажи утопали в густой, плотной зелени, казавшейся очень темной.