Закатные гарики. Вечерний звон (сборник) - Игорь Губерман

на самый заковыристый вопрос —

ответ молниеносный и неверный.

* * *

Я с незапамятной поры

душой усвоил весть благую,

что смерть – не выход из игры,

а переход в игру другую.

* * *

Давно уже явилось невзначай

ко мне одно высокое наитие:

чем гуще мы завариваем чай,

тем лучшее выходит чаепитие.

* * *

Еврейский дух – слегка юродивый,

и зря еврей умом гордится,

повсюду слепо числя родиной

чужую землю, где родится.

* * *

Как долго гнил ты,

бедный фрукт,

и внешне тухлый, и с изнанки,

ты не мерзавец, ты – продукт

российской черной лихоманки.

* * *

Выбрав одинокую свободу,

к людям я с общеньем не вяжусь,

ибо я примкну еще к народу

и в земле с ним рядом належусь.

* * *

Совершенно обычных детей

мы с женой, слава Богу, родители;

пролагателей новых путей

пусть рожают и терпят любители.

* * *

Хотя стихи – не то, что проза,

в них дух единого призвания,

и зря у кала и навоза

такие разные названия.

* * *

В обед я рюмку водки

пью под суп

и к ночи – до бровей уже налит,

а те, кто на меня имеет зуб,

гадают, почему он так болит.

* * *

Все помыслы, мечты и упования

становятся живей от выливания.

* * *

Дух надежды людям так угоден,

что на свете нету постояннее

мифа, что по смерти мы уходим

в некое иное состояние.

* * *

На некоторой стадии подпития

все видится ясней, и потому

становятся понятными события,

загадочные трезвому уму.

* * *

Густеет, оседая, мыслей соль,

покуда мы свой камень

в гору катим:

бесплатна в этой жизни —

только боль,

за радости мы позже круто платим.

* * *

Обманываться – глупо и не надо,

ведь истинный пастух от нас сокрыт,

а рвутся все козлы возглавить стадо —

чтоб есть из лакированных корыт.

* * *

Финал кино: стоит кольцом

десяток близких над мужчиной,

а я меж них лежу с лицом,

чуть опечаленным кончиной.

* * *

Жизнь моя ушла на ловлю слова,

службу совратительному змею;

бросил бы я это, но другого

делать ничего я не умею.

* * *

Сотрись, не подводи меня, гримаса,

пора уже привыкнуть,

что ровесники,

которые ни рыба и ни мясо,

известны как орлы и буревестники.

* * *

Моя шальная голова

не переносит воздержания

и любит низкие слова

за высоту их содержания.

* * *

Я злюсь, когда с собой я ссорюсь,

переча собственной натуре,

а злит меня зануда-совесть:

никак не спится этой дуре.

* * *

Политики весьма, конечно, разны,

и разные блины они пекут,

но пахнут одинаково миазмы,

которые из кухонь их текут.

* * *

Уже для этой жизни староват

я стал, хотя умишко —

в полной целости;

все время перед кем-то виноват

оказываюсь я по мягкотелости.

* * *

В российской оперетте

исторической

теперь уже боюсь я не солистов,

а слипшихся слюной

патриотической

хористов и проснувшихся статистов.

* * *

Возможно, мыслю я убого,

но я уверен, как и прежде:

плоть обнаженная – намного

духовней, нежели в одежде.

* * *

Девицы с мечтами бредовыми,

которым в замужестве пресно,

душевно становятся вдовами

гораздо скорей, чем телесно.

* * *

Печально мне, что нет лечения

от угасания влечения.

* * *

Конечно, Ты меня, Господь,

простишь

за то, что не молился, а читал,

к тому же свято чтил я

Твой престиж:

в субботу – алкоголь предпочитал.

* * *

Весь век меня то Бог, то дьявол

толкали в новую игру,

на нарах я баланду хавал,

а на банкетах ел икру.

Я написать хочу об этом,

но стал я путаться с годами:

не то я крыл туза валетом,

не то совал десятку даме.

Плывут неясной чередой

туманы дня, туманы ночи…

Когда-то был я молодой,

за что-то баб любил я очень.

* * *

Где б теперь ни жили,

с нами навсегда

многовековая русская беда.

* * *

Век мой суетен, шумен, жесток,

и храню в нем безмолвие я;

чтоб реветь – я не горный поток,

чтоб журчать – я ничья не струя.

* * *

Подумав, я бываю поражен,

какие фраера мы и пижоны:

ведь как бы мы любили наших жен,

когда б они чужие были жены!

* * *

Везде, где пьют из общей чаши,

где песни звук и звон бокалов,

на всяком пире жизни нашей

вокруг полным-полно шакалов.

* * *

Да, мечта не могла

быть не мутная,

но не думалось даже украдкой,

что свобода – шалава беспутная

с уголовно крученой повадкой.

* * *

Скудеет жизни вещество,

и явно стоит описания,

как возрастает мастерство

по мере телоугасания.

* * *

Господь безжалостно свиреп,

но стихотворцам, если нищи,

дает перо, вино и хлеб,

а ближе к ночи – девок ищет.

* * *

Еще едва-едва вошел в кураж,

пора уже отсюда убывать,

а чувство – что несу большой багаж,

который не успел распаковать.

* * *

Очень я игривый был щенок,

но, дожив до старческих седин,

менее всего я одинок

именно в часы, когда один.

* * *

Везде, где нет запоров у дверей

и каждый для любого – брат и друг,

еврей готов забыть, что он еврей,

однако это помнят все вокруг.

* * *

Всецело доверясь остатку

духовной моей вермишели,

не раз попадал я в десятку

невинной соседней мишени.

* * *

Я не пророк, не жрец, не воин,

однако есть во мне харизма,

и за беспечность я достоин

апостольства от похуизма.

* * *

Купаю уши

в мифах и парашах,

никак и никому не возражая;

еще среди живых немало наших,

но музыка вокруг – уже чужая.

* * *

Как только жить нам надоест,

и Бог не против,

Он ускоряет нам разъезд

души и плоти.

* * *

Любой повсюду и всегда

чтоб не распался коллектив,

на вольный дух нужна узда,

на вольный ум – презерватив.

* * *

Я мир осязал без перчаток

при свете, во тьме и на дне,

и крыльев моих отпечаток

не раз я оставил в гавне.

* * *

У жизни множество утех

есть за любыми поворотами,

и не прощает Бог лишь тех,

кто пренебрег Его щедротами.

* * *

Старик не просто жить устал,

но более того:

ему воздвигли пьедестал —

он ебнулся с него.

* * *

Заметил я порок врожденный

у многих творческих людей:

кипит их разум поврежденный

от явно свихнутых идей.

* * *

Всего на свете мне таинственней,

что наши вывихи ума

порой бывают ближе к истине,

чем эта истина сама.

* * *

Прогнозы тем лишь интересны,

что вместо них текут сюрпризы,

ведь даже Богу не известны

Его грядущие капризы.

* * *

Я принес из синагоги

вечной мудрости слова:

если на ночь вымыть ноги,

утром чище голова.

* * *

Сопровождает запах пиршества

мои по жизни прегрешения,

я слабый тип: люблю излишества

намного больше, чем лишения.

* * *

Ешьте много, ешьте мало,

но являйте гуманизм

и не суйте что попало

в безответный организм.

* * *

Нахожусь я в немом изумлении,

осознав, как убого живу,

ибо только в одном направлении

я по жизни все время плыву.

* * *

Бог часто ищет утешения,

вращая глобус мироздания

и в душах пафос разрушения

сменяя бредом созидания.

* * *

Я знавал не одно приключение,

но они мне не дали того,

что несло и несет заключение

в одиночке себя самого.

* * *

Нет, я пока не знаю – чей,

но принимаю как подарок,

что между пламенных свечей

еще чадит и мой огарок.

* * *

Давно уж качусь я со склона,

а глажу – наивней мальчишки —

тугое и нежное лоно

любой подвернувшейся книжки.

* * *

Писал, играл, кутил,

моя и жизни связь

калилась на огне

и мочена в вине,

но вдруг я ощутил,

угрюмо удивясь,

что колокол во мне

звонит уже по мне.

* * *

По-прежнему живя легко и праздно,

я начал ощущать острей гораздо,

что время, приближаясь к вечной ночи,

становится прозрачней и короче.

* * *

Время – лучший лекарь,

это верно,

время при любой беде поможет,

только исцеляет очень скверно:

мы чуть позже

гибнем от него же.

* * *

На время и Бога в обиде,

я думаю часто под вечер,

что те, кого хочется видеть,

не здесь уже ждут нашей встречи.

* * *

Все то же и за тридевять земель:

кишение по мелочной заботе,

хмельные пересуды пустомель,

блудливое почтение к работе.

* * *

У Бога (как мы ни зови

бесплотный образ без одежды)

есть вера в нас, но нет любви,

а потому и нет надежды.

* * *

Успеха и славы венок

тяжелой печалью прострочен:

и раньше ты был одинок,

теперь ты еще одиноче.