Великий герцог Мекленбурга - Иван Оченков

       Наконец блудницы определяются, кому достанется неземное счастье в моем лице, и самая дородная, чтобы не сказать толстая, тетка, усевшись рядом, трется об меня с умильным видом. Нет, ребята, мне столько не выпить! И я довольно бесцеремонно отпихиваю ее и показываю пальцем на ее товарку. Сия девица более-менее стройна и куда больше отвечает моему понятию прекрасного. Да и держалась все это время почти скромно, особенно для представительницы ее профессии.

       -- Человек! -- крикнул я пьяным голосом. -- Есть ли отдельное помещение для знатного господина?

       Помещение есть, и мое высочество с почестями ведут в опочивальню. Находится оное помещение в клетушке наверху, куда мы и идем по шаткой лестнице. Войдя в комнату, я на минутку застываю в раздумье. Денег я показал хозяину довольно, чтобы он клюнул. Времена сейчас лихие, и даже если бы он не был связан с разбойниками, все равно искушение слишком велико. Но в том, что хозяин один из главных скупщиков краденого, да и сам не последний душегуб, я уверен. Теперь надо дождаться, когда он начнет действовать, чтобы бить наверняка. Но вот что делать с девицей? По-хорошему, надо ей безо всяких искусов зажать рот и прирезать, дабы не подняла тревогу раньше времени. Вот ни разу не поверю, чтобы местные жрицы любви не были в доле с хозяином в благородном ремесле ножа и топора. Однако сердце еще не настолько огрубело в семнадцатом веке, чтобы вот так просто убить пусть падшую, но женщину. Так что, очевидно, придется ее связать и заткнуть рот, возможно вырубив перед этим. Натянув на лицо пьяную улыбку, оборачиваюсь к сидящей на убогом ложе девушке и натыкаюсь на серьезные серые глаза.

       -- Беги, добрый молодец, убьют тебя!

       Вот тебе раз!

       -- Беги, точно тебе говорю, душегуб хозяин наш, беги, Христом-богом тебя прошу!

       -- Что-то не пойму я тебя, красна девица, о чем ты толкуешь?

       -- Тать наш хозяин, разбойник! Убьет тебя, чтобы казну твою забрать, и дружков твоих убьет. Беги, а? Спасайся!

       -- А ты как же? Поди, хозяин не похвалит тебя за таковую работу?

       -- Мне все одно мочи нет блудом да душегубством жить!

       -- А что так резко невмоготу стало, али приглянулся?

       -- Смеешься, -- печально произнесла девушка. -- А что, если и так?

       За дверью тем временем слышно, что кто-то поднимается по отчаянно скрипящей лестнице. Похоже, хозяин решил, что пора. Ну и правильно, чего ждать-то? Прижал палец к губам и задул лучину. Комната погрузилась во мрак, лишь из небольшого оконца затянутого бычьим пузырем попадало немного света от идущей на убыль луны. Наклонившись к нежданной спасительнице шепнул ей:

       -- Красавица, ну-ка поскрипи ложем, да стони послаще. Умеешь ведь, поди?

       Девушка, не переча, принимается за дело, и раздаются звуки, достаточно правдоподобно имитирующие занятие любовными утехами. Как в комнате ни темно, видно, что дверь тихонько отворилась, и в проеме показалась звероподобная фигура кабатчика. На секунду замерев, разбойник неожиданно беззвучно двинулся вперед и, коротко размахнувшись, ударил чем-то тяжелым туда, где, по его разумению, должен находиться незадачливый клиент. Тут же в его загривок прилетает удар яблока на рукояти допельфастера. Бил я аккуратно, но сильно, ибо убивать сразу нельзя: он мне еще должен все свои ухоронки с добром показать, но и борьба с этой помесью человека и гориллы в мои планы не входит. Впрочем, кажется, удар достиг цели, и незадачливый душегуб упал на пол. Наощупь нашел его руки и, споро связав их, разжег огонь. Кабатчик, слава тебе господи, жив, хотя и нельзя сказать что здоров. А это что такое? Из ложа торчит настоящая боевая секира, чудом не отхватившая ногу девице. Похоже, сохранение жизни своей работнице не было в числе приоритетных задач, так что она вовремя решила выйти из преступного бизнеса. Однако дело еще не закончено, и я, приготовив пистолеты к стрельбе, попытался потихоньку спуститься. Внизу явно слышались звуки борьбы, потом зазвучали выстрелы, и я поспешил присоединиться к общему веселью. В большой комнате, или зале, было полно каких-то прохиндеев с разнообразным оружием в руках. Недолго думая, я прямо с лестницы разрядил в них свои допельфастеры и с криком "Слово и дело государево!" побежал обратно. Среди разбойников произошло замешательство, и они не сразу стали преследовать меня, а когда, опомнившись, начали ломиться в дверь, я лихорадочно перезаряжал пистолеты. Дверь ходила ходуном от ударов, и девица стала визжать.

       -- Тихо ты! Нашла время, ей богу, -- попытался ее успокоить.

       Неожиданно в голову пришла очередная "светлая" мысль. Внимательно посмотрел на кабатчика. Он определенно пришел в себя и бешено сверкал глазами.

       -- Мил человек! -- обратился к нему почти ласково. -- Это там не твои ли дружки ломятся? Так ты уж подал бы им голос, что ли? Скажи -- так, мол, и так, захватили тебя, болезного, и непременно живота лишат, коли они там ломиться не прекратят.

       -- Смеешься, басурманин! -- злобно ответил связанный. -- Ничего, недолго осталось, посмейся напоследок!

       Похоже, конструктивного разговора не получалось. Ну и ладно, подошел к двери, прогибающейся под бешеными ударами топора. Кое-где от досок уже отлетала щепа, быстро приложил к одному из таких мест ствол пистолета и спустил курок. Комнату заволокло дымом, а снаружи послышался крик, перемежаемый бранью, и звук подающего тела.

       -- Свей! -- прокричал мне кто-то из-за двери. -- Не балуй, а то живого на ремни порежем!

       -- Понтуйся, лошара! -- Я от прилива адреналина перешел на сленг будущего. -- У меня тут ваш атаман-кабатчик, я его сейчас наизнанку выверну, а потом и вам всем глаза на задницу натяну!

       Мои оппоненты если и не поняли дословно, то смысл уловили правильно, удостоив меня порцией отборной ругани.

       -- Слышь, свей! Мы тут твоих дружков повязали, сейчас с них будем кожу сдирать!

       Вот это откровенно хреново, хотя...

       -- Сдается мне, брешешь ты, как сивый мерин! Пусть голос подадут, тогда поговорим.

       Этого момента разбойники не предусмотрели и вновь разразились ругательствами.

       -- Эй, лишенцы! Вас разве тятька с мамкой не учили, что сквернословить нехорошо?

       Увлекшись переговорами с бандюками, я немного отвлекся от связанного кабатчика и едва не поплатился за это. Здоровенный бугай хотя и не смог разорвать пут, но, каким-то немыслимым образом извернувшись, едва не сбил меня с ног. Его затея удалась бы, но забившаяся в угол девушка неожиданно подскочила к нему и, схватив поставец с лучиной, ударила супостата по голове. Комната погрузилась в темноту, но в этот момент раздался шум внизу. Похоже, мои драгуны, которые должны были заранее окружить кабак и ворваться при первых выстрелах, все же вышли из анабиоза. Раздались крики, шум сбегающих по лестнице ног, выстрелы. Наконец кто-то крикнул внизу:

       -- Ваше высочество, где вы?

       Ух! Кажется, и на этот раз пронесло.

       Уйти не удалось никому, и тати стояли, понурив головы, с самым кротким видом, на который способны. Я, осмотрев своих людей, остался доволен. У Клима небольшой порез на руке, у Болеслава здоровенный синяк под глазом, пара драгун легко ранены, но в целом обошлось без потерь. Пока не заявились из разбойного приказа, надо, как говорится, ковать железо, не отходя от кассы.

       Трое драгун с натугой перли с верха тело кабатчика. Опаньки, похоже, моя спасительница перестаралась, и допросить его не получится. Печально... впрочем, этот тать не единственный.

       -- Слушайте сюда, лишенцы! -- стараясь быть максимально убедительным, обратился я к уцелевшим разбойникам. -- За то, что вы на меня напали, я могу вас перевешать без суда и следствия, и мне за это ничего не будет. Но я, движимый христианским состраданием, не желаю лишних смертей, посему готов дать вам шанс на жизнь, а может, и на свободу. Я знаю, что вы тати и душегубы, и прячете где-то здесь награбленное. Тот из вас, кто выдаст мне это место, получит свободу, а если место будет не одно, еще и награжу. Думайте быстрее, а то я велю своим солдатам разнести здесь все по бревнышку и все одно найду.

       Бандиты угрюмо молчали -- возможно, и впрямь не знают. Это не есть хорошо, -- конечно, можно сделать так, как я сказал, но тогда в тайне все сохранить не получится.

       -- Господине, -- попытался кто-то привлечь мое внимание. О, да это моя спасительница. -- Господине мой добрый, я видела тайный погреб, куда хозяин прятал награбленное!

       Ну, золото, а не девка! Нет, не зря я ее выбрал. Однако ее слышал не только я, и одна из "ночных бабочек" с криком "Молчи, паскуда" кинулась к ней с ножом. Впрочем, намерение ее осталось неосуществленным: один из драгун сделал взмах палашом, и тело, разрубленное почти пополам, упало к нашим ногам. Ну что тут поделаешь, кто к нам с мечом, тому мы этот меч и засунем... глубоко-глубоко!