Мамаша Кураж и ее дети (Перевод Б Заходера и Вс Розанова) - Бертольд Брехт

Из дома доносится жалобный детский плач.

Крестьянин. Дочку-то забыли!

Катрин бросается в дом.

Священник (раненой крестьянке). Тебе нельзя вставать. Ребенка вынесут. Успокойся.

Мамаша Кураж. Не пускайте ее, сейчас крыша рухнет!

Священник. Я туда больше не пойду.

Мамаша Кураж (мечется). Поменьше полотна тратьте, оно денег стоит!

Катрин выбегает из разрушенного дома с грудным ребенком на руках,

Рада - без памяти! Опять младенца приволокла. Все бы тебе нянчиться! Отдай матери сию же минуту, а то потом его у тебя без драки не отнимешь. Слышишь ты? (Второму солдату.) А ты чего глаза таращишь? Поди лучше скажи, чтобы они свою музыку прекратили. Мне и тут видно, что у них победа. А мне от этих побед одни убытки.

Катрин баюкает младенца, мыча колыбельную.

Полюбуйтесь на нее: кругом беда такая, а эта дуреха - рада-радехонька! Отдай его сейчас же! Вон мать уже очнулась. (Замечает, что первый солдат тем временем, схватив бутылку со стойки, собирается улизнуть.) Стой, пся крев! Ты что, скотина, опять за свое? Ишь ты - победитель! Плати!

Первый солдат. Нечем мне. Мамаша Кураж (срывает с него шубку). Тогда давай шубу сюда - все равно краденая.

Священник. Там еще кто-то стонет.

VI

Под городом Ингольштадтом в Баварии, Хоронят главнокомандующего императорских войск Тилли. Мамаша Кураж излагает свои взгляды на достоинства полководцев и на перспективы войны. Полковой священник сетует на то, что его

дарования пропадают втуне, а немая Катрин получает красные сапожки.

Идет 1632 год.

Маркитантская палатка. В глубине сцены - стойка. Дождь. Издали доносится барабанная дробь и траурная музыка. Священник и писарь играют в шашки.

Мамаша Кураж и Катрин пересчитывают товар.

Священник. Итак, погребальное шествие тронулось.

Мамаша Кураж. Жалко фельдмаршала. Носков - двадцать две пары. Погиб, говорят, ни за понюшку табаку! Туман подвел. Приказал полку биться насмерть и было назад поскакал, да в тумане заплутался... Угораздило его вперед попасть, в самую баталию. Там на пулю и напоролся... Всего четыре свечи осталось...

Снаружи свист.

Мамаша Кураж (подходит к стойке). И не стыдно вам? С похорон своего фельдмаршала удрали! (Наливает.)

Писарь. Напрасно жалованье перед похоронами выдали. Вот они пьянствуют, чем бы на похороны идти!

Священник (писарю). А ваше присутствие на погребении не обязательно?

Писарь. Я решил не ходить в такой дождь.

Мамаша Кураж. Вы - другое дело. У вас от дождя может мундир попортиться. Говорят, они хотели в колокола ударить, да оказалось, что по его приказу пушками все колокола разбили. Так что не придется бедняге фельдмаршалу и колокольного звона послушать, когда его в могилу опускать станут. Наместо того они придумали три раза из пушки выпалить, чтобы не совсем всухую хоронить... Ремней семнадцать.

За стойкой крик: "Хозяйка, налей стопку!"

Деньги вперед! Нет, нет, сюда не заходи - еще наследите своими сапожищами. И там выпьете. Не сахарные, не растаете. (Писарю.) Я в палатку только начальство пускаю. Говорят, в последнее время у фельдмаршала неприятности были. Во Втором полку, слыхать, бунтовались, потому как он им жалованье не заплатил. Говорит, у нас, мол, война за веру, вы должны бесплатно воевать.

Звучит похоронный марш. Все оглядываются.

Священник. Войско дефилирует перед священным прахом своего полководца.

Мамаша Кураж. Поглядишь на такого полководца или, скажем, на императора, прямо жалость берет! Он ведь небось хочет невесть чего сотворить. Надеется, ему монумент поставят, чтобы люди о нем говорили еще и в предбудущие времена. Небось спит и видит, как он весь мир завоюет, это для них - первое дело! Умнее ничего не выдумают. Словом, из кожи вон человек лезет, надрывается, а потом все прахом идет. Из-за кого? Из-за простого народа. Тому что желательно? Кружку пива и компанию... Темнота! Так-то вот распрекрасные затеи всегда ничем и кончаются. И все из-за мелкоты. Ведь она все делает. Сам-то император, чего он может? Без слуг, как без рук. Ведь у него вся сила в солдатах да в народе, какой ему достался. Верно я говорю?

Священник (смеется). Воистину так. Однако касательно солдат я не могу с вами согласиться. Они детают все, что могут. Взгляните на тех, которые так весело под дождем распивают вашу водку! Да с такими молодцами, хоть я в стратегии и не искушен, готов сто лет воевать, даже по две войны сразу!

Мамаша Кураж. Стало быть, по-вашему, войне сейчас конца не будет?

Священник Из-за того, что убит военачальник? Какая наивность! Да их хоть пруд пруди. Герои всегда найдутся.

Мамаша Кураж. Слышьте-ка, я вас спрашиваю не для разговора, а потому как мне знать надо, запасаться товаром, пока все дешево достать можно, или нет. Коли война кончится, куда я с товаром денусь?

Священник. Я знаю, что вами движет не праздное любопытство. Ибо 'каждый из нас встречал заблудших, кричащих: вот, война кончится! А я говорю вам: нигде не сказано - война кончится. Конечно, и война знает свои приливы и отливы. - Ибо нет ничего совершенного в юдоли сей, и вовеки не будет войны, о которой скажут: смотрите, в ней нет изъяна, нет порока, нельзя, убавить и нельзя прибавить. Да, и война знает препоны на пути своем, ибо кто такой человек, чтобы все предвидеть? Упустил он одно, забыл другое, и вот - все идет прахом! Но императоры, и короли, и папа римский уже спешат войне на помощь, торят ей пути могуществом своим, и она снова цветет, и несть ей предела.

Солдат (поет у стойки).

Хозяин, водки дай хлебнуть:

Солдат уходит в дальний путь,

За веру будем биться!

Двойную порцию - нынче праздник!

Мамаша Кураж. Уж и не знаю, поверить, что ли, вам?..

Священник. Рассудите сами, что может помешать войне?

Солдат (поет).

Эй, баба, дай пощупать грудь,

Солдат уходит в дальний путь,

Он должен торопиться.

Писарь (неожиданно). А как насчет мира?.. Когда ж он будет-то? Я сам из Богемии, домой иногда тянет.

Священник. Ах, вас тянет? Да, мир, мир... Когда сыр съеден, куда дырки денутся?

Солдат (поет в глубине сцены).

Дружок, спеши откозырнуть.

Солдат уходит в дальний путь,

Послушен офицеру.

Эй, поп, молитву не забудь.

Солдат уходит в дальний путь,

Чтоб умереть за веру.

Писарь. Нельзя же, чтоб никогда мира не было. Так и жизнь не мила будет!

Священник. Но разве нет мира и на войне? Есть, есть! О всех нуждах людских позаботится война, и о мирных. Ибо как могла бы она иначе длиться? Нет отказа в нужде твоей телесной. Война даст тебе мирный уголок, доброго вина поднесет тебе она, когда утихнет битва. Сон тебя сморит - освежишь усталые члены свои на лугу близ походной дороги. В час сражения не можешь предаться карточной игре, но ведь и пахарь, шагая за плугом, воздерживается от порока сего! Но не запрещено тебе предаваться ему, когда победа осенит тебя своими крылами. Лишился ты одного из членов своих на поле брани - не сетуй! Милосердна война, и вином успокоишь ты сердце свое, и вновь ты весел, как прежде. Спрашиваю я вас, понесла ли война от того ущерб? Заповедано нам: плодитесь и размножайтесь. Но препятствует ли война выполнять эту заповедь господню? На тучных полях или в житницах, средь душистого сена утоляешь ты плоть свою и отпрысков своих отдаешь войне, и она пребывает вовеки. Истинно говорю - нет ей предела.

Катрин перестает работать и неподвижным взглядом смотрит на священника.

Мамаша Кураж. Пошлю за товаром. Положусь на вас.

Катрин внезапно бросает на землю корзину с бутылками и выбегает.

Катрин! (Смеется.) Ах ты господи! Она ведь ждет не дождется мира. Я ее обещала замуж отдать, когда замиренье выйдет. (Выбегает за Катрин.)

Писарь (встает). Я выиграл, пока вы тут проповедовали. С вас причитается.

Мамаша Кураж (возвращается с Катрин). Будь умницей! Еще немножко повоюем, еще немножко деньжат сколотим, а как мир придет - заживем припеваючи. Ты сейчас сходи в город, в трактир Золотого Льва - туда рукой подать. Заберешь вещи, только что подороже, за остальным мы потом заедем - с фургоном. Я с хозяином договорилась. Господин писарь тебя проводит. Бояться некого, сейчас все на похоронах. Смотри, чтобы у тебя ничего не стащили. Помни о приданом!

Катрин накидывает на голову парусину и уходит с писарем.

Священник. Как вы решаетесь отпускать ее с этим писарем?

Мамаша Кураж. Не такая она красавица, чтобы ее так уж сразу погубили.

Священник. Не скрою, я восхищаюсь вами. Как вы свое дело ведете! Как у вас все ладится! Теперь я вполне понимаю, что вас изрекли Кураж.

Мамаша Кураж. "Бедным людям без куражу никак нельзя. Иначе их дело пропащее. Поутру глаза открыть - и то не сразу решишься. Поглядишь - война ведь идет, а народ пашет! И детей рожает! Сколько куражу-то надо! И на что только надеются? Всех ведь на убой гонят. Они же сами друг друга режут. Откуда только кураж берется друг другу в глаза смотреть! И всех терпят. И папу римского, и императора - самую свою погибель! (Садится, достает из кармана коротенькую трубочку и закуривает.) Не мешало бывай дровишек наколоть.