Крест на башне - Андрей Уланов

– Выглядит весьма заманчиво, господин генерал, – задумчиво проговорил оберст 25-й. – Но не кажется ли вам… – и, не договорив, замолк.

– Продолжайте, Вилли, – благосклонно кивнул Линдеман. – …что у нас слишком мало войск для такого количества значков? Не беспокойтесь, к началу операции все эти, пока еще условные, обозначения обретут очертания реальных частей.

– И откуда же, – приподнял бровь летчик, – вы возьмете эти части? Прямиком из фатерлянда?

– Увы, господа, – вздохнул Линдеман, – этот источник для нас недоступен.

– Тогда как же…

– Терпение, мой друг, терпение. Я не хочу повторяться два раза, а в этой комнате пока еще собрались не все гости. Точнее, – улыбнулся генерал, и от улыбки этой его у меня мураши под лопаткой зашебуршились, очень уж нехорошая была та улыбка, – здесь отсутствуют наши любезные хозяева.

Господа офицеры понимающе похмыкали и снова над картами склонились.

Минут двадцать прошло, слышу, из-за ставней свист накатывает. Противный такой, рваный. Знакомый звук – так завывать только русский «летающий бочонок» умеет. Старая машинка, в начале войны еще на ней артнаблюдатели летали. Приблизился свист, опустился, взвыл напоследок и оборвался.

– Еще раз напоминаю, господа, – говорит Линдеман, – даже если кто-либо из наших гостей и позволит себе какие-либо… выходки, вам следует вести себя с ними так, как подобает офицерам армии Его Величества Кайзера по отношению к союзникам.

Заходит троица. Впереди паренек лет двадцати с хвостиком, белобрысый, щуплый, по виду типичнейший студентик-переучка, даже очки на курносый нос нацепить не забыл. Второй постарше, в солдатском – точнее, гимнастерка и штаны на нем солдатские, а вот шинель явно рангом повыше. И третий, в потертом замшевом пиджачке, под ним свитер домашней вязки, пухленький такой дядюшка, с располагающей физией – так и хочется ему чай с печеньем предложить.

Вошли они, переглянулись – студентик шагнул вперед и на чистом немецком произнес:

– От имени Малороссийского Революционного Конвента приветствую вас, товарищ Линдеман.

– Добрый день, герр Артем, – генерал-лейтенант на «товарища» не среагировал. Похоже, думаю, он этого белобрысого уже не в первый раз видит и шутка эта у студентика дежурная. И еще – студентик-то этот не прост, ох как не прост, не верю, чтобы обычные толмачи, даже из числа приближенных, вот так запросто к господину генералу обращались.

– С герром Русаковым, – продолжал Линдеман, – мы уже знакомы. А вот ваш новый друг…

– Товарищ Викентий, – кивнул студентик на «дядюшку», – командирован Президиумом Конвента вместо товарища Алексея.

– Вот как? Надеюсь, с герром Степановым все в порядке?

– Он… – белобрысый на миг запнулся, – в данный момент находится на отдыхе. Учитывая его выдающиеся заслуги в Борьбе и то, сколь много и напряженно ему пришлось работать в последнее время, Конвент, – разумеется, по рекомендации врачей, – временно освободил его от некоторых наиболее обременительных обязанностей.

Ага, думаю, а врачи эти небось из тех, что сейчас в бывшей Первой Киевской больнице, в зеленых халатах. Слухов о них ползает – один другого страшнее, и если хоть четверть тех слухов на чем-нибудь стоит, то герру Степанову в котле у африканских дикарей не в пример комфортнее пришлось бы.

– Скажи, – обратился к «студенту» «военный», который Гусаков, – пусть он тоже своих представит.

– Это, – ответил ему Линдеман после перевода, – лишнее. Вы сможете задать ваши вопросы конкретным исполнителям позже, во время обсуждения. А пока – прошу к столу. Сейчас гауптман Клюге познакомит вас с тем, ради чего вы проделали столь долгий и опасный путь. – Ну да, как же – отсюда до Киева километров двести, даже для такого старья, как «бочонок», не больше двух часов лету! – А именно разработанным моим штабом планом летней кампании.

Клюге – это, как оказалось, адъютант генерал-лейтенанта. Выглядел он прямо как иллюстрация достижений полиграфии на примере справочника по униформе – затянутый, выглаженный, о складку на брюках порезаться можно, в общем, не человек, а картинка. И излагает так же красиво. Не знаю, как остальные, а я так точно заслушался. Вот что, думаю, значит – язык у человека правильно подвешен. Я и пересказать-то, если что, едва смогу.

Начал гауптман издалека – с того, что кровью любой современной войны является. Нефть. То есть, конечно, боеприпасы, продовольствие и прочее снабжение тоже необходимы, но с ними обычно дело все же попроще обстоит, а вот значимые источники нефти – это дефицит в мировом масштабе. Оспорить кто-нибудь желает?

Товарищи из Конвента точно не желали – ну еще бы, они-то в этом деле подкованы, перед Распадом всем уши прожужжали, что Война наша Великая вовсе не из-за того ведется, о чем с трибун орут, а за вполне конкретные нефтяные поля на Ближнем Востоке. И не будь там нефти – плевал бы себе Его Величество Кайзер на Святой город Иерусалим, как все его предки со времен Барбароссы плевали, и ни о каком тевтонском кресте над Храмом не помышлял бы.

– К сожалению, – отметил Клюге, – на территории, контролируемой уважаемым Малороссийским Революционным Конвентом, наличествует множество всяких полезных ископаемых – но вот с нефтью дело обстоит печально. Точно также, как и на «оккупированных» сторонниками свергнутого восставшим народом режима землях Центральной России. Мы свою проблему решили нынешней зимой за счет Румынии – устроив показательную высадку в Констанце с последующим марш-броском.

Меня от этих слов Клюге сразу морозом пробрало – вспомнил. Нас тогда загрузили в какой-то допотопный ржавый танкодесантник. Корыто корытом, на волне скрипел так, что казалось – еще чуть, и «мамонты» сквозь днище провалятся. Вода текла из-под каждой вшивой заклепки, помпы работали почти постоянно, но все равно – пройти по трюму, не промокнув по колено, можно было только, прыгая с панцера на панцер… и все это под «успокаивающие» разговоры матросов о том, что за войну в эти воды вываливали мины все, кому было не лень: мы, австрийцы, турки, сами русские и даже всякая прибрежная мелочь типа болгар, а в итоге получился такой суп с тротиловыми клецками, в который сам черт побоится копыто сунуть.

Вдобавок на вторые сутки мы попали в шторм, а зимний шторм в Черном море – это тот еще подарок.

Нам – вернее, тем из нас, кто не валялся скрученный морской болезнью, – оставалось лишь вслушиваться в скрип тросов и молиться, чтобы крепления выдержали. Потому что если бы хоть один панцер сорвался, то наверняка прошиб хлипкий борт танкодесантника, а за ним…

Шторм этот разбросал наш «флот вторжения» так здорово, что потом еще три дня, наплевав на радиомолчание, обратно собирали… даже береговую авиацию для поисков задействовали. Один транспорт так и не нашли – соответственно две роты панцеринфантерии в гости к местному Нептуну отправились. Никто не спасся, так и неизвестно, чего с ними приключилось…

После этого морского круиза мы уже были готовы драться хоть с румынской милицией, хоть с чертом, лишь бы обратно не плыть.

Румыны, впрочем, особого желания сражаться тоже не выказывали. Оно и понятно – более-менее приличную технику австрияки поставляли им для фронтовых частей. На фронте она и осталась. Ну а местный ландвер против нас мог выкатить разве что хлам образца тысяча девятьсот двадцать лохматого года, который современный бронебойный прошивает насквозь, не успев сработать. Это если бы у них вообще было что-нибудь в пригодном к употреблению состоянии. А они вообще технику гробят быстро…

Командование, по сортирным речам, не столько этих румын опасалось, сколько венгров – те все ж нация цивилизованная, почти европейцы, не один век в одной с немцами империи пожили. И досталось им при распаде этой самой империи не так уж мало. Я, правда, сколько воевал, ни одного венгра-панцерника не встречал, одни немцы, да чехи… ну да чтобы бронебойкой из кустов пальнуть, много ума не надо.

Обошлось без венгров. У них там в это время полным ходом шла своя революция с контрреволюцией – веселья хватало. Так что войны, собственно, и не было – сплавали, прокатились до нефтепромыслов и обратно. Обратно, к счастью, уже железной дорогой, а то, я думаю, даже Вольф батальон от бунта не удержал бы.

Клюге тем временем продолжал:

– Трехцветники зиму потратили на войска Верховного Президента – от Урала до Казани и обратно. Блестящие маневры генерала Борейко в заволжских степях, разумеется, достойны всяческого восхищения – торжество маневра и оперативного мышления над слепой мощью впятеро превосходящего противника! Но вот только топлива они, – ехидно добавил Клюге, – не прибавили. По имеющимся данным, весь резерв АВР на первое марта составлял тысячу двести тридцать пять тонн. Точка.

– Выходит, – возразил белобрысый, – их сейчас можно голыми руками брать?