Переписка 1826-1837 - Александр Пушкин

Вот тебе, моему барину на Парнассе, мой смиренный ревельский оброк. Вторый год кланяюсь тебе водою. Ты скажешь, qu'il faut avoir le diable au corps pour faire des vers par le temps qui court [42]. Это и правда! Но я пою или визжу с горяча, потому что на сердце тоска и смерть, частное и общее горе. Что ты поделываешь? Что твой аневризм и твоя трагедия? Твой Опо́чек и твой Евгений? Желаю тебе скорее и благополучно разделаться с ними со всеми. Получил ли ты мое письмо через Дельвига, писанное на кануне отъезда в Ревель, и сделал ли по моему совету? Я видел твое письмо в Петербурге: оно показалось мне сухо, холодно и не довольно убедительно. На твоем месте написал бы я другое и отправил в Москву. Ты имеешь права не сомнительные на внимание, ибо остался неприкосновен в общей буре, но должен также и на будущее время дать поручительство в законности жития своего, то есть обещание, что будешь писать единственно для печати — и разумеется, дав честное слово, хранить его ненарушимо. Другого для тебя спасения не вижу. — Сестра твоя сказывала, что ты хотел прислать мне извлечения из записок своих относительно до Карамзина. Жду их с нетерпением. Сказывала она также, что Дельвиг имеет ко мне письмо от тебя. Боюсь только, чтобы он не проспал его. Ты советуешь писать мне о Карамзине: рано! Журнальную статью, так! Но в этом случае: поздно! Карамзин со временем может служить центром записок современных в роде записок Garat [43], но гораздо с бо́льшим правом, чем Suard [44]. Всё русское просвещение начинается, вертится и сосредоточивается в Карамзине. Он лучший наш представитель на сейме европейском. [45] Ты часто хотел писать прозою: вот прекрасный предмет! Напиши взгляд на заслуги Карамзина и характер его гражданский, авторский и частный. Тут будет место и воспоминаниям твоим о нем. Можешь издать их в виде отрывка из твоих записок. — Вчера получили мы письмо от Жуковского из Эмса: теперь он должен быть в Эгре, хвалится поправлением своего здоровия и надеется на совершенное возобновление сил. Александр Тургенев ускакал в Дрезден к брату своему Сергею, который сильно и опасно занемог от беспокойствия по брате Николае. Несчастные! — Вероятно, пробуду здесь до 20-го августа, а там поеду через Петербург, где остановлюсь только дня на три, в Остафьево к жене. Ты еще успеешь написать мне сюда; во всяком случае перешли письмо через сестру, которая доставит мне его здесь или в Москву. Обнимаю тебя от всего сердца.

Пришли каких-нибудь свеженьких стихов. Покажи свою трагедию: она из рук моих не выдет. Я ни одного стиха твоего не распустил: мне доверить можно.

31-го августа. [46]

[О. С. Пушкина:]

Wiasemsky est impatientant avec son grimoire, il m'a envoyé cette lettre décachetée m'ayant donné comme de raison pleine liberté de la lire mais je veux mourir si j'ai pu aller au delà du 4-me couplet. Ce qui me contrarie à l'infini — pourtant je l'aime presque à l'adoration, ce prince W.[iasemsky]. Hier Léon m'a envoyé votre lettre pour moi et il n'est pas question de la lettre que je devais recevoir par Delvig — Wias.[emsky] prétend qu'elle lui fut rendue encore à Péters. [bourg] mais je crois qu'il ne sait ce qu'il dit. Pour revenir à Réval, je vous dirai que je suis toute contente de m'y trouver. Les bains de mer, la liberté que j'ai de me promener seule, de voir des personnes qui paraissent entièrement étrangères à tout ce qui se presse à Pétersbourg et qui ressemblent si peu à mes chers compatriotes, tout me fait croire quelque fois que je me trouve à 35 mille lieues de ma chère patrie et me donne des moments de bonheur. Mais en voilà assez sur cet article, il commence à m'attrister. Грустно мне, что я еще только в Ревеле, 300 верст от Петербурга. Si vous saviez comme je désire aller outre mer, vous en auriez pitié. Adieu! J'espère que nous nous reverrons bientôt. Portez-vous bien, ménagez-vous au nom de dieu.

Si Annette Woulf est de retour, engagez-la de m'écrire. Sait-elle que je suis si fort l'amie de sa cousine Kern, que j'ai tenu sur les fonts son enfant auquel elle a donné mon nom. J'ose me flatter que cela me vaudra un petit retour de tendresse.

Поцелуй няню.

Olga P.

Карамзины тебе кланяются, они очень все милы. La maman ne m'a jamais paru aussi intéressante et je l'ai pourtant toujours aimée. [47]

274. П. А. Вяземскому. 14 августа 1826 г. Михайловское.

-

  Так море, древний душегубец,Воспламеняет гений твой?Ты славишь лирой золотойНептуна грозного трезубец.

   Не славь его. В наш гнусный векСедой Нептун Земли союзник.На всех стихиях человекТиран, предатель или узник.

Сердечно благодарю тебя за стихи. Ныне каждый порыв из вещественности — драгоценен для души. Критику отложим до другого раза. Правда ли, что Николая Т.[ургенева] привезли [48] на корабле в П.[етер]Б.[ург]? Вот каково море наше хваленое! Еще таки я всё надеюсь на коронацию: повешенные повешены; но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна. Из моих записок сохранил я только несколько листов и перешлю их тебе, только для тебя. Прощай, душа.

14 августа.

Ты находишь письмо мое холодным и сухим. [Ему] Иначе и быть невозможно. Благо написано. Теперь у меня перо не повернулось бы.

Адрес: Барону Антону Антоновичу Дельвигу.

в С.-Петербург. На Б. Милльонной в доме г-жи Эвелинг.

Пр.[ошу] дост.[авить] князю П. А. Вяземскому.

275. H. M. Языков — Пушкину. 19 августа 1826 г. Дерпт.

О ты, чья дружба мне дорожеПриветов ласковой молвы,Милее девицы пригожей,Святее царской головы!Огнем стихов ознаменуюТе достохвальные краяИ ту годину золотую,Где и когда мы: ты да я,Два сына Руси православной,Два первенца полночных Муз, —Постановили своенравноНаш поэтический союз.Пророк изящного! забуду ль,Как волновалася во мне,На самой сердца глубине,Восторгов пламенная удаль,Когда могущественный ром,С плодами сладостной Мессины,С немного сахара, с вином,Переработанный огнем, —Лился в стаканы-исполины? —И мы, бывало, пьем да пьем,Творим обеты нашей Гебе,Зовем свободу в нашу Русь,И я на вече, я на небе —И славой прадедов горжусь?Мне утешительно доселе,Мне весело воспоминать —Сию Поэзию во хмеле,Ума и сердца благодать.Теперь, — когда Парнаса водыХвостовы черпают на оды,И простодушная Москва,Полна святого упованья,Приготовляет торжестваНа светлый день царевенчанья, —С челом возвышенным стою,Перед скрижалью вдохновений, *И вольность наших наслажденийИ берег Сороти пою.

—

Н. Языков.

1826. Дерпт

Августа 19.

Таково, с моей стороны, начало нашей переписки! Ради бога, в вас живущего, поддержите ее; а я верно буду постоянно ревностен в деле, которым могу гордиться. У меня есть еще другая до вас прозьба; вот она: один мой приятель, увлеченный духом времени, собирается издать на будущий год альманах; в следствие сего намерения человека добросовестного и литтератора, и в следствие надежды на вашу ко мне благосклонность — и прошу и молю вас не отказаться способствовать — и сему богоугодному предприятию. Аполог:

Удел гения.

Змея увидела подснежник, ранний цвет,И ядом облила прелестное растенье.Так Гений — наглости завистника предмет —Страдает без вины и терпит угнетенье.

Хорош ли? Прощайте покуда. Засвидетельствуйте мои почтения и поклоны Прасковье Александровне и всему миру, в котором я был вполне счастлив.

Prope et longe tuus [49] H. Языков.

____________

* Аспидная доска, на которой стихи пишу.

276. Б. А. фон-Адеркас — Пушкину. 3 сентября 1826 г. Псков.

Милостивый государь мой Александр Сергеевич!

Сей час получил я прямо из Москвы с нарочным фельдъегерем высочайшее разрешение по всеподданнейшему прошению вашему, — с коего копию при сем прилагаю. — Я не отправляю к вам фельдъегера, который остается здесь до прибытия вашего, прошу вас поспешить приехать сюда и прибыть ко мне.

С совершенным почтением и преданностию пребыть честь имею: Милостивого государя моего покорнейший слуга Борис фон-Адеркас.

3-го сентября 1826. Псков.

[Приложение:]

Копия Секретно.

Главный штаб его императорского величества. По канцелярии дежурного генерала. В Москве. 31-го Августа 1826. № 1432.

Господину Псковскому гражданскому губернатору.

По высочайшему государя императора повелению, последовавшему по всеподданнейшей просьбе, прошу покорнейше ваше превосходительство: находящемуся во вверенной вам губернии чиновнику 10-го класса Александру Пушкину позволить отправиться сюда при посылаемом вместе с сим нарочным фельдъегерем. Г. Пушкин может ехать в своем экипаже свободно, не в виде арестанта, но в сопровождении только фельдъегеря; по прибытии же в Москву имеет явиться прямо к дежурному генералу Главного штаба его величества.

(Подписал:) Начальник Главного штаба Дибич Верно: Гражданской губернатор Б. ф.[он] Адеркас