До конца своих дней - Барбара Бенедикт

Танцевальная зала была украшена серпантином, и в ней стоял сильный аромат камелий и гвоздик, но Эдита-Энн не замечала их запаха. Небольшой оркестр играл в углу, мимо нее проносились танцующие дамы в дорогих платьях всевозможных цветов, но внимание Эдиты-Энн было сосредоточено на Гинни, которая флиртовала напропалую с Лансом и его друзьями. Каждый взрыв смеха пронизывал сердце Эдиты-Энн, каждая улыбка заставляла ее зеленеть от зависти.

Эдита-Энн завидовала Гинни с первого дня, когда отец привез ее в Розленд. Все, кого они знали, обращались с Гинни как с принцессой. Она была красивее всех, лучше всех одета, даже ее имя, Гиневра, было красиво и необычно.

А сегодня Гинни полагалось бы сидеть дома и горевать о потерянных туалетах, как сделала бы любая другая женщина. Вместо этого она почистила старое бархатное платье вишневого цвета и заявилась в нем на бал с истинно королевским апломбом. Единственным ее украшением был медальон ее матери, но она держалась так, словно на ней были драгоценности короны. Это же несправедливо! Эдита-Энн надеялась быть звездой этого бала, а Гинни совершенно ее затмила и к тому же, кажется, собиралась вернуть себе любовь человека, который стал бесконечно дорог ее кузине.

Чтобы никто не догадался о ее истинных чувствах, Эдита-Энн притворялась, что увлечена Бо Аллентоном, но с той самой минуты, как она увидела Ланса Бафорда, подъезжающего к Розленду на белом коне своего отца, она не переставала мечтать о соседе с золотой шевелюрой. Он был сэр Ланцелот, прекрасный рыцарь, и если ей удастся отнять его у кузины, тогда, быть может, она сама станет королевой Камелота.

Но сегодня, судя по тому, как Ланс обхаживает Гинни, этого не случится.

Глядя на его маневры, Эдита-Энн с трудом сдерживалась, чтобы не закричать: «Ты же не любишь Гиневру-Элизабет! Ты просто хочешь заполучить Розленд!» Но в глубине души она знала, что Ланс ее за это не поблагодарит. Он не хотел слышать о том, что в его сознании детские игры перемешались с реальной жизнью. Он всегда считал себя наследником Камелота, и, если она осмелится это отрицать, он оттолкнет ее. Если бы дядя Джон и тетя Аманда не превратили свой дом в блистательный дворец! Даже сейчас, после всего случившегося, Ланс все еще мечтает стать его хозяином.

Не сводя глаз с Ланса, изнывая от тоски, Эдита-Энн все больше проникалась ненавистью к Гинни, потому что была уверена, что та не любит Ланса. Конечно, она не любит его так, как Эдита-Энн, иначе она не флиртовала бы с его друзьями. Гинни просто верна себе, она все та же избалованная и упрямая девчонка, которая не хочет расстаться с детскими мечтами и не хочет отпустить Ланса на свободу.

Гинни вдруг махнула рукой, словно отсылая свою свиту, и Ланс, к удивлению Эдиты-Энн, тут же отошел от нее, а за ним и его друзья. Она что, устала от его ухаживаний и ищет с кем бы еще пофлиртовать? В таком случае Эдита-Энн окажет ей всяческое содействие. Если Ланс поймет, что его драгоценная Гинни не такое уж невинное создание, может быть, он начнет замечать ту, которая действительно его любит.

Так или иначе, но она, Эдита-Энн, не допустит их брака.

Гинни с трудом подавила зевок. От этой жары и нудной болтовни друзей Ланса ее потянуло ко сну. Истории, которые рассказывал Ланс, по-видимому, были забавными – его друзья смеялись же! Но Гинни давно уже перестала их слушать. Да Ланс как будто и не нуждался в ее внимании, лишь бы она улыбалась, что тоже стоило немалого усилия, и время от времени произносила какую-нибудь глупость.

Поэтому она почувствовала облегчение я внутренне улыбнулась, услышав, что им надо пойти засвидетельствовать почтение хозяину дома. Глядя, как молодые люди гурьбой отправились в кабинет мистера Фостера, она ни минуты не сомневалась, что они хотят засвидетельствовать почтение не столько ему, сколько бутылке виски.

«Не все, однако, изменилось», – с улыбкой подумала она, но, окинув залу взглядом и заметив множество перемен, посерьезнела. Как странно, она столько лет тосковала по этим веселым балам, а теперь ей скучно и даже кажется, что все ей здесь чужие!

Где ее подруги, которые вместе с ней дебютировали в свете? Большинство из них не только замужем, но родили наследников мальчикам, с которыми она когда-то танцевала и флиртовала. Даже Чарли Фостер, которого она столько лет чуралась, оказывается, вовсе не изнывает от тоски по ней. Он уже четыре года как женат на красивой девушке из креольской семьи, которая уже родила ему двух крепких сыновей.

Глядя, как влюблено Чарли смотрит на молодую жену, Гинни почувствовала какую-то пустоту внутри. Не то чтобы она принимала его всерьез, но все же было приятно сознавать, что на крайний случай всегда есть Чарли. И вот эту опору выбили у нее из-под ног. Это было вовсе не так уж приятно.

«Зато у меня есть Ланс», – утешила она себя.

– Что это ты прячешься в углу, Гиневра-Элизабет?

Гинни внутренне взъерошилась при виде подошедшей к ней Эдиты-Энн, которая всем своим видом напомнила ей о потере багажа. На ней было платье из лилового атласа с юбкой, расходящейся колоколом от невероятно тоненькой талии, и глубоким декольте, украшенным дорогими бельгийскими кружевами. Нечто в этом роде уплыло в Аргентину в сундуках Гинни. И ей пришлось явиться на бал в бархатном платье без кринолина, которое висело на ней как саван.

– Я вовсе не прячусь, – ответила Гинни, опять заставляя себя улыбнуться. – Просто подошла к двери, чтобы немного охладиться на сквозняке.

– И вправду жарко, – ответила Эдита-Энн, обмахиваясь дорогим веером. «Это она нарочно, – подумала Гинни, – чтобы напомнить мне, что мои веера плывут в Аргентину». – Бедняжка, как тебя атаковали Ланс со своими приятелями. Не знаешь, что хуже – жара или их нудные разговоры. Что они обсуждали – политику?

Эдита-Энн говорила поддразнивающим тоном, но Гинни не стала отвечать ей таким же. Она с вожделением смотрела на ее веер с пластинками из слоновой кости и перламутровой ручкой, который создавал такой приятный ветерок. Может быть, проглотить самолюбие и попросить его у Эдиты-Энн на время?

– Конечно, не все джентльмены обсуждают политику, – продолжала ее кузина. – Некоторые молодые люди слишком много себе позволяют. От их глупых ухаживаний просто спасения нет.

Тут уж Гинни решила ей подыграть:

– Все те же кавалеры и все те же истертые комплименты. Как бы хотелось пофлиртовать с совершенно незнакомым человеком!

При этих словах перед ее умственным взором возникло смуглое лицо, но она тут же выбросила его из головы и постаралась подавить вспыхнувший в ней огонек.

– Совершенно незнакомым? Да ты не посмеешь! – Эдита-Энн загоревшимися глазами следила за Гинни поверх веера. – Да и где ты его найдешь?