Вечный хранитель - Виталий Гладкий

И еще — почему он стер надпись на въезде? Это был спонтанный, неосознанный порыв. Словно ему кто-то подсказал на ухо. Хотя, по правде говоря, Глебу и впрямь как будто послышался чей-то голос, приказавший избавиться от надписи. Он не должен был так поступать. Ведь надпись могла быть важной уликой. Получается, что он преступил закон. Почему он так поступил?!

Этот вопрос не давал Глебу покоя. Он сварил кофе, достал бутылку отменного армянского коньяка (подарок отцу от друга из Еревана) и выпил первую рюмку ароматного выдержанного напитка, словно водку, одним махом. Коньяк пробежал по жилам потоком горячей лавы и образовал в желудке огненный шар, который не жег, а согревал, будоража воображение и подстегивая мыслительный процесс.

Итак, первое — покойник. На нем одежда сельского жителя. Это и к бабке не ходи. Притом жителя самой, что ни есть, дремучей глубинки. Одни его ботинки чего стоят. Такие хромовые шузы обувные фабрики шили в шестидесятые годы прошлого столетия. Судя по их вполне приличному виду, убитый мужик держал ботинки за выходные и надевал только по праздникам. Или для поездок в город, которые случались не часто.

Второе — борода. Не будь у покойника расчески с изображением анка, можно было предположить, что он старовер. По нынешним временам только староверы носят такие шикарные бородищи и ваххабиты. Но мужик совсем не похож на мусульманина, у него чисто русское лицо. И потом — расческа с изображением креста. Ваххабит даже в руки ее не возьмет.

А покойник, судя по всему, дорожил расческой — держал в специально пришитом к пиджаку внутреннем кармане-чехле с застегивающимся клапаном. Наверное, она служила ему оберегом. Увы, оберегом, не выполнившим своего предназначения…

Итак, резюме: наличие длинной, хорошо ухоженной броды у покойника еще раз подтверждает, что он не местный, что принадлежит к адептам какой-то веры, скорее всего, связанной с поклонением анку, и что он приехал издалека. Висейки… Где находится эта станция?

Глеб включил компьютер и спустя несколько минут кисло скривился: как он и предполагал, Висейки находились в такой глухомани, что страшно представить. Вокруг станции раскинулись сплошные леса и болота, а несколько близлежащих деревень были расположены вдоль небольшой речушки, огибающей Висейки дугой, и напоминали рассыпавшееся ожерелье, на котором осталось несколько бусинок. От ближайшего города до Висеек Глеб насчитал триста километров. Далековато…

Далее — третье. К кому приехал этот человек? Улица, где проживали Тихомировы, была застроена особняками, в которых обитала почти вся городская чиновная верхушка и богатые бизнесмены. Вряд ли у этих вороватых снобов имелись такие родственники. А если и были, то их и на порог не пускали. С какой стати? Гусь свинье не товарищ, нечего безродной голытьбе топтаться на зеркальном паркете и марать своими ножищами дорогие персидские ковры.

Значит, бородач все же мог идти к Тихомировым. Только к ним нередко заходили весьма подозрительные личности (с точки зрения сановного обывателя), одежда и повадки которых не выдерживали никакой критики. Понятное дело — разве может прожженный кладоискатель или «черный» археолог опуститься до того, чтобы надеть на себя приличный, хорошо отутюженный костюм и галстук? Потертая, выцветшая ветровка, байковая рубаха в клетку, джинсы и армейские ботинки на шнуровке — вот наряд настоящего мужчины, которому и сам черт не брат.

А если так, если убитый шел к Тихомировым, то это значит, что он мог быть знакомым если не Глеба, то Николая Даниловича. Глеб покопался в памяти и вынужден был констатировать, что этого мужика он нигде и никогда раньше не встречал.

«Выходит, покойник был знаком с батей? — Глеб почесал в затылке и потянулся за сигаретами. — Это возможно. Отец в свое время исколесил почти весь Союз… Сумка! Что в ней находилось? Вряд ли там лежали тапочки, полотенце и сменное белье. Не тот типаж. Такие люди обходятся минимумом: постиранные трусы сушат на теле, носки — на радиаторе отопления или просто на ветру, а полотенце им заменяет подол рубахи. Мужик мог просто идти по указанному кем-то адресу, чтобы продать свои находки. Вариант наиболее подходящий…»

Допустим, это так. Тогда двигаемся дальше. Пункт номер четыре. Что обозначает слово «двенадцать», которое мужчина пытался прошептать из последних сил? И потом, буква и цифры, написанные на тротуарных плитках — «А 274». Куда вставить эту надпись?

«А 274… А 274… — шептал Глеб. — Ребус, кроссворд… И вообще, на кой ляд мне все это надо?! Своих забот, что ли, мало? Машину нужно отогнать на диагностику, душевую кабину загерметизировать — где-то протекает, сволочь… В библиотеке не мешало бы покопаться. Может, там что-нибудь стоящее отрою. Все равно на следующий сезон у меня даже на примете нет ни одного подходящего объекта на предмет раскопок. Да пошло оно все!..»

Глеб решительно поднялся, чтобы отнести пустую чашку на кухню… и тут же плюхнулся обратно в кресло. Двенадцать! А 274! «Мать моя женщина… — прошептал он ошарашенно. — Это ведь номер ячейки в автоматической камере хранения на вокзале и код замка!»

Схватив документы и ключи от машины, Тихомиров-младший бегом спустился в гараж и через полчаса уже входил в здание железнодорожного вокзала. К боксам автоматической камеры хранения он подходил на дрожащих ногах — верна его догадка или нет?

Замок двенадцатой ячейки мягко щелкнул, Глеб потянул на себя дверку и она открылась. Что такое?! Внутри было пусто. Не может такого быть! Ячейка под двенадцатым номером находилась на верхнем ярусе боксов. Совсем замороченный Глеб засунул в нее руку и пошарил, словно там могла лежать сказочная шапка-невидимка.

Неожиданно его пальцы нащупали какую-то картонку. Глеб вытащил ее из ячейки и только тогда понял, что это никакая не картонка, а конверт из плотной оберточной бумаги. От волнения он сразу вспотел, но все же сумел найти в себе силы, чтобы не открыть конверт немедленно, прямо возле боксов камеры хранения. Вдруг кто-нибудь за ним наблюдает?

Незаметно сунув конверт в карман, Глеб вышел на привокзальную площадь и направился в сторону автомобильной стоянки. Но сначала он зашел в кафе, которое, как уже знал Глеб, имело второй выход; он им и воспользовался. Дальнейший путь Тихомиров-младший проделал едва не бегом, стараясь прятаться за многочисленными пассажирами, снующими по площади туда-сюда.

Забравшись в салон машины, Глеб первым делом некоторое время понаблюдал, не тянется ли за ним «хвост». Его не совсем законная профессия «черного» археолога приучила Тихомирова-младшего к осторожности и предусмотрительности. А затем включил зажигание и очень резво взял старт. Немного покрутившись по городу, чтобы проверить, нет ли за ним преследователей, Глеб наконец подъехал к супермаркету и вскрыл конверт.