Криминальный Киев. Некриминальным взглядом - Светлана Зорина

Правовой беспредел, созданный – именно созданный, а не возникший – в первые дни независимости Украины и не урегулированный по настоящее время, научил многих верить человеку как личности и не верить человеку – должности, хотя, воспитанным в системе ценностей «что такое хорошо и что такое плохо», нам сложно отказаться от прежних ярлыков. Мы привыкли считать, что бандит – судимый человек, и это плохо, а судья всегда прав, и это хорошо. Милиционер всегда на защите граждан, а вор должен сидеть в тюрьме. Но реальные факты последних лет показывают, что судья, выносящий неправедные приговоры, может искалечить намного больше жизней, чем тот, кого мы называем криминальным авторитетом.

В последнее время на страницы прессы, осторожно, с большим количеством оговорок, дабы не разрушить имидж защитников, попадает информация о злодеяниях, которые творят люди в погонах. Процитируем газету «Сегодня» от 1.08.02. Старшие офицеры милиции обвиняются в похищениях людей и в убийствах…» «Есть неофициальная информация, что в этом страшном и (имеется в виду раскрытие деяний банды под руководством майора УБОПа) трупов может быть до трех десятков. Это уже уровень Чикатило и Онуприенко».

Отступление от нашего повествования о взаимоотношениях Пули и Буни сделано не случайно. Оно иллюстрирует объем информации, проходящей через непривычный для нас криминальный мир, и подчеркивает, что за каждой стрелкой – распределение и перераспределение больших денег. Если кто-то выигрывает и вырывает – значит, кто-то уступает и теряет.

Последнее громкое дело Игоря Залевского связано с исчезновением уголовного авторитета Василия Старука в 1991 году.

Старук родился в 1947 году, был неоднократно судим, но ко всем своим судимостям относился с должным терпением. По натуре лидером он не был, хотя за незлобный характер и уважение воровских понятий его многие ценили.

Дело Старука так и не раскрыто, обстоятельства его исчезновения известны только папке следователя, а само дело за давностью лет, скорее всего, отправлено в архив. Но легенды о нем до сих пор живы и постоянно обрастают какими-то дополнительными слухами. Возможно, то, о чем вы сейчас прочитаете, далеко от истины, оно не нашло подтверждения в документах официального расследования.

Сидя в одном из столичных ресторанов (предположим, что это был ресторан в гостинице «Украина» на улице Пушкинской), Старук, перебрав спиртного, ляпнул лишнее кому-то из окружения Буни. А может, и не лишнее, что-то вроде того, что Буне пора вязать лапти или что его песенка спета. Передача информации в этом мире достаточно быстрая, и на следующий день Буня уже знал, что за глаза его макают в грязь. Но Буня – это не просто какой-то там лох, он уголовный авторитет и должен отомстить за свое имя.

На следующий день Буня отправляет машину со своими людьми, чтобы выловить Старука и учинить над ним суд. Старука привозят на заброшенную стройку, чтобы выяснить отношения в удобной обстановке.

Старук вначале не понимал, куда его везут, но не боялся, он вообще мало чего боялся. «Ну, будет драчка», – возможно, подумал он, сидя в машине на заднем сиденье, зажатый с двух сторон бойцами Буни. Кто были эти бойцы, история умалчивает. Если бы с вечера он меньше пил, может, и вспомнил бы, что за чушь он нес.

Испуг пришел позднее, когда Старук понял, что очутился на заброшенной стройке один, вокруг были только люди Буни. Они стояли так, как будто готовятся к суду. Но Старук знал, что по правилам зэковского суда и у него есть право на защиту, на то, чтобы его точка зрения была выслушана. И здесь нет людей, которые по понятиям вообще могут его судить. У Старука похолодело внутри, но надежда умирает последней. Одни утверждают, что смерть Старука была быстрой, другие высказывают предположение о мучительной смерти. Есть слухи, что в разных частях Киева находили куски его расчлененного трупа. А еще, что его рука с перстнем была найдена недалеко от районного отделения милиции. Ее сфотографировали и напечатали в газете с просьбой опознать.

Выяснить подробности этого дела сегодня уже не представляется возможным, потому что два человека, которые, вероятно, принимали участие в этом деле, мертвы.

Друзья Старуха ждали недолго, начали его искать. Адресов, где он мог завалиться, было не так уж много. Никаких следов не нашли. Женщина, которая последнее время была его любовницей, тоже терялась в догадках. Информация об убийстве все-таки просочилась, да ведь для того преступление и совершалось. Через полгода после исчезновения Старука в мире людей, живущих по уголовным понятиям, упорно муссировался слух об организации его убийства приближенными Буни.

Убийство Старука не было принято уголовной средой Киева. Тот факт, что его убили не только за характерные выходки, но и как человека, поддерживающего Пулю, сыграл в этом не последнюю роль. Убийство на заброшенной стройке было квалифицировано как беспредел, и дистанция между Буней и остальным уголовным миром начала резко увеличиваться.

Расплата не заставила себя долго ждать. Говорят, Буня чувствовал приближение смерти и в последние месяцы своей жизни пребывал в состоянии загнанного волка. Можно было убежать, но он предпочел оставаться в Киеве. В понятиях криминального авторитета начала 90-х убегать было унижением.

22 июля 1992 года в 23 часа 30 минут к подъезду дома на улице Сабурова, где жила бывшая сожительница Василия Старука, сейчас находящаяся в близких отношениях с Буней, подъехала машина. Из нее вышел Залевский в сопровождении телохранителя и двух дочерей. Он огляделся по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, вошел в подъезд.

Говорят, что Залевский часто возил с собой дочерей в последние месяцы жизни. Возможно, он чувствовал, что больше никогда не сможет их увидеть, а возможно, использовал как щит для своей безопасности. Если придерживаться понятий воровского закона, на детей и жен не должна подниматься рука наносящего отмщение. Старшая девочка, которой было одиннадцать лет, носила в сумочке пистолет отца.

Их приезда ждали два переодетых в одежду сантехников киллера. Мало кто из проходящих обратил внимание на работяг, стоявших между этажами и чего-то ждавших. Как только Буня с дочерьми и телохранителем вошел в подъезд, они начали спускаться им навстречу. Расчет сработал и теперь: одежда сантехников притупила бдительность намеченных жертв и дала киллерам возможность выиграть время.

Под перекрестный огонь убийц на тесной лестничной площадке могли попасть дети, но киллеры были точны. Буня так и не успел вытащить свой пистолет из сумки дочери. Он и его телохранитель (Александр Мотов, 1960 года рождения, ранее судим за изнасилование) были убиты, каждый получил до десятка пуль.

Убийство Залевского полностью было выдержано в стиле воровских традиций – девочки остались живы и невредимы.

Дело до настоящего времени не раскрыто. Однако, не имея абсолютно никаких доказательств, многие считают, что смерть Залевского – это расплата за убийство Старука.

Остатки группировки Буни находились во взвешенном состоянии, все опасались за свои жизни. 21 августа 1992 года стало для них светлым днем, подарившим надежду на будущее.

Пуля в тот день собирался проведать жену, которая с маленьким ребенком отдыхала под Киевом. Родители жены собирались к дочери и внуку вместе с ним. Никуличев не так давно подарил тестю машину и боялся, что тот не сможет доехать в одиночку.

Водитель Никуличева поехал залить в бак горючее и задержался. Это опоздание вывело Пулю из себя, он уволил водителя, отобрав у него ключи от «вольво». Так что в тот роковой день за рулем машины оказался новый водитель, которого вызвали в срочном порядке. Никуличев сидел на переднем сиденье вполоборота и на трассу не смотрел, занятый беседой с тещей, которая расположилась на заднем сиденье. Неожиданно перед носом «вольво» начал разворачиваться грузовик. Сегодня-то мы уже привыкли к постоянно разворачивающимся «КамАЗам», несущим смерть, но тогда это было в новинку.

Водитель не смог справиться с управлением на мокром асфальте и въехал в «КамАЗ». Пуля ударился виском о лобовое стекло. Его успели довезти до больницы, но спасти уже не смогли…

Среди известных личностей киевского криминалитета, которые пребывают в мире ином, он единственный, кто не был убит в подъезде или взорван в машине. Никуличев трагически погиб. В 1992 году разворачивающийся на трассе «КамАЗ» не наводил на мысль о тщательно спланированном убийстве, замаскированном под несчастный случай. Хотя позднее, когда выяснились некоторые странности этого ДТП, такой вариант кое-кто начал допускать.

О гибели Пули говорят до сих пор, пытаясь найти подтекст во внезапном уходе криминального авторитета. «КамАЗ», как оказалось при расследовании, был неправильно зарегистрирован, а водитель, сидевший за рулем, на следующий день после аварии подался в бега. Оба факта, конечно, можно объяснить, первый – непорядками в оформлении автотранспорта, которые в 1992 году случались сплошь и рядом, второй – что водитель мог до смерти перепугаться, когда узнал, кто именно сидел во врезавшемся в него «вольво».