Точка Лагранжа (Сборник) - Кирилл Бенедиктов

Капитан прищурился.

— Кажется, мы не обговорили вопрос оплаты.

— Я заплачу вам две тысячи североамериканских долларов за месяц работы. Согласитесь, это хорошие деньги, капитан.

Анненков пожал плечами.

— Хорошие деньги за месяц постоянной работы. Но вы, как я понял, собираетесь нанять меня как сезонного рабочего — только на время вашего отсутствия. Меж тем мои расходы на дорогу составили не менее пятисот долларов.

— Расходы я вам возмещу, — проворчал де Легисамо. — Что же касается работы, все зависит от того, как вы справитесь с заданием. Разумеется, место сеньора Стеллецкого я вам обещать не могу…

Капитан укоризненно покачал головой, и дон Луис немного смутился.

— Да вы и сами наверняка не станете на него претендовать. А вот что касается старины Ланселота, тут, как говорится, можно будет подумать…

— Послушайте, — перебил его Анненков, — я совершенно не собираюсь лишать места никого из ваших людей. Я просто хочу знать, есть ли мне смысл соглашаться на эту работу. Я человек небогатый, зарабатываю на жизнь чем умею. А умею я главным образом воевать.

— Я знаю, — кивнул дон Луис. — Сеньор Стеллец-кий рассказывал мне о вашем боевом прошлом.

— Пока что я не очень понимаю, что от меня требуется. Окоротить бунтующих крестьян — это я могу. А нянчиться с тремя девицами, извините, не по моей части.

Де Легисамо помрачнел. Отложил сигару, поднялся с кресла и нервно заходил по кабинету.

— Нянчиться ни с кем не надо! Ваша задача — оградить их, и в первую очередь Марию, от грозящей опасности.

— О которой я до сих пор не имею ни малейшего представления, — холодно заметил Анненков.

— Я расскажу, — пообещал хозяин поместья. — Ваше право — верить мне или не верить, но я расскажу вам все.

Капитан выпустил в воздух сиреневое колечко ароматного дыма, откинулся на спинку кресла и приготовился слушать.

— Начало этой истории уходит в глубь веков, — предупредил де Легисамо. — Вы видели наш герб над воротами?

— Видел. Леопард и солнце. Это имеет какое-то отношение?..

— Имеет. Мой предок, Мансио Серра де Легисамо, участвовал в знаменитом походе Писарро на столицу империи инков, Куско. Это было четыреста лет тому назад…

Великий город поразил воображение испанцев. Их передовой отряд захватил главный храм инков, Ко-риканчу, облицованный тяжелыми плитами золота. Во внутреннем дворе Кориканчи испанцы нашли удивительный сад — и деревья, и цветы, и початки кукурузы в нем были искусно выкованы из золота и серебра.

Там было еще много великолепных сокровищ, но моему прадеду повезло: он первым сорвал со стены изображение — огромный золотой диск с длинными волнистыми лучами, изображавший солнце. Весил диск не менее шестидесяти килограммов, и как мой предок с ним управился, одному богу известно. Впрочем, Мансио владел сокровищем недолго: в ту же ночь он проиграл свою добычу в кости другому солдату, чье имя затерялось в веках.

Кстати, этот проигрыш принес моему прадеду сомнительную славу: с тех пор появилась поговорка «Проиграть солнце прежде, чем оно взойдет». Мало кто из историков не упомянул об этом случае; но никто не знал, что Мансио Серра де Легисамо все-таки сумел ухватить фортуну за рукав.

Уже под утро он поставил оставшееся у него золото против странного кристалла, найденного одним из конкистадоров в дальнем приделе Кориканчи. Кристалл этот был размером с куриное яйцо; если бы речь шла об алмазе или изумруде, его ценность ни у кого не вызвала бы сомнения. Но даже самые образованные соратники Писарро не могли определить, что это за камень. Он, например, менял цвет — от рубинового до темно-синего. Кроме того, он носил следы обработки, но слишком грубой, явно снижавшей его стоимость. В общем, тот, кто поставил на кон этот кристалл, не слишком-то хорошо представлял, сколько он может стоить. И не очень-то переживал, надо полагать, когда мой прадед кристалл выиграл.

К утру Мансио стал владельцем El Corazon. Так он назвал свой трофей. Действительно, камень немного напоминал сердце — он слегка заострен снизу, а сверху в нем есть ложбинка, сделанная, по всей видимости, искусственно. Что с ним делать, прадед не знал. Королевский казначей, сопровождавший отряд, отказался оценивать кристалл и не включил его в реестр захваченной в Куско добычи. После своего знаменитого проигрыша Мансио остался в буквальном смысле гол как сокол — у него не хватало средств, чтобы жить, как пристало кабальеро, и он был вынужден продать своего коня. По тем временам это был большой позор. Однако прадед довольно скоро обнаружил, что Еl Соrazon приносит удачу в азартных играх. В его записках этому посвящено несколько страниц, но описание довольно запутанно, и понять, как именно помогал ему камень, нелегко. Мансио считал, что кристалл каким-то образом влиял на «гуморы» противника и заставлял того ошибаться — идти не с той карты, например, или сбивал ему руку при броске костей. При этом он каждый раз менял цвет, становясь то нежно-жемчужным, то багряным, то небесно-голубым. Опасаясь обвинений в колдовстве, прадед спрятал Еl Corazon в мешочек из плотной ткани, который носил под рубашкой. Талисман служил ему верой и правдой, и спустя каких-то полгода мой предок изрядно разбогател. Он, конечно, старался играть осторожно, поэтому время от времени проигрывал — в этом ему тоже помогал камень. Со временем Мансио решил, что кристалл обладает чем-то вроде разума; во всяком случае, он пытался с ним договариваться, объясняя, чего именно он хочет от того или иного противника. Та часть записок моего прадеда, где рассказывается о попытках наладить контакт с талисманом, зашифрована примитивным шифром — Мансио хорошо понимал, что от разговоров с камнем недалеко до идолопоклонничества, а в те суровые времена можно было попасть на костер и за менее тяжелые преступления…

Волновался он не напрасно. В последние годы жизни моего прадеда, когда о кристалле и его волшебных свойствах стало известно многим, святые отцы действительно попытались обвинить Мансио в колдовстве, но прадед сумел добиться встречи с епископом Сьюдад-де-лос-Рейес, и после этого его уже не тревожили. Как ему удалось переманить на свою сторону могущественного отца церкви, досконально неизвестно; вряд ли речь идет о банальной взятке, потому что, хоть Мансио и был уже очень богат, церковь весьма неохотно шла на такие сделки. В своих записках прадед вскользь упоминает о том, что El Corazon помог ему добиться благосклонности епископа. Я считаю весьма вероятным, что к этому моменту Мансио уже понял, что камень можно использовать не только в азартных играх. Косвенно это доказывает его женитьба на племяннице вице-короля, пятнадцатилетней девице, только что приехавшей из Испании. Прадеду к тому моменту исполнилось сорок семь лет, по меркам шестнадцатого века он уже стоял на пороге старости. Однако вице-король был совершенно очарован Мансио; после пышной свадьбы он подарил молодоженам только что отстроенный дворец в Лиме. В этом дворце Мансио Серра и окончил свои дни; в могилу его свела не болезнь, а предательский удар кинжалом. Неизвестный убийца напал на прадеда, когда тот выходил из собора после воскресной мессы; надевать доспехи, идя в церковь, считалось дурным тоном, и кинжал легко пробил расшитый золотом колет, перерезав цепочку, на которой висел мешочек с кристаллом. Нет сомнений, что целью убийцы был именно камень; он попытался сорвать мешочек с шеи Мансио, но тот сжал кристалл в руке так сильно, что позже двое взрослых мужчин долгое время не могли разжать его пальцы. Убийце пришлось спасаться бегством, и камень, таким образом, остался в нашей семье. Мансио умер через несколько часов после того, как его принесли во дворец. El Corazon достался его молодой вдове, прекрасной Эсме-ральде.