Лесной рыцарь - Дженнифер Блейк

Рено ожидал ее немедленной реакции. Он приготовился выслушать страстную мольбу с просьбой пощадить ее, надеялся, что к нему обратятся как к цивилизованному человеку. В этом случае он, конечно же, немедленно отказался бы от своей безумной идеи и принес бы извинения. Вместо этого он увидел на ее лице испуг и отвращение, и это укрепило его в принятом решении. Если она считает его законченным дикарем, то он ничего не потеряет, если будет вести себя как дикарь!

— Судя по всему, вы не считаете, что это слишком большая цена? — в его спокойном голосе сквозила ирония. — Как это великодушно с вашей стороны, мадам Лаффонт! Я с радостью приму вашу жертву.

— Нет! — закричала Элиз.

— Не торопитесь, мадам Лаффонт, вам не следует спешить, — торговец говорил вкрадчиво, пытаясь успокоить ее.

Сан-Амант, бледный от волнения, посмотрел на Элиз и отвел взгляд.

— Это вопрос жизни и смерти, — пробормотал он.

— Это чудовищно! — заявил Генри, выступив вперед и глядя прямо в глаза Рено. — То, что вы предлагаете, бесчеловечно!

По правде говоря, Рено и сам знал, что это так. Но когда он смотрел на Элиз, то чувствовал неодолимое желание прижать ее к себе и держать так до тех пор, пока выражение отвращения на ее лице не сменится выражением тихой покорности. Он страстно желал ее с того самого момента, как их взгляды скрестились на вечеринке у коменданта Шепара, и тщетно старался перестать думать о ней.

— Нет ничего удивительного в том, что он предлагает, — сказала Элиз со злостью. — Ведь он же сущее чудовище! Он хуже начезов, которых, по крайней мере, толкает на зверства справедливый гнев!

Рено поднял голову, на скулах его заходили желваки.

— Я могу оставить вас лицом к лицу с этим священным гневом, если вы выбираете этот путь.

— Оставьте меня здесь, но возьмите с собой остальных!

— Как же я смогу обойтись без вас? — негромко произнес Рено. — Мадам Дусе, хотя и является достойной женщиной, меня не устраивает. Она не может сравниться с вами в очаровании и привлекательности.

Элиз сжала руку мадам Дусе так, что та застонала от боли и открыла глаза, с удивлением глядя вокруг. В жизни Элиз и раньше бывали моменты, когда ей хотелось ударить мужчину, но это не шло ни в какое сравнение с теперешним желанием.

Тогда вперед выступил Паскаль:

— Она пойдет с нами, и я вам гарантирую, что она будет благоразумна.

Рено перевел взгляд на торговца, но взгляд этот был таким мрачным, что Паскаль невольно отступил назад.

— Мне не нужна женщина, которую нужно брать силой. Мне также не нужна больная мадам Дусе.

— Так, значит, вы решили…

— Я ничего не решил. Решать должны вы.

— Я уверен, что Элиз образумится.

— Вполне вероятно. А сейчас я ухожу. Мне нужно сделать кое-какие приготовления. Я вернусь с наступлением темноты, а вы к этому времени должны принять окончательное решение.

Рено бросил прощальный взгляд на Элиз, повернулся и, сделав несколько шагов, исчез в лесу.

После ухода Рено Паскаль долго и пространно беседовал с Элиз. Он старался убедить ее в том, что так поступать неблагоразумно, что она ничем, в сущности, не рискует. Когда он начал выходить из себя, за дело, дабы не допустить возможных оскорблений, взялся Сан-Амант. Отбросив сомнения, он успокоил Элиз и заверил ее в том, что не допустит плохого с ней обращения. Он также подчеркнул, что право принятия окончательного решения, несомненно, принадлежит ей, и тем не менее она должна подумать о том, что в ее руках жизнь четырех человек. Он, конечно же, не думает о себе. Но ведь есть еще мадам Дусе и мальчик. С ее стороны было бы большой ошибкой сделать неправильный выбор, продиктованный ее гордостью и страхом, о котором она будет сожалеть всю жизнь.

Элиз понимала, что они по-своему правы. И все-таки ей было обидно. Время шло. Мадам Дусе оправилась настолько, что тоже смогла принять участие в их спорах, добавив к ним слезные мольбы. Элиз была в отчаянии. Она почувствовала, что ее загнали в угол, не оставив выбора.

Вскоре они увидели дым, услышали звуки барабанов, камышовых флейт и голоса пьяных индейцев, праздновавших победу. Элиз поняла, что ей нужно торопиться с принятием решения. Предельно ясно, что индейцы победили и большинство французов, если не все, перебиты. Ясно также и то, что раздобыть пищу и воду, без риска быть пойманными, нереально. Каждая минута их пребывания здесь, на этом месте, только увеличивала опасность быть застигнутыми каким-либо индейским воином. Если это произойдет, то мужчин, вне всякого сомнения, замучают до смерти, а ее и мадам Дусе в лучшем случае возьмут в рабство. Им нужно бежать, а для того, чтобы осуществить свой побег успешно, они нуждаются в помощи Рено Шевалье. Пока Элиз не видела его перед собой и не задумывалась над тем, какой ценой они могут получить его поддержку, ей удавалось убедить себя в том, что она как-нибудь сможет пройти через все это.

В любом случае выбора у них не было, и Элиз наконец дала свое согласие. Ее оставили в покое, наедине со страхами и воспоминаниями. Ей не хотелось думать о Винсенте Лаффонте. Куда приятнее было вспоминать о Франции, отце и их доме…

Элиз было тринадцать лет, когда умерла ее мать. В течение года они с отцом утешали друг друга, однако вскоре отец сдружился с некоей мадам Рукетт, имеющей сына восьми лет. У мальчика были маленькие глазки и большой влажный рот. Он находил удовольствие в том, что делал людям гадости, и был в этом отношении точной копией своей матушки. Очень скоро отец и мадам Рукетт поженились, а затем новая жена с сыном переехали в их дом, который Элиз по праву считала принадлежавшим ее покойной матери.

Все, что было потом, казалось сплошным кошмаром. Отец Элиз полностью попал под влияние своей новой жены — как в плане ее перезрелой чувственности, так и в любом другом отношении. Мачеха с первых дней невзлюбила Элиз, во-первых, потому, что та постоянно напоминала ей о ее предшественнице, во-вторых, потому, что в случае смерти отца Элиз наследовала две трети имущества. В доме развернулась методичная работа по выживанию Элиз. Мачеха пыталась представить дело так, как будто Элиз противится новому домашнему порядку, и добилась того, что Элиз и в самом деле его возненавидела.

Обстановка становилась все невыносимее, тем более что отец со временем перестал поддерживать Элиз. За месяц до ее пятнадцатилетия между нею и мачехой произошла жуткая ссора. Предметом ее стала кружевная шаль матери Элиз: мачеха бесцеремонно достала шаль из комода, а Элиз ни за что не хотела ее отдавать. Кончилось тем, что мачеха взяла метлу и замахнулась на Элиз, но та опередила ее, ударив мачеху по лицу и поцарапав ей щеку. Выбежав с криками на улицу, та отправилась прямиком в полицию и добилась того, чтобы Элиз отправили в исправительную колонию.