Город без людей - Павел Иевлев

Однако устройство мышления таково, что даже самая дикая гипотеза лучше, чем её отсутствие – иначе мозг зависнет, как перегревшийся компьютер. Пускай факты будут притянуты за уши, пускай будут нестыковки и дыры, пусть нарушается принцип Оккама – лишь бы было объяснение. Съевший солнце крокодил вполне себе гипотеза, если не знаешь механики солнечного затмения.

Вот, например, чем не вариант: американцы придумали супер-пупер-сверхоружие и, разумеется, немедля из него шандарахнули. Идеальное оружие – все цело, а людей нет. Сотри пыль с вещичек – и пользуйся. В конце концов, ещё в нейтронной бомбе пытались реализовать этот принцип. Мало ли, что механизм действия непонятен – может быть десятилетиями в тайных лабораториях Пентагона исследовались никому не известные физические принципы, создавалась какая-нибудь квантово-фотонно-нейтринная бомба-уебомба. И вот, однажды, чёрной-чёрной ночью, чёрный-чёрный антрирадарный бомбардировщик-стеллс летит через чёрное-чёрное небо, минуя Аляску и Северный полюс, и, поднявшись почти в стратосферу, открывает чёрный-чёрный бомболюк, а оттуда с жутким скрипом вываливается чёрная-чёрная уебомба… Крупным планом – зловеще хохочущий чёрный-чёрный (из политкорректности) пилот. Бац – и никого. Только мёртвые с косами стоят…

Артём помотал головой – нет, не вяжется. Если это происки американцев – то где победоносный десант, насаждающий демократию на освободившейся территории? С этим тянуть нельзя – а то китайцы подсуетятся. Или китайцев тоже… того? Да фиг с ними, с китайцами. Тут другое непонятно – почему люди исчезли вместе с одеждой, часами и мобильниками? Причём одежда в магазинах сохранилась целёхонькой. Почему машины на стоянках стоят, а на дороге ни одного автомобиля нет? Нет, на такую избирательность ни одна бомба не способна. Впрочем, версию человеческую – будь то американцы или арабские террористы, – проверить можно. Если это удар одной группы людей по другой, то агрессор должен остаться цел – иначе, зачем было затеваться? А значит, должны быть признаки его жизнедеятельности. Достаточно найти где-нибудь хороший радиоприёмник и обшарить эфир – если значительная группа людей уцелела, то без связи она не обойдётся. Ладно, – подумал Артём, – откладываем в сторону эту бредовую гипотезу до появления средств проверки.

Версия номер два – злобные инопланетяне. Чёрной-пречёрной ночью, в чёрном-пречёрном космосе появились чёрные-пречёрные корабли… Тьфу ты, опять гроб на колёсиках получается. Ладно, пусть не чёрные. Пусть даже белые, как снег, невыразимо красивые мегадредноуты. А инопланетяне, допустим, не злобные, а очень даже прекрасные душой. И человечество они, к примеру, вовсе даже не уничтожили, а спасли. От чего? А неважно. Например, через три дня в Землю должен врезаться гигантский астероид, и Брюс Виллис никак не успеет его взорвать. А пришельцы взяли и всех без спросу переселили на райскую планету, где реки текут молоком и мёдом в кисельных берегах, а на кустах растут таблетки от поноса – на случай, ежели кого от такого сочетания прохватит. Всех они, значит, забрали, а Артёма забыли. Или побрезговали. Или не признали за человеческое существо. Ну что ж – не признали и ладно. Он, бывало, и сам себя в зеркале не узнавал поутру…

Хорошая версия, богатая. Поскольку инопланетяне – сила неизвестная, то приписать им можно все, что угодно. Но эта версия принципиально непроверяема – вряд ли пришельцы оставили где-нибудь автограф: «Здесь были мы. Инопланетяне». А непроверяемая версия есть бессмысленное умопостроение.

Артём подумал, что вот такой внутренний монолог – первый шаг к сумасшествию. Сначала беседуешь с собой мысленно, потом начинаешь сам себе отвечать, потом делаешь это вслух, а потом уже воешь на луну и хихикаешь. Похоже, одиночество действительно губительно для разума. Снова ткнул кнопку проигрывателя, и из динамиков полилось:

Но я не последний, но я не последний,Но я не последний герой…

«Хорошо бы, – подумал Артём. – Хреново быть последним. И закопать-то некому будет». Встряхнувшись, он отогнал тяжёлые мысли и уставился на дорогу. Впереди показались силуэты городских крыш. Очертания их были странно знакомы, но до Артёма дошло лишь минут через пять, когда здания приблизились – он въезжал обратно в свой родной город. Покинув его с юга, Артём вернулся с севера.

«А вот это, Дорогое Мироздание, уже просто охуеть совсем!» – подумал он.

К вечеру Артём чувствовал себя так, словно за рулём уже третьи сутки: спина затекла, глаза слезились от усталости, и зверски хотелось спать. За это время он успел опробовать шоссе на восток и на запад, пытался уехать на север и даже проскочить лесными просёлками. Все бесполезно – проходил час и на горизонте показывались городские кварталы. Все того же города. Он пытался поймать момент, когда происходит разворот – но бесполезно. Степные дороги похожи друг на друга – либо залитый солнцем простор распаханных полей, либо густые посадки, которые не дают увидеть перспективу. Встроенный в панель шариковый компас ничем помочь не мог – он исправно показывал первоначальное направление, и, видимо, был прав – выезжая на восток, автомобиль возвращался с запада, так что направление оставалось тем же. Похоже, что то ли в какой-то момент машина просто перемещалась километров на сто, оказываясь с другой стороны города, то ли пора было рисовать маленький глобус «город и окрестности» в проекции Меркатора. Артём несколько раз останавливался и залезал в кузов, пытаясь понять, не стал ли горизонт ближе, но так ничего и не понял. Навигатор оказался не более чем бесполезной игрушкой – спутников он не находил вообще. То есть, ни одного. Артём даже не пытался уже найти этому какое-то правдоподобное объяснение, впав в транс «Алисы в Зазеркалье» – когда любые чудеса и странности уж принимаешь как должное, не пытаясь ничего себе объяснять. Состояние сродни шоковому.

Он пытался ехать быстро, потом медленно, потом почти крался со скоростью пешехода – ничего не помогало. Дважды останавливался на заправках, черпая ведром солярку из подземных резервуаров. Один раз повезло – возле колонки стояла заправленная под пробку фура. Видимо, водитель как раз отправился платить за топливо… Из огромного бака сливать было куда как удобнее, и Артём залил машину полностью, да ещё и прихватил четыре двадцатилитровых канистры – эквилибристика с цистернами и гнутым ведром его порядком утомила, да и уделываться каждый раз солярой не хотелось. Ел на ходу, запивая копчёное мясо пивом из холодильника. «Мда… Съездил, блин, на море…» – вертелось в его голове.

В конце концов, Артём не то чтобы смирился – скорее, просто устал. Очевидно, что он заперт в этом городе – размышлять о том, как это возможно и почему, он будет позже, когда выспится. В данный момент следовало найти удобное и безопасное место для ночлега, а, возможно, и для дальнейшей жизни. Стоит исходить из худшего – выбраться в ближайшее время не удастся. Какая бы сила не закрыла его здесь, не похоже, что одолеть её будет легко. К счастью, Артём давно держал в голове подходящий вариант.

«Рыжий Замок» уже лет пятнадцать являлся своеобразной городской достопримечательностью. Памятником амбициозности и размаха эпохи «дикого капитализма» девяностых. Его построил на окраине некий крупный предприниматель, составивший состояние на палёной водке, ворованном алюминии и безакцизном бензине. Параноидальность мелкоуголовного мышления заказчика довела до абсурда характерный для того времени полуготический новорусский архитектурный стиль «тюремок», с его непременными башенками и стрельчатыми окнами. Оставшийся неизвестным архитектор создал почти точную копию замка средневековых баронов-разбойников, которые поколениями жили за счёт грабежа торговых караванов и соседских владений. Нависающие над обрывом речного берега высокие стены с зубцами огораживали просторный бетонный двор, а посередине высился настоящий донжон, со стенами в восемь кирпичей толщиной и узкими бойницами окон. Квадратное в плане строение ощетинилось нависающими над двором бастионами и полукруглыми башнями, в которые просто напрашивались не то лучники, не то пулемётные расчёты. Для полноты картины не хватало только рва с крокодилами и подъёмного моста, что было с лихвой компенсировано навороченной охранной видеосистемой и массивными железными воротами. Все это было построено из особо прочного импортного рыжего кирпича, за что и получило своё название.

Так получилось, что Артём довольно много знал об этом «замке». Его владельца постигла обычная для таких людей судьба – пуля в голову в каком-то кабаке, а наследники были бы счастливы избавиться от своеобразной недвижимости. Увы, покупатели не стояли в очереди – вернее сказать, желающих вовсе не нашлось. Содержание огромного строения обходилось в сумасшедшие деньги, и, в надежде привлечь внимание, один из наследников заказал большую хвалебную статью для журнала недвижимости. Писать статью довелось Артёму, который тогда был очень заинтересован в любых гонорарах. Гордый охранник и домоправитель замка – может быть, в данном случае стоило называть его «сенешаль»? – долго водил его по обширным подвалам, показывая собственную артезианскую скважину, пятисоткиловаттный дизель-генератор с пятидесятитонной, вкопанной в землю топливной цистерной, промышленный холодильник на несколько тонн продуктов, гигантские газовые баллоны для кухни и водогрея и даже автономный канализационный комплекс, высокотехнологичный, как космолёт. Похоже, первый владелец начитался в детстве рыцарских романов – к замку можно было подойти только со стороны ворот – остальные стены стояли вплотную к высокому берегу реки, образующему в этом месте глубокий выступ, и строение, казалось, висело над руслом, на укреплённом бетонными быками обрыве. В таком замке действительно можно было бы пересидеть годовую осаду – если бы не существовало артиллерии и авиации. Увы, статья не помогла – крепость так и продолжала стоять на окраине города с плакатом «продаётся» на воротах. Наследник, скрепя сердце, продолжал платить охране и поддерживать строение в полной готовности, но надежда таяла с каждым годом. Он уже подумывал о сносе замка, чтобы продать хотя бы землю – останавливала только чудовищная прочность постройки, которую вряд ли удалось бы даже взорвать.