Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях - Рубен Маркарьян

Сложная задача в современном мире – говорить на родном языке лучше присяжных, потому что во времена П. Сергеича вряд ли в составе коллегии присяжных оказался бы учитель русской словесности, а вот наличие учителя русского языка и литературы средней школы, специалиста в подготовке к ЕГЭ, в вашем деле весьма вероятно.

Поэтому, когда школьники спрашивают меня, какие предметы нужно учить, чтобы стать хорошим адвокатом, я всегда отвечаю: пока есть возможность и время, учите русский язык и больше читайте книг из школьной программы. Потом времени не будет.

Так что учите, если не хотите дождаться в комнате присяжных такого отзыва о вашей речи: «Да он вообще говорить не умеет, этот адвокат (прокурор). Вы слышали, коллеги? „В соответствии с результатами судебной почерковедческой экспертизЕ“… Ужас! Двоечником был в школе, наверное!»

Как вы думаете, есть шанс у адвоката выиграть дело, если в самом начале обсуждения вердикта кто-то из присяжных скажет подобное в совещательной комнате? И добавит: «Я – учитель русского языка, и я в шоке от услышанного!»

Уже не будут иметь никакого значения доказательства вины ни для этого присяжного, ни еще для пары присяжных, сдавших русский «на троечку» в школе. Эти двое постараются промолчать и согласиться с мнением «училки». На всякий случай. По крайней мере, они в своих словах будут очень осторожны при обсуждении, чтобы и их не отругали и не поставили двойку в дневник. Итак, в вашем счете против обвинения уже минус три голоса! А всего-навсего нужно было слушаться маму, учить уроки и не сбегать с последнего урока литературы!

Мне в значительной мере повезло: моя бабушка, Елизавета Петровна Маркова, была учителем русского языка и литературы. Мое детство в летние месяцы проходило на родине Чехова, в Таганроге, там же, кстати, родились мои отец, мать и я сам. Мы гуляли с бабушкой каждый день, ходили пешком от дома до кинотеатра или просто кормить уток на пруду в парке. И бабушка мне все время рассказывала что-то интересное.

«Хочешь анекдот?» или «Хочешь, интересную историю расскажу?» – говорила она. Рассказывала она мастерски, а я слушал.

Потом, уже учась в школе, проходя в школьной программе того же Чехова, я начал улавливать, что этого писателя я уже когда-то читал, хотя вроде нам его только что начали преподавать. И А. Толстого читал, хотя только сегодня мой учитель предложил прочесть дома «Детство Никиты».

Понимание, что бабушка мне рассказывала школьную программу 5, 6 и 7-го классов под видом анекдотов пришло, когда я прочел «Лошадиную фамилию». Я помнил, что это анекдот в исполнении бабушки, и просто не знал раньше, что это Чехов.

Великий русский адвокат С.А. Андреевский в ноябре 1903 г. на конференции помощников присяжных поверенных высказался так: «Сделавшись судебным оратором, прикоснувшись на суде присяжных к „драмам действительной жизни", я почувствовал, что и я, и присяжные заседатели, – мы воспринимаем эти драмы, включая сюда свидетелей, подсудимого и бытовую мораль процесса, совершенно в духе и направлении нашей литературы. И я решил говорить с присяжными, как говорят с публикой наши писатели. Я нашел, что простые, глубокие, искренние и правдивые приемы нашей литературы в оценке жизни следует перенести в суд. Нельзя было пренебрегать столь могущественным средством, воспитавшим многие поколения наших судей в их домашней обстановке. Я знал, что их души уже подготовлены к восприятию тех именно слов, которые я им буду говорить».

И это говорил присяжный поверенный в начале XX в., когда состав присяжных не отличался особой образованостью.

Так что, уважаемый читатель, имеющий возможность учить русский язык и литературу, – учи! А тот, кому уже поздно учить, готовься. Готовься к тому, что в составе присяжных может оказаться кандидат наук, защитивший диссертацию на тему «Величие русского языка и особенности построения речи». Это вам не царская Россия начала XX в., все гораздо сложнее!

2.2. О чистоте речи

Раз уж цель оратора в суде присяжных – убедить и учителя русского языка, и остальных, в любом случае он должен говорить не так, чтобы просто поняли, а чтобы не смогли не понять.

Quare non ut intelligere possit, sed ne omnino possit non intelligere, curandum (Не так говорите, чтобы мог понять, а так, чтобы не мог не понять вас судья).

Эпикур: «Не ищите ничего, кроме ясности».

Аристотель: «Ясность – главное достоинство речи, ибо очевидно, что неясные слова не делают своего дела».

П. Сергеич: «Мало сказать: нужна ясная речь; на суде нужна необыкновенная, исключительная ясность. Слушатели должны понимать без усилий. Оратор может рассчитывать на их воображение, но не на их ум и проницательность. Поняв его, они пойдут дальше; но поняв не вполне, попадут в тупик или забредут в сторону».

«Нельзя рассчитывать на непрерывно чуткое внимание судьи, – говорит Квинтилиан, – нельзя надеяться, что он собственными силами рассеет туман речи, внесет свет своего разума в ее темноту; напротив того, оратору часто приходится отвлекать его от множества посторонних мыслей; для этого речь должна быть настолько ясной, чтобы проникать ему в душу помимо его воли, как солнце в глаза».

Пушкин: «Точность, опрятность – первые достоинства прозы; она требует мыслей и мыслей».

Видите, каждый из великих повторяет одно и то же: говорите понятно, раз уж начали говорить и есть что сказать!

Как правильно отметил П. Сергеич, первый недостаток слога – злоупотребление иностранными словами.

«Мы слышим: травма, прекарность, базировать, варьировать, интеллигенция, интеллигентность, интеллигентный, интеллигент» – эти слова сто лет назад раздражали слух и присяжным были непонятны.

А сейчас? Сейчас присяжные от таких слов не шарахнутся. Но! Что имел в виду П. Сергеич и что я хочу донести до понимания читателя? Сегодня слова и выражения «зафайлить», «отпостить в комментах», «пролонгировать контракт», работать «фрилансером», «вести блог» могут быть понятны оратору в суде, ибо он продвинутый «юзер». Но среди присяжных могут оказаться люди с телефоном, который они даже не знают, как отключить, когда он затрезвонит во время суда. Для таких людей «пост» – это не сообщение на странице в социальной сети, а, может быть, воспоминания из воинского устава: «Пост – все, порученное под охрану и оборону часовому, а также место или участок местности, на котором он выполняет свои обязанности». Поэтому, опять же, вывод: говорите по-русски! За исключением тех иностранных слов, которые уже прижились в русском языке: «менеджер в фирме» сегодня звучит понятнее, чем «приказчик на предприятии».

Не могу не привести цитату из П. Сергеича: «Не только в уездах, но и среди наших городских присяжных большинство незнакомо с иностранными языками. Я хотел бы знать, что отражается у них в мозгу, когда прокурор объясняет им, что подробности события инсценированы подсудимым, а защитник, чтобы не остаться в долгу, возражает, что преступление инсценизировал прокурор. Кто поверит, что на уездных сессиях, перед мужиками и лавочниками, раздается слово алиби?

Иностранные фразы в судебной речи – такой же сор, как иностранные слова. Aquae et ignis interdiction (изгнание из отечества); amicus Plato, sed megis amica veritas (Платон мне друг, но истина дороже) и неизбежное: cherchez la femme (ищите женщину), к чему все это? Вы говорите перед русским судом, а не перед римлянами или западными европейцами. Щеголяйте французскими поговорками и латинскими цитатами в ваших книгах, в ученых собраниях, перед светскими женщинами, но в суде – ни единого слова на чужом языке».

2.3. О паразитах

Паразиты – это такие лишние вставки в речь, часто повторяющиеся.

«Мы с вами прекрасно знаем, уважаемые…» – эта фраза хороша в речи один раз, и то об общеизвестном факте. Но употреблять ее часто – излишне, так как хотя бы у одного из присяжных возникнет ощущение, что его пытаются «развести», внушить чужую мысль. «А я не знаю этого „прекрасно". И не все это знают! – скажет он в совещательной комнате. – И вообще это не так!» – добавит под одобрительные кивки еще двоих (опять у вас минус три из двенадцати голосов).

«Если оратор знает, что выражаемая им мысль должна показаться справедливой, он может с некоторым лицемерием начать словами: я не уверен, не кажется ли вам и т. п. Это хороший риторический прием», – пишет П. Сергеич, и я с ним соглашусь на сто процентов. Это как будто сказать: «Вы будете выглядеть дураком, если этого не увидите». А кто хочет показаться дураком или слепым?

Это не относится к окончанию речи, категорически нельзя заканчивать речь словами: я не знаю, какое вы вынесете решение… Раз не знаешь, значит, сам не убежден в своей правоте. Присяжные вынесут только то решение, которое им озвучил прокурор или адвокат. Другого они вынести не могут. И если оратор не знает, какое, то зачем он вообще выходил и что-то говорил?

2.4. О точности

«Точность обязательна при передаче чужих слов; нельзя изменять данных предварительного и судебного следствия», – говорит П. Сергеич.